на ушко прошептал:
- взяла. Она золотой взяла, а меня - оторопь: похоже, сильно я промазал со
своими лестными догадками. Никакая она, разумеется, не графская дочь, а
всего-навсего заскучавшая в унынии псковском чья-то гувернанточка. Может
быть, той же Аннет. И я, болван, клюнул, как отощавший за зиму пескарь на
дохлого червяка. То-то всласть посмеются они сегодня...
осложнениями. Бог весть, где проживает "наше не пропадало", Бог весть...
Последовательность - тоска педантов, а не одураченных девицами поручиков
гвардии. Так-то. Вот из этого постулата исходя, и разбирайтесь сами, ни на
йоту не сомневаясь в искренности вашего покорного слуги.
в лоб.
поставил не на тот угол. И ведь был же голос в душе, был! Но я ему не внял.
Месье Шарль был прав, когда долбил меня, как дятел: "Моn cher ami, if vous
encore trop jeune ("Дорогой друг, по юности своей") вы никак не научитесь
слушать себя, и ваш papa напрасно тратил на меня свои деньги".
проигрыша...
Зауголья, пока лежит снег. Провернем сделку, снег растает, и господин
Поклюев обнаружит, что вместо заливного луга приобрел болото с незабудками,
но - "вы так просили меня продать вам именно эту гипотенузу...").
непонятным станет мое и его поведение. Выпады наши непонятными рискуют
оказаться, поскольку все наше взаимное общение уж очень походило на этакое
полуучебное, полубоевое фехтование. Выпад - укол - выпад - укол. Ну, и так
далее, как в учебном поединке.
дружеские - оба были хорошими ежами, - но вполне искренними и даже теплыми
отношения выглядели. И не только потому, что имениями они соседствовали,
нет. Служили в одном полку когда-то и были ранены в одном сражении. Под
Бородином они были ранены. Оба - тяжело, и оба в полдень.
Екатерины Великой, с ее совершенно особым двором, знаменитыми полководцами,
отчаянными рубаками, фаворитами, куртизанами и прочее, и прочее, и прочее.
Батюшка почему-то не казался, а он казался. Настолько, что я порою видел его
в туфлях на высоких красных каблуках, как носили щеголи во времена Матушки
Екатерины. Разумеется, то всего лишь моим видением было, поскольку граф
одевался всегда в полном соответствии с модой вполне современной, но не в
том суть.
разговоров, графу не очень-то везло в личной жизни. Первая супруга его
померла при родах, так и не сумев разродиться, он долго горевал, не мог ее
забыть, поэтому вторично женился поздно, а ребенок родился еще позднее.
Один-единственный, крещенный Аничкой. Мой отец тоже женился уже в возрасте,
я - тоже единственный ребенок, но я оказался даром упорной и светлой
надежды, а графинюшка Аничка - утешительным подарком отчаяния.
нежданного каприза судьбы. Насмешливо именовал petit-maоtre ("щеголь, франт,
вертопрах"), причем прилюдно (весьма был откровенен и чудовищно гордился
своей откровенностью), смотрел поверх головы, и я всегда подозревал, что
причиной этому служила некая воспаленная ревность, что ли. Ну сами посудите:
у старого приятеля-сослуживца - сын, продолжение рода, а у него, графа, -
дочь, знаменующая конец его древней и весьма известной истории нашей
фамилии. Чувство вполне понятное и вполне объяснимое, почему я и не называю
даже имени его, не говоря уж о фамилии, которая самой судьбою обречена была
кануть в Лету...
растопыренных картах вычитал:
Votre invitation ("приглашение"). Так сказать, гран-суаре старых друзей. Я
сказал - "старых"? Иногда во мне прорывается что-то искреннее, как первый
заморозок. Мечу абцуг (по две карты одновременно), как и условились.
правильно сделал.
менее великих полководцев. За меня спросил этот хлыщ Засядский:
промолчать и сделать вид. Я промолчал и вид сделал, и Хлыщ спросил то, что
желательно было узнать мне. Спросил, спотыкаясь на каждой букве, как пьяный
отставной полковник в гололедицу. Но граф (как Хлыщ произносит титул
всего-то из четырех звуков? Кажется, "хгьяфь", если не еще музыкальнее...)
понял. И, глядя в карты, проворчал:
заболевание.
новости загнул не тот угол...
старого портвейну... не люблю, но иногда приходится... велел подседлать Лулу
- почему-то я чувствую себя увереннее, когда скачу на незваные свидания
именно на ней: из трех три, господа, из трех - три!.. - и помчался к дорогим
соседям.
вам и уж тем паче не партнерам в ланд-скнехт. Стоял в кустах, сидя в седле,
- то ли русский язык допускает такой оборот, то ли это перевод с тех языков,
ко-торыми меня нафаршировали в детстве, не знаю, но потом-ки разберутся.
Лулу молчала, а я, признаться, мерз, как кот на ветру.
таборе под Кишиневом нагадала мне сына, а ведь никто из нее этого
пророчества червонцем не тянул. Так вот, для предсказанного цыганкой
наследника: у тебя уже есть по крайней мере один братец, который мне
известен. Младше меня, его родителя, на четырнадцать лет. Естественно, Иван:
манера называть бастардов Иванами придумана не нами, но логика в этом есть,
поскольку им совершенно незачем помнить о родстве своем. Этакий здоровенный
бутуз, весь в маму Лушу. Батюшка мой выдал ее за своего камердинера Матвея,
дав в приданое куда больше того, что способно отшибить удивление, каким же
это образом первенец умудрился родиться на шестом месяце после первой
брачной ночи. Не забудь о нем, сын. Наша кровь, олексинская...
графинчики!.. И я помчал застоявшуюся Лулу в старый барский дом...
соседней, облегающей куда более прелестные формы? Мистика, господа, мистика
и судьба в паре, дружно задыхаясь, влачат нашу русско-татаро-монгольскую
кибитку по бездорожью юдоли мирской...
рассказывал, что в детстве за шалости был сослан "к тетке в глушь, в
Саратов". Старой одинокой карге, скупой, как дочь Шейлока: Мишка уверял, что
она выдавала ему ровно одно яблоко на день, обладая тридцатидесятинным
садом... Тут, разумеется, Мишка minimum десятикратно загнул, что всегда
являлось свойством натуры его. Да, так в теткином саду он, что вполне
естественно, рвал те же самые яблоки, сколько душа требовала, прямо с
деревьев, надкусывал, бросал в поисках более сладкого и однажды был
застигнут за этим научным опытом. Тетка вопила, до розог дело, правда, не
дошло, но Мишку заточили в кладовку. Он там орал и требовал свободы согласно
Высочайшему Уложению о правах российского дворянства, но услышан не был.
Тогда - шустрый малый, прямо-таки enfant terrible ("ужасный ребенок"), надо
признать, - от обиды и томления души он разобрал перегородку, в поисках
свободы проник в соседнее помещение, где и обнаружил целый склад
многолетнего, выдержанного, как доброе вино, полузасохшего варенья.
"Полагаете, господа, что я утолил свою страсть к сладкому? Ошибаетесь, я
утолил жажду мщения. Я вскрывал банку за банкой, пробовал и отставлял в
сторону в поисках иных вкусовых ощущений. К вечеру со мной приключился жар,
что меня спасло от всех видов наказаний, а заодно и вызволило из ссылки.
Пробуйте, господа, всегда пробуйте, при малейшей возможности пробуйте!..
Старость наступает только тогда, когда вам уже не хочется ничего
пробовать..."
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Корнев Павел
Березин Федор
Семенова Мария
Браун Дэн