read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



неизменной серьезностью, о дороговизне навоза, мешающей ему обеспечить семье
высокий уровень жизни, а жена его в это время обвиняла себя в том, что не
делает все возможное. Но ее легко можно было убедить в том, что делать
больше, чем в ее силах, и не подвергаться при этом опасности умереть раньше
времени - невозможно. Ведь сколько мы экономим на одних докторах, говорил
господин Сапоскат. И на лекарствах, отвечала его жена. Так что оставалось
только обдумать переезд в домик поменьше. Но мы и без того живем стесненно,
говорил господин Сапоскат. И не подвергалось сомнению, что с каждым годом
стесненность их будет возрастать, вплоть до того дня, когда первенец покинет
родительский дом, компенсируя появление новорожденного, и наступит некое
равновесие. После чего дом понемногу начнет опустошаться. И наконец они
останутся совсем одни, вместе с воспоминаниями. Вот тогда они и переедут,
времени хватит. Он будет пенсионером, она - совсем без сил. Они приобретут
домик в деревне и там, не нуждаясь больше в навозе, смогут покупать его
возами. А их дети, исполненные благодарности за жертвы, принесенные ради них
родителями, будут им помогать. Семейные советы обычно кончались в атмосфере
самых безудержных фантазий. Создавалось впечатление, что чета Сапоскат
черпала жизненные силы из перспективы своего бессилия. Но иногда, не успевая
достичь этой стадии, родители оставляли эту тему и переходили на своего
старшенького. Сколько ему сейчас лет? - спрашивал господин Сапоскат.
Информация поступала от жены, что должно было означать ее превосходство в
этой области знаний, но всегда оказывалась ошибочной. Господин Сапоскат
принимал на веру неправильную цифру и долго мурлыкал ее себе под нос, словно
означала она цену на какой-нибудь ходовой товар, например, на мясо. И
одновременно выискивал в выражении лица сына то, что могло хоть немного
смягчить сказанное матерью. Пожалуй, вырезка все же неплоха? Сапо
всматривался в лицо отца, грустное, изумленное, нежное, огорченное и,
несмотря на все, самоуверенное. Размышлял ли он о быстротечности неумолимого
времени или о том, как нескоро еще сын начнет зарабатывать? Иногда он устало
жаловался, что сын не слишком рвется приносить пользу в доме. Пусть он лучше
готовится к экзаменам, говорила жена. Как только возникала какая-нибудь
тема, их головы работали в унисон. Собственно говоря, они не беседовали. Они
пользовались устным словом примерно так же, как проводник поезда пользуется
флажками или фонарем. Но, бывало, они говорили: Здесь мы задержимся. И когда
сын подавал сигнал к отправлению, они печально думали, не удел ли это самых
одаренных - с позором проваливаться на письменной работе и выставлять себя
на посмешище на устном экзамене. Они не получали удовлетворения от
молчаливого созерцания неменяющегося пейзажа. По крайней мере, он здоров,
говорил господин Сапоскат. Вот уж нет, отвечала жена. Но никакой
определенной болезни, говорил господин Сапоскат. Хорошенькое было бы дело, в
его-то возрасте, отвечала жена. Они не знали, почему выбрали ему свободную
профессию. Впрочем, это само собой разумелось. И потому было просто
невероятным, чтобы он оказался к ней непригоден. В мечтах они видели его
доктором. Он будет лечить нас, когда мы состаримся, говорила госпожа
Сапоскат. А ее муж отвечал: Я бы предпочел, чтобы он стал хирургом, - словно
после определенного возраста людей не оперируют.
Какая скука. И это я называю игрой. Интересно, не говорю ли я снова о
самом себе? Хватит ли у меня сил не говорить ни о чем другом? Я чувствую,
как сгущаются сумерки, такие мне знакомые, что одиночество, по которому я
узнаю себя, вот-вот наступит, и слышу зов неведения, которое могло бы быть
благородным, если бы не являлось самой обычной трусостью. Я не помню уже, о
чем говорил. Так не играют. Скоро я забуду, откуда происходит Сапо, и на что
он надеется - тоже забуду. Возможно, лучше оставить эту историю и перейти
сразу ко второй или даже к третьей, к той, что о камне. Не надо, получится
то же самое. Я должен быть начеку, размышляя над тем, что я сказал перед
тем, как идти дальше, и делать паузу - в преддверии катастрофы, - чтобы
взглянуть на себя истинного. Это именно то, чего я так хотел избежать. Но,
по всей видимости, другого решения не существует. После такого позора мне
будет легче примириться с миром, не оскверненным моим присутствием.
Интересный метод размышления. Мои глаза, я открою глаза, бросят взгляд на
кучку моих вещей, отдадут телу приказ, старый приказ, который, я знаю, оно
не сможет исполнить, обратятся к моему духу, давно погибшему, испортят мне
всю агонию, которую лучше просто пережить, уже вдали от этого мира, который
раздвинет, наконец, свои губы и отпустит меня.
Я пробовал думать над началом моей истории. Но в мире существует такое,
чего я не понимаю. Это ничего не значит. Я могу продолжать.
Друзей у Сапо не было, нет, так нельзя.
У Сапо были прекрасные отношения с его маленькими друзьями, хотя, по
правде говоря, они его не любили. Дурак редко одинок. Он хорошо дрался,
быстро бегал, насмехался над учителями, а иногда даже дерзил им. Быстро
бегал? Как сказать. Однажды, доведенный до отчаяния вопросами, он закричал:
Сколько раз вам говорить, что я не знаю! Большую часть свободного времени он
отсиживал в школе, выполняя дополнительные задания, так что редко приходил
домой раньше восьми часов вечера. К таким неприятностям он относился
философски. Но бить себя не позволял. В первый же раз, когда доведенный до
отчаяния учитель замахнулся на него тростью, Сапо выхватил ее и выбросил в
окно, которое было закрыто, так как стояла зима. Такого проступка было бы
достаточно, чтобы немедленно выгнать его из школы. Но Сапо не выгнали, ни
сразу, ни потом. Я должен попытаться выяснить, когда у меня будет время
спокойно подумать, почему Сапо не исключили из школы, хотя он это вполне
заслужил. Ведь я искренне хочу, чтобы в моей истории было как можно меньше
неясностей. Небольшая неясность, сама по себе, в момент появления, еще
ничего не значит. О ней не задумываешься и продолжаешь идти своим ходом. Но
мне прекрасно известно, что такое неясность: она накапливается, громоздится,
потом внезапно взрывается и погребает под собой все.
Я так и не сумел выяснить, почему Сапо не исключили из школы. Придется
оставить этот вопрос открытым. Попробую не радоваться. Я потороплюсь отойти
на безопасное расстояние от Сапо и этой непостижимой поблажки, заставлю Сапо
жить так, словно он сполна получил по заслугам. А к маленькому облачку мы
повернемся спиной, но не выпустим его из поля зрения. Оно закроет небо
только с нашего ведома, и мы не поднимем вдруг глаза, оставшись без крова,
оставшись без помощи, к небу чернее чернил. Так я решил. Другого выхода не
вижу. Это лучший из тех, что я способен найти.
В четырнадцать лет он был пухлым розовощеким мальчуганом. У него были
широкие лодыжки и запястья, что позволило его матери сказать однажды: Он
будет выше своего отца. Странное умозаключение. Но самым поразительным в его
внешности была большая круглая голова с ужасными светло-рыжими волосами,
жесткими и торчащими во все стороны, словно щетина на швабре. Школьные
учителя в один голос соглашались, что у него поразительная голова, и тем
более приходили в отчаяние, что им не удается в нее ничего заложить. Его
отец часто говорил, пребывая в хорошем настроении: Когда-нибудь он поразит
нас всех. На это смелое суждение наводил его череп Сапо, и, вопреки фактам и
собственному разумению, он повторял его неоднократно. Но выдержать взгляд
Сапо он был не в состоянии и всячески старался избегать его. У него твои
глаза, говаривала жена. После таких замечании господин Сапоскат раздраженно
искал уединения и внимательно изучал свои глаза в зеркале. Глаза его были
водянисто-голубые. Чуть-чуть светлее, говорила госпожа Сапоскат.
Сапо любил природу, интересовался.
Это ужасно.
Сапо любил природу, интересовался животными и растениями и охотно
поднимал глаза к небу, днем и ночью. Но он не умел смотреть на все это,
взгляды, которые он обращал на окружающее, ничему его не научили. Он не
различал птиц, путал деревья, не мог отличить одно растение от другого. Он
не связывал крокусы с весной, а хризантемы - с Михайловым днем. Солнце,
луна, планеты и звезды не наполняли его восторгом. Порой ему хотелось бы
разбираться в этих странных предметах, иногда красивых, которые должны были
всю жизнь окружать его. Но он черпал радость в своем невежестве, как и во
всем, что вызывало приговор: Ты - простофиля. Однако хищных птиц он любил и
мог по полету отличить от всех других. Он застывал, восхищенный, впиваясь
взглядом в осоедов, в трепетное парение, в крылья, высоко поднятые перед
тем, как ринуться вниз, обрушиться и вновь взметнуться, он трепетал при виде
такого желания, гордости, терпения и одиночества.
Я все же не сдамся. Только что я покончил с супом и откатил тумбочку
назад, на ее место у двери. В одном из окон дома напротив зажегся свет.
Когда я говорю "окна", я имею в виду те два окна, которые вижу постоянно, не
отрывая головы от подушки. Когда я говорю "два окна", я не имею в виду два
окна целиком - одно целиком, а другое только отчасти. Именно в этом
последнем и зажегся свет. На мгновение я увидел женщину, которая ходила по
комнате. Потом она задернула штору. Я не увижу ее до завтрашнего дня, только
тень ее, возможно, изредка. Она не всегда задергивает штору. Мужчина домой
еще не вернулся. Домой. Я приказал своим ногам, и даже ступням, выполнить
некоторые движения. Я изучил их хорошо и потому почувствовал усилие, которое
они сделали, чтобы подчиниться. Мы прожили вместе этот краткий промежуток
времени, исполненный всевозможных драматических событий, от приказа до
жалкой попытки послушания. Наступает день, когда старый пес, поднятый на
ноги свистом хозяина, отправляющегося на рассвете в путь с палкой в руке, не
может бежать за ним. Он остается в своей конуре или на подстилке, хотя цепь
его не держит, и прислушивается к шагам, а шаги удаляются и стихают. Хозяин
тоже огорчен. Но вскоре чистый воздух и яркое солнце успокаивают его, и он
не вспоминает больше о своем старом друге, вплоть до самого вечера. Огни
родного дома радушно приветствуют его, а слабое тявканье вызывает мысль:
Пора усыплять. Хороший кусок у меня получился. Скоро я сочиню еще лучше,
скоро все будет лучше. Я близок к тому, чтобы порыться немного в своем
имуществе. Потом спрячу голову под одеяло. Потом все будет лучше, для Сапо и
для того, кто следует за ним, кто просит только об одном - чтобы ему
разрешили идти по следу, по следам, оставленным на безопасных и доступных
тропах.
Невозмутимое спокойствие Сапо мало кому нравилось. В гуще шума и
криков, в школе и дома, он неподвижно стоял на одном месте и пристально
смотрел прямо перед собой глазами, белесыми и немигающими, как у чайки.



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.