происходила знаменитая Сен-Жерменская ярмарка. И на новом месте
предприимчивый Поклен с еще большим блеском развернул все приманки своей
лавки. В прежнем доме хозяйничала и рожала детей Мария Крессе, в новом ее
сменила Екатерина Флёретт. Что можно сказать об этой женщине? По-моему,
ничего-ни дурного и ни хорошего. Но потому, что она вошла в семью с кличкой
мачехи, многие из тех, кто интересовался жизнью моего героя, стали
утверждать, что Жану-Батисту малому плохо жилось при Екатерине
Белины, вероломной жены, Мольер изобразил в комедии "Мнимый больной".
обижала Жана-Батиста, и тем более нет никаких, что она-это Белина. Екатерина
Флёретт была незлой второй женой, исполнившей свое назначение на земле: она
родила Поклену через год после свадьбы дочку Екатерину, а еще через
два-Маргариту.
Поклен-отец решил, что первенец его достаточно расширил свой кругозор, и
велел ему присматриваться к делу в лавке. Тут Жан-Батист стал мерить
материи, приколачивать что-то гвоздиками, точить лясы с подмастерьями, а в
свободное время читать замасленную книжку Плутарха, оставшуюся от Марии
Крессе.
мной в скромном, но солидном кафтане, в парике и с тростью в руке очень
оживленный для своих лет господин буржуазного вида, с живыми глазами и
приличными манерами. Имя его-Луи, фамилия-Крессе, он покойной Марии родной
отец, следовательно, Жану малому он дед.
только Крессе был не придворным обойщиком, а частным, и торговал он на
Сен-Жерменской ярмарке. Проживал Крессе в Сент-Уане, под Парижем, где владел
прекрасным домом со всеми угодьями. По воскресным дням семейство Покленов
обычно отправлялось в Сент-Уан к деду гостить, причем у покленовских
ребятишек от этих посещений оставались приятные воспоминания.
малым. Что могло связать старика с мальчишкой? Разве что черт! Да, пожалуй,
именно он! Общая страсть, однако, недолго была секретом для Поклена-отца и
вскорости вызвала его хмурое удивление. Оказалось, что дед и внук без памяти
любят театр!
малый, сговорившись и таинственно переглянувшись, уходили из дому.
Проследить их путь было нетрудно. Обычно они направлялись на угол улиц
играла королевская труппа актеров. У почтенного деда Крессе были прочные
знакомства среди старшин некоего общества, объединенного религиозными, но
также и коммерческими целями. Общество это носило название Братства Страстей
Господних и владело привилегией представлять в Париже мистерии. Братство
именно и построило Бургонский Отель, но в то время, когда Жан-Батист был
мальчиком, мистерий уже не представляло, а сдавало Отель различным труппам.
его внуку предоставляли бесплатные места в одной из свободных лож.
известнейший актер Бельроз, играли трагедии, трагикомедии, пасторали и
фарсы, причем виднейшим драматургом Отеля считался Жан де Ротру, большой
любитель испанских драматургических образцов. Деду Крессе Бельроз своей
игрой доставлял величайшее наслаждение, и внук, вместе с дедом, аплодировал
Бельрозу. Но внуку гораздо больше тех трагедий, в которых выступал Бельроз,
нравились бургонские фарсы, грубые и легкие фарсы, заимствованные, большею
частью, у итальянцев и нашедшие в Париже прекрасных исполнителей, вольно
жонглировавших злободневным текстом в своих смешных ролях.
Отель! И вот, вместе с дедом, когда Жан-Батист был мальчишкой, и позже,
вместе с товарищами, когда Жан-Батист стал юношей, он успел пересмотреть в
Отеле замечательные вещи.
красным плоскодонным беретом и белой курткой, обтягивающей чудовищный живот.
Другая знаменитость, фарсер Готье-Гаргюиль, одетый в черный камзол, но с
красными рукавами, вооруженный громадными очками и с палкой в руках, не хуже
Гро-Гильома укладывал в лоск бургонскую публику. Поражали Жана-Батиста и
Тюрлюпен, неистощимый в выдумке трюков, и Ализон, играющий роли смешных
старух.
пролетели вымазанные мукой и краской или замаскированные педанты-доктора,
скупые старики, хвастливые и трусливые капитаны. Под хохот публики
легкомысленные жены обманывали ворчливых дураков мужей, и фарсовые
сводни-кумушки тарахтели, как сороки. Хитрые, легкие, как пух, слуги водили
за нос стариков Горжибюсов, старых хрычей били палками и запихивали в мешки.
И стены Бургонского Отеля тряслись от хохота французов.
страстью обойщики перекочевывали в другой большой театр-Театр на Болоте.
Здесь царила трагедия, в которой отличался знаменитый актер Мондори, и
высокая комедия, лучшие образцы которой предоставил театру знаменитый
драматург того времени Пьер Корнель.
разукрашенный, как индийский петух, Бельроз был слащав и нежен. Он закатывал
глаза, потом устремлял их в неизвестные дали, плавно взмахивал шляпой и
читал монологи подвывающим голосом, так что нельзя было разобрать, говорит
он или поет. А там, на Болоте, Мондори потрясал громовым голосом зал и с
хрипением умирал в трагедии.
ночам видел во сне буффонов Ализона, Жакмена-Жадо, Филипена и знаменитого
Жодле с выбеленным лицом.
для тех, кто болен не излечимой никогда страстью к театру.
тучнел, хорошел и лез во все стороны. В лавках и перед лавками бурлила такая
жизнь, что звенело в ушах, в глазах рябило. А там, где Сен-Жерменская
ярмарка раскидывала свои шатры, происходило настоящее столпотворение. Гам!
Грохот! А грязи, грязи!..
Скаррон.-Сколько грязи навалят всюду эти зады, незнакомые с кальсонами!
цирульнях бреют, мылят, дергают зубы. В человеческом месиве, среди пеших,
видны конные. На мулах проезжают важные, похожие на ворон врачи. Гарцуют
королевские мушкетеры с золотыми стрелами девизов на ментиках. Столица мира,
ешь, пей, торгуй, расти! Эй вы, зады, незнакомые с кальсонами, сюда, к
Новому Мосту! Глядите, вон сооружают балаганы, увешивают их коврами. Кто там
пищит, как дудка? Это глашатай. Не опоздайте, господа, сейчас начнется
представление! Не пропустите случая! Только у нас, и больше нигде!
помосте, подвешенные на нитках! Вы увидите гениальную ученую обезьяну
Фаготена!
мозольные операторы и аптекари-шарлатаны. Они продавали народу
панацеи-средства от всех болезней, а для того, чтобы на их лавки обращали
внимание, они придумали замечательный способ. Они входили в соглашение с
бродячими уличными актерами, а иногда и с актерами, обосновавшимися в
театрах, и те давали целые представления, восхваляя чудодейственные
шарлатанские средства.
разодетые, облепившие себя сомнительными, взятыми напрокат ценностями
комедианты, они выкрикивали рекламы, сзывали народ. Мальчишки стаями шли за
ними, свистели, ныряли под ногами и этим увеличивали сутолоку.
и матери-актрисы французская комедия, она пронзительно кричит, и грубое лицо
ее обсыпано мукой!
Кристоф Контуджи. Он нанял целую труппу и развернул спектакли в балагане с
полишинелями, и при их помощи стал торговать лекарственной всеисцеляющей
кашкой, получившей название "орвьетан".
такой болезни, при которой не помог бы волшебный орвьетан. Он спасает от
чахотки, от чумы и от чесотки!
роняет пену с мундштука. Незнакомые с кальсонами режут дорогу, жмутся к
седлу с пистолетами. В балагане у Контуджи завывают голоса:
Сганарель,-сколько она стоит?