народными заступниками."
сделают то, что с убийцей Рабина?" "Не боюсь. В прошлой жизни мне еще и не
такое грозило. Что же касается мирохранителя, то я его просто припугнула,
чтобы меньше нагличал. Никто его не убьет." "Но Рабина-то убили." "Рабин был
личность. А этот... наглый и мелкий пакостник. От него сегодня практически
ничего не зависит. Кому он ну-жен!" "Вы несправедливы к господину такому-то,
- англичанка явно волновалась. - Он искренне хочет мира и дружбы между
родственными семитскими народами. Не его вина, что все так обернулось..."
"Он, - возразил я, - опытнейший политик, а не дитя малое. Высокообразованный
человек, общепризнанный интеллектуал! Он прос-то не мог не знать того, о чем
пять лет кричал посол России в Израиле Александр Бовин - арабским лидерам не
нужен мир! Им с самого момента образования Израиля нужна только война. Он не
может искренне верить международному террористу, ко-торому до Осло был
закрыт доступ в Штаты. Там что, наивные люди управляли великой державой?
Арафата обожали только Брежнев и его придурки по всему миру. Его
"благородство" по достоинству оценил и Кувейт. Так что вести себя так, как
лидеры наших левых могут только холодные политиканы." "Но не убивать же их
за это?" "Конечно. Куда логичнее и гуманнее убить Вику, которая прожила бы
до ста двадцати, не посели наши миротворцы рядом с ее домом вооруженных
террористов. До них тут было почти тихо..."
давно уже пустой столовой и двухэтажных домиков-бунгалло под бамбуковыми
крышами - об-ширной, уютной и некогда процветавшей гостиницы. Я увидел
Амирама Эйделя - одного из основателей поселения и пригласил его принять
участие в нашей прогулке. Это был высокий восьмидесятилетний красавец с
молодыми глазами, проженный солнцем типичный халуц-первопроходец. А уже на
песке пляжа нас нагнал щуплый блондин лет тридцати, который представился
по-русски: "Владимир Сырых, такая-то телекомпания, Москва."
куста-ми обрывом. Море приветливо искрилось, чуждое человеческим страстям. В
пейзаже вокруг ничто не располагало к злобе и насилию. Когда я сказал это,
Амирама словно прорвало.
еврейское посе-ление Кфар-Даром, разрушенное потом египтянами. И до
Шестилетней войны дей-ствовал египетский оккупационный режим, против
которого никто и не думал про-тестовать. Египту было бы достаточно одного
процента своих военных расходов для абсорбции так называемых беженцев на
своих просторах. Но их держали в лагерях в нищете специально для инкубации
сидаимов-смертников против нас. Только при нас тут появилась промышленность
и началась ирригация, без которой в этой пустыне немыслимо сельское
хозяйство. Так тут появились все те, кто сегодня нас убивает за то, что в
1967 мы вернулись сюда к себе домой..."
своим лицом. Его оппоненты терпеливо ждали, когда старик придет в себя.
поможет ваш уход отсюда, как призывает этот левый лидер?" "До Норвежских
соглашений, - отве-тил Амирам, - тут никто ни в кого не стрелял. Не было
даже такого понятия "кон-вой". Конечно, арабы безобразничали, такой уж
народ, но оружие им дали наши левые. И людей, умеющих с ним обращаться, тоже
привезли к нам из Туниса они же. И сразу начались претензии к нам. А до того
здесь работали сотни палестинцев, кор-мили свои семьи. Я их никогда не
обманывал, и они ко мне относились хорошо, пока их не накачали против нас.
Теперь вместо них у меня работают тайландские рабочие. Трудолюбивые
спокойные ребята. Разве что собак иногда у нас похищают, это их лакомство.
Но о разбое и речи нет. Вот и судите сами, господа хорошие, кто выиграл от
Осло?" "А все-таки, если вы уйдете?.. - настаивал Владимир Сырых. - Получите
компенсацию из международных фондов, откроете такие же теплицы в Негеве. А
тут будут вести ваше дело другие хозяева. Тайландцев отправят домой,
пригласят на их место арабов и..." "И будут, в лучшем случае, выращивать
марихуану, пока не ис-тощатся мои патентованные импортные почвы! Это же не
огород, это сложнейшее производство, если мои тюльпаны теснят местные у них
на родине, в Амстердаме. Рабочая сила тут дело десятое. Важнее агротехника,
связи, саженцы, транспорт, включая грузовые самолеты. О чем вы говорите! Во
всем арабском мире они не найдут второго Амирама Эйделя. И в еврейском
тоже... И ни в каком Негеве я не восстановлю своего дела. Да и времени для
этого мне уже не отпущено.."
рядом, и посмотрите, как распорядилась израильским наследством с 1979 года
самая солидная арабская страна. Все занесено песком. И здесь будет то же
через пять-десять лет после евреев. Там, куда приходят евреи, все цветет, а
куда приходят арабы - все горит! Победи они ЦАХАЛ и перережь всех евреев,
включая русских вроде меня, ничего им тут не обломится, кроме бесконечных
кровавых разборок с последующим загниванием захваченной промышленности и
дисперсией населения куда попало. Это к богатым и умелым евреям под крыло
лезут со всех сторон липовые арабские "беженцы". А утвердись тут Арафат со
своим ворьем и их звериными законами - ни одного не заманишь. А вы, Володя и
Ингрид, спите и видите, как бы вместо единственной на Ближнем Востоке
процветающей западной демократии здесь поско-рее появилась наркореспублика
мирового значения. Вам что, Сирии и Колумбии мало?"
голую пра-вду. Каждый из них был очень известным и уважаемым в своем кругу
обозревателем, гордящимся своей объективностью.
не можем видеть, когда сильный угнетает слабого, когда из танка стреляют по
ребенку с рогаткой!" "Вику сегодня утром убил ребенок из рогатки?!" "Ее убил
тот, у кого ваши застрелили ребенка с рогаткой. У этого кольца нет ни
начала, ни конца! Войну надо остановить любой ценой. В этом, а не в создании
наркореспублики, наша цель. Отличительная черта демократии - либерализм,
способность поступиться своими интересами в пользу мира. Смелым и позитивным
шагом со стороны Израиля был бы отказ от поселений, передача их территории и
имущества палестинцам. Только это позволило бы Израилю требовать от них
ответных шагов и достигнуть перелома, который..." - Ингрид уже вошла в свою
роль праведника и защитника прав человека, чем искренне гордилась. До сих
пор здесь, в Израиле, ее логику встречали куда с большим пониманием, чем на
родине.
де-сятков тысяч арафатовских террористов, - возмутился я, - не было смелым
либераль-ным шагом? Разве Рабин не поступился при этом безопасностью страны?
И что же? Каких ответных шагов мы смогли "потребовать" от другой стороны?
Какого перело-ма мы достигли? Ракетных обстрелов наших домов в ходе новой
интифады, но уже не населения, а целой армии. Им террор милее любых
инициатив! Два израильских лидера были один за другим вышвырнуты народом на
свалку истории за эти необратимые уступки. А вам все мало. Хотя достаточно
просто взглянуть на экран и сравнить их оскаленные морды с лицами наших
солдат, чтобы понять, с кем именно мы воюем. Вы все за мир? Отлично. Вот и
подайте нам пример - вы в Ольстере, а вы - в Чечне. И уже потом лезьте к нам
с советами."
телезрители знали правду. И что же я вижу отсюда без бинокля? Вон там,
рядом, как сказала Танья, Египет. А вон - Газа. И тут, посредине
естественной арабской непрерывности, это поселение. Зачем вам этот
раздражитель?"
неестественном своей пустынностью благоустроенном пляже. У Ингрид появилось
ощущение сюр-реальности ситуации. Как во сне, когда уже ясно, что это сон,
пора проснуться, а пробуждения все нет. Она уже со страхом ждала очередного
прозрения от этой странной оппонентки, которая присела на корточки, победно
улыбаясь снизу вверх.
пример. Вот вам тот же Египет, за ним - родная вам до самолетной боли Ливия,
а вот тут нечело-вечески близкий вам Ирак. Еще помните, что там делали ваши
летчики? Ага. И в этакой мирной и естественной арабской непрерывности
торчит, как прыщ на ислам-ской заднице, наш Израиль. Вот недоумки в ваших
странах и вопят - нафиг нам всем этот вечный раздражитель? Давайте начнем с
поселений, а потом и всю эту жи-довскую страну сковырнем с карты мира, так?"
англичанка. У нас общество ждет конца Израиля не со страхом, а с
любопытством и нетерпением...
Амирам Эйдель: - "Мы бы давно исчезли, если бы слушали ваших советов. А
потому держите их при себе, господа. Особенно вы, русские, - навис он над
щуплым Сырых. - Уж вы-то все возможное и невозможное сделали, чтобы нас тут
не было. А мы вот есть. И лучших из вас, связавших свою судьбу с евреями, -
он кивнул на Таню, - приняли тут как родных. И поселениям быть, как бы вы ни
скулили и ни рычали. А будете и дальше кусать, как сегодня, получите через
своих палестинцев наш ответ. За Вику мы сто бандитов уложим. Но моей землей
им не владеть."
не Советский Союз. У меня в Израиле десятки друзей, еще по Москве. И убита
сегодня, между прочим, наша бывшая соотечественница. Ваша боль - наша боль.
И наш президент сказал..." "...а сам, - перебил я, - атомные бомбы и ракеты
Ирану и Ираку помогает делать. Сирию с Ливией перевооружает. А те ведь не
только не скрывают намерения нас уничтожить - афишируют! А ну-ка продай мы
Чечне пару боеголовок и пришли специалистов по их доставке на Васильевский
спуск? Поверили бы русские и ваш президент в наши дружеские чувства?"
очнулись только тогда, когда со склона ссыпались шестеро драных арабских
Афанасьев Роман
Курылев Олег
Гуревич Георгий
Каменистый Артем
Витковский Евгений
Афанасьев Роман