вывернуть!..
лизнул белый мех, и дело пошло.
хребту...
переставая мыться, и это ему удалось.
опустись немного, полулежи-полусиди... Очень хорошо!.. Обопрись на правую
лапку, а левую прижми, чтоб не мешала. Так. Мой левую сторону до конца,
перевернись и мой правую.
хвост, но Дженни его поправила.
так. Мыть под хвостом научимся позже. Сейчас отработаем живот, манишку, лапы
и внутреннюю сторону ляжек.
ложись, так легче. Ложись на бок, как я...
Однако дальше груди он не дотянулся.
притом на хвост. Обопрись на любую из передних лап, можно и на обе. Задние
расставь. Главное -- правильно изогнуться, мы ведь очень гибкие.
получилось, хвост и лапы начисто перепутались, и он неуклюже повалился на
бок. Дженни огорчилась и раскаялась:
слышал такое выражение -- "нога пистолетом"? Ну, видеть-то ты видел.-- И она
подняла правую заднюю лапу прямо вверх. Поза была совершенно немыслимая, ее
мог бы повторить только циркач, и все же Питер принялся за дело, но снова
чуть не завязался узлом.
покрепче на основании хвоста (Питер примостился). Ободрись на левую переднюю
лапу. Так. Теперь сядь поудобней, а спину изогни (Питер превратился в
заглавное "С"). Вытяни левую заднюю во всю длину, для равновесия, тогда не
свалишься. А вот теперь вытягивай правую прямо вверх. Да, хорошо, только не
внутри правой передней, а снаружи. Ну, вот! Опирайся как следует, всем
весом, прекрасно!
лизал где хотел, без подсказок, сам вылизал левую лапу, вызвав восхищение
наставницы, которая, однако, сообщила, что и это еще не все: он не умеет
мыть затылок, уши и морду.
проговорил:
(он смочил) и мой, где хочешь.
и подусники и, наконец, маленький треугольник под самым подбородком.
который стал пушистым и нежным, словно шелк, но глаза у него слиплись, и
будто издалека доносился ласковый голос Дженни:
во мне, прибавлю, есть шотландская кровь. И моя мать, и я сама родом из
Глазго. Собственно, род наш восходит к Африке. Предки мои попали в Испанию и
служили на кораблях Великой Армады. Одна из них приплыл на доске к
шотландскому берегу. Фамилия наша -- Макмурр.
разбросала галеоны, но про кошек там не было...
говоря, что нам Испания! Мы жили задолго до того в Египте. Ты заметил, какая
у меня маленькая голова? Египетская порода. Конечно, и лапки...
были розовые.
легче. Из Глазго в Лондон нас привезли в корзине, и маму, и сестер, и меня.
Мама очень хорошо учила нас, воспитывала, и меня забрали в одну семью к
одной девочке. Три года я не знала горя.
возвращалась из школы, я прыгала к ней на руки, она меня обнимала, а я
терлась о ее щеку, и мы долго ходили вместе, словно у нее на шее -- меховое
боа.
залезать в коробки. На мой день рождения Бетси звала гостей, и мне дарили
подарки. Все меня любили, и я их любила, я даже понимала кое-что
по-человечьи, хотя язык этот и труден и неблагозвучен. И вот однажды, два
года тому назад, я заметила, что все чем-то заняты. Вскоре я поняла, что мы
переезжаем. Только не знала, в другой дом или за город, на дачу.
беду. Потом открыла их, вздохнула и продолжала рассказ:
терлась об вещи, чтобы получше понять, что к чему. Сам знаешь, как много вам
скажут усики (Питер этого не знал, но не возразил ей). Но я ничего не
поняла, и особенно меня сбило с толку то, что хозяйка моя уходила с Бетси на
ночь. Каждый вечер мою корзину переносили наверх, в мансарду, и ставили мне
блюдечко молока. А однажды утром никто не пришел. И вообще никто больше не
пришел, ни хозяйка, ни Бетси!.. Они меня бросили.
может быть. С ними что-нибудь случилось.
Они нас держат, пока им удобно, а когда мы без всякой вины помешаем им,
бросают, и живи, как хочешь, то есть помирай...
тоже сперва не верила, слушала, смотрела в окно. Потом стада мяукать все
громче и громче, но никто меня не услышал и никто не пришел.
Сперва я тосковала по Бетси, потом почувствовала, что я ее ненавижу. Да,
Питер, я научилась ненависти, а это хуже и голода и боли. С тех пор я не
верю ни единому человеку.
хотела меня погладить, но я так озверела, что укусила ее. Она меня
выпустила, и я юркнула в незапертую дверь. Так все и началось...
надо, я ни о чем их не прошу и никогда не пойду к ним.
улыбнулась ему и замурлыкала. И тут раздались шаги.
хороший был дом... Бежим, а то сейчас начнут орать.
все же котом он еще не пил ничего, хотя столько бегал, говорил и дышал
пылью.
что до молока, мы, знаешь, без него обходимся. Из лужи полакаешь, и ладно.
Привыкай.
на него. Судя по ее взгляду, она спорила сама с собой и наконец прошептала:
суровостью.