же погибнет. И всех пассажиров погубит. Там торосы...
неровной, изрезанной. Под воздействием неведомых сил она покрылась
множеством торосов высотой десять-двадцать футов. Такой участок был
единственным на расстоянии ста миль. - Пилот все-таки решил садиться. На
брюхо, с убранным шасси. Вот почему он изменил направление движения. Он
намерен приземляться против ветра, чтобы максимально уменьшить скорость
посадки.
стол. - В голосе Джосса слышались нотки отчаяния.
проведешь. Соображает, что, если посадит машину с подветренной стороны от
нашего лагеря, даже в сотне ярдов, в такую погоду у него не останется
практически никаких шансов обнаружить наши огни, наше жилье. Ему приходится
садиться против ветра. У него нет иного выбора.
полного колючих ледяных игл. Джосс снова придвинулся ко мне.
более сотни ярдов.
радиоантенна, протянувшаяся на двести пятьдесят футов к северу, сильно
провисла и теперь раскачивалась, словно маятник, на столбах высотой
четырнадцать футов, установленных попарно. Мы двигались вдоль антенны почти
на ощупь. Немного не дойдя до крайней пары столбов, мы услышали, как прежде
приглушенный ветром гул моторов вдруг превратился в оглушительный рев. Едва
успев предупредить своих спутников, я ничком упал на наст. Огромный силуэт
авиалайнера, мне показалось, пронесся у нас над самой головой, хотя
впоследствии выяснилось, что мачты, на которых была укреплена антенна,
остались целы.
умчался самолет, но в то же мгновение полетел вверх тормашками по насту.
Подхваченный мощным вихрем четырех воздушных винтов, я очутился футах в
двадцати от места, на котором только что находился. Весь в ушибах, бранясь
на чем свет стоит, я снова вскочил на ноги и, не успев прийти в себя,
двинулся в ту сторону, откуда доносился встревоженный и перепуганный лай
собак. Внезапно рев моторов стих: самолет садился.
неудачной. Похоже, что пилот переоценил высоту. От такого удара может сжать
в гармошку фюзеляж и от машины останутся одни обломки.
услышал, не то почувствовал вибрацию и какое-то шипение. Оно продолжалось
шесть-восемь секунд. Видно, это изувеченный фюзеляж бороздил ледяную
поверхность. Затем до меня донесся другой, еще более громкий звук,
заглушивший свист ветра. Это был скрежет деформирующегося металла. Потом
наступила тишина - глубокая и зловещая, которую не в силах был нарушить вой
пурги.
воздушной струей. Вытащив фонарь из-под парки - я держал его там, чтобы не
разрядить батарейку, - я посветил кругом. Однако маску не обнаружил: ветром
ее могло унести и за сотню футов. Худо дело, но ничего не попишешь. Не
хотелось думать о том, во что превратится моя физиономия, когда я вернусь в
нашу берлогу.
тут же воскликнул:
чувствовал жжение в горле и легких. - Ты заметил, где сел самолет?
откуда дул ветер.
пусть даже ошибочное. Вполне вероятно, что ошибку совершу я. - Пойдем на
восток. Джосс, какая длина троса на этой катушке?
Подойдя к ближайшей мачте, я удалил с нее похожие на длинные перья кристаллы
инея и привязал к ней конец троса. Привязал прочно. Ведь от этого троса
зависела наша жизнь: без него в такую темную, штормовую ночь мы не смогли бы
вернуться назад. Отыскать свои собственные следы нам бы не удалось:
поверхность ледника настолько тверда, что даже пятитонный трактор оставил на
ней лишь едва заметные вмятины.
мной - Джекстроу с собачьей упряжкой; замыкающим был Джосс. Преодолевая
сопротивление возвратной пружины, он разматывал катушку с тросом. Оставшись
без снежной маски, я задыхался. Горло жгло огнем, лицо мерзло от ледяного
ветра, и разум отказывался повиноваться. Хотя я и пытался защитить рукой рот
и нос и делал неглубокие вдохи, легкие мои разрывал мучительный кашель.
поверхности льда в громоздкой полярной одежде, отдавая себе отчет в том, что
от нашей скорости зависят жизнь и смерть полураздетых людей, очутившихся на
морозе. Возможно, самолет развалился на части и оставшихся в живых
пассажиров выбросило на лед. Только вряд ли кто-нибудь из них уцелел. У
человека, испытавшего перепад температур свыше 100ё по Фаренгейту, или не
выдерживает сердце, или же пять минут спустя он умирает от переохлаждения.
силах оттуда выбраться, замерзают с каждой минутой. Как до них добраться?
Как доставить их к нам в лагерь? Ведь только у тех нескольких человек,
которых мы эвакуируем первыми, есть хоть какая-то надежда на спасение. Даже
если мы перевезем всех к себе на станцию, чем их кормить? Съестных припасов
у нас до жути мало. Да и где разместить всю эту уйму народа?
оглянулся: ко мне бежал Джосс.
глаза, прокричал:
пока не почувствовал, что кровообращение восстановилось. Потом из рук
Джекстроу взял старую шерстяную фуфайку и обмотал ею лицо - какая-никакая, а
защита.
на риск: ведь мы не знали наверняка, что направление ветра осталось
неизменным. Освещая фонарями дорогу, через каждые пятнадцать - двадцать
футов мы останавливались и втыкали в звенящий лед заостренный бамбуковый
шест. Мы прошли с полсотни ярдов, но ничего не обнаружили. Я уже начал
подозревать, что мы проскочили западнее места приземления самолета,. и стал
ломать голову над тем, что делать дальше. Но в эту минуту мы угодили в
выбоину глубиной восемнадцать дюймов и шириной десять футов. Эту выбоину,
оставленную приземлившимся или разбившимся самолетом, мы обнаружили по
чистой случайности. Западнее на поверхности почвы не было ни единого следа.
углубление плавно уменьшалось, а справа и слева от него возникли глубокие
борозды, похожие на следы гигантских плугов. Очевидно, при ударе порвалась
обшивка нижней части фюзеляжа. Было бы странно, если бы этого не произошло.
параллельных углубления в снежном покрове ледника. Вмятины, ясное дело, были
проделаны все еще вращавшимися винтами. Похоже, после соприкосновения с
поверхностью самолет накренился вправо.
фонаря полукруг. Я велел Джоссу принести еще одну охапку бамбуковых палок и
прикрепить к ним трос, привязанный одним концом к мачте радиоантенны, а
потом вернуться к нам. Иначе веревку замело бы через какие-то десять минут.
оставленному потерпевшим аварию самолетом.
передвигались, наклоняясь вперед, чтобы устоять на ногах. Так мы прошли
двести, затем триста ярдов и вдруг почти в четверти мили от того места, где
авиалайнер коснулся земли, наткнулись на него. Машина остановилась поперек
импровизированной посадочной полосы, но сохранила горизонтальное положение.
показался невероятно высоким и широким. И все же, несмотря на внушительные
размеры, у авиалайнера был жалкий, пришибленный вид.
искалеченному гиганту взлететь больше не суждено.
заметил в иллюминаторе бледно-голубой огонек. Иных признаков жизни не было.
Глава 2
ПОНЕДЕЛЬНИК
С ЧАСА ДО ДВУХ НОЧИ