-- Что ты там такое сказал про охотничьи домики? -- спросил он, не
поднимая лица. -- Где ты их видел, когда на всей нашей планете разрешена
охота одному человеку на миллион?
-- На картинке в старинной книжке, -- сказал я.
-- Для сравнения с этим и коттедж годится, и горошина -- все едино. С
ним играть нельзя, -- сказал он не глухо уже, а как-то горько и подавленно.
-- Они, если захотят... Да вот, смотри...
Их корабль увеличил скорость и значительно изменил курс, а мы, как
бессильные пташки, глядели, как он легко выходит снова на наш новый курс и
снова "закрепляется" несколько впереди нас. Мы вновь отклонились на наш
прежний курс.
-- Ты понимаешь, -- это был сухой голос папы, -- почему они выходят к
нам "кормой", а не пристраиваются сзади?
-- Могу только догадываться, -- сказал я.
-- Ну и молчи. Посмотрим, что будет. Хотя ясно, что...
Их корабль, взяв наш курс, естественно, снова вышел на этот наш курс
точно впереди нас не случайно, и мы так и шли гуськом: он -- впереди, мы --
сзади. Он точно принял нашу скорость, и на сетке экрана размер его кормовой
части не менялся.
-- Долго это будет продолжаться? -- сказал папа. -- Если иметь в виду
их возможности и они вот так вот и будут идти впереди нас пару суток, то
сумасшествие нам обеспечено.
-- Пожалуй, -- сказал я. -- Но только не Сириусу. -- Он спокойно сидел
у меня на коленях, иногда выпуская и вновь подбирая когти, но смотрел в упор
на наш видеоэкран.
-- Если развернуться резко и дунуть обратно... -- ляпнул я полную чушь.
-- Они просто возьмут наш курс возвращения и будут идти за нами,
приближаясь к Земле, -- это вообще завал, и у нас с тобой, сынок, нет на это
никакого права! По инструкции Всемирной Космической Лиги...
Я кивнул, слушая его вполуха (я почему-то думал о маме в этот момент и
еще какое-то время -- только о маме).
-- Началось, -- вдруг сказал папа. -- Внимание!
Мы отключили нашу оптическую систему, чтобы видеть реальное расстояние
между кораблями, и через какое-то время ясно увидели, как он постепенно
приближается к нам. Транцем. Этот гигант!
Я почувствовал папину руку возле своей руки и что-то холодное в ней: он
передавал мне лазерный пистолет. Я кивнул и тут же почувствовал, как
почему-то сильно сжимаю свой пистолет, свой лазер.
-- Попытаемся, -- сказал папа, криво усмехнувшись, и тут же послал им
несколько раз сигнал: "Что вы от нас хотите", но ответа мы не получили.
Темный круг транца их корабля приблизился настолько, что занял уже
значительную часть нашего экрана.
-- Ничего не боятся, черти! -- сказал папа. -- Что мы пойдем, как
когда-то говорили, на таран. И знаешь, почему?
-- Коэффициент чуткости приборов? Мгновенная коррекция нашей скорости
не их пилотами, а самим кораблем?
-- Да, что-то в этом роде... Наверняка так.
Мы замерли трудно сказать, что я чувствовал что-то другое -- не
страх, тем более было еще и какое-то тупое спокойствие от нереальности
происходящего.
И тут же мы с папой одновременно (он сильно сжал мне плечо) увидели,
как черный круг их транца резко приблизился к нам, его темное поле в один и
тот же почти момент перекрыло весь наш экран и стало, условно говоря,
светлеть. Мы увидели, как их транец начал постепенно раскрываться по
принципу расходящихся в стороны лепестков диафрагмы фотоаппарата. Перед нами
было огромное, слабо освещенное пространство, в которое мы медленно вплывали
и, вероятно, вплыли целиком, потому что услышали наконец мягкий звук и,
переглянувшись, кивнули друг другу, мол, все ясно: "диафрагма" сзади нас
закрылась, нашего корабля нет в космосе, он просто внутри другого корабля.
Схвачен. Капкан. Полная консервация.
Искусственные огни, которые проплывали мимо нас, задвигались быстрее.
-- Что же это? -- сказал папа. -- Они увеличили свое торможение,
приближая нас к тупику, этак мы влепимся!..
-- Погляди на приборную доску! -- кажется, крикнул я.
-- Чертовщина! -- сказал, помолчав, папа. -- Они сами нами управляют!
Бред! Мы же пошли медленнее! Н-да...
Наши скорости уже совсем почти сравнялись, и мы с папой почувствовали
вдруг серию одновременных мягких толчков по корпусу "Птиля", а глаз
искусственного света, еле плывший за нашим экраном бокового обзора,
остановился.
-- Надо полагать, нас подвесили, -- сказал папа. -- Висим как дитятко в
колыбельке под деревцем. Система выбрасываемых пружин со всех сторон с
магнитными присосками. Нас ждет минимум сто вариантов и, я думаю, ни одного
хорошего.
-- А мама как же? -- сказал я. -- Что же это?.. А, пап?!
-- Вот именно. -- Он тяжко так вздохнул. Потом: -- Ну, будем ждать...
Давай, черт побери, поедим! -- вдруг громко и почти зло крикнул он. -- Что
же, из-за этих... голодными сидеть?
Мы начали есть довольно бойко, быстро как-то, торопливо, но потом эта
торопливость сама собой кончилась, сменившись даже какой-то вялостью, и в
этот момент мы услышали четкий, хотя и не сильный, удар в зоне выходного
люка папа тихо сказал: (странно, что то, что означали кивок или покачивание
головой из стороны в сторону, было и у нас, и у них по смыслу одинаковым).
Одновременно Седоволосый и второй встали и, снимая с шеи каждый свой
"плеер" на ремешочке, подошли к нам, повесили их нам на шею, отодвинули
боковые крышечки, вынули связанные с аппаратиками тонкие шнуры с какими-то
присосочками и прижали их папе и мне к шее. Седоволосый заговорил, и мы
услышали и его чириканье, и то, что шло из аппаратиков, -- речь на русском
языке.
-- Говорите много. Устройство не слышало ваш язык много, будет говорить
нам плохо. Оно... нужно учиться помнить.
-- Если я верно понимаю, -- сказал папа (и одновременно из аппаратика
"полилась" папина речь на языке наших хозяев), -- вы могли оставить аппараты
на себе, подключить к себе присоски -- эффект был бы тот же. -- Он развил
свою мысль.
"Что-то они тончат, -- подумал я. -- Столько было молчания, действий
без слов, с Сириусом хотя бы. Выпендриваются, что ли?" И тут же подумал с
опаской, что, может быть, аппаратик и мысли "переводит", но, глядя на них,
почувствовал, что нет, не переводит. Нормально!
-- Кто вы такие? -- спросил Седоволосый.
-- Почему вы испугались нашего кота? -- сказал папа.
-- Что такое "кот"? -- спросил Седоволосый. -- Аппарат переводит вашу
речь, но не всегда находит смысловые аналогии. Мы не знаем, что такое "кот".
Аппарат пока учится.
-- Кот -- это животное, которое сын унес, чтобы вы не боялись. Ведь
страшно, да? -- даже жестко как-то спросил папа.
Молодец папаня, подумал я снова, крепко он им врезал.
-- Вы не ответили на вопрос, кто вы такие?
-- Там, где мы живем, принято, чтобы в подобной ситуации вы назвали
себя первыми. Здесь мы -- хозяева, а вы -- гости. Те переглянулись, и
Седоволосый сказал:
-- Я -- капитан корабля. А это -- мой помощник.
-- А кто ведет корабль сейчас?
-- Это не так уж важно мне, я всегда могу это узнать. -- Он показал
рукой на этот свой "экран" на шапочке, по которому бегали, исчезая и
появляясь, разноцветные огоньки. -- Возможно, корабль сейчас идет сам.
-- И куда он идет? -- небрежно спросил папа. Ай да папаня!
-- Мы возвращаемся на свою планету.
-- А называется она как? -- спросил папаня.
-- Это вам не положено знать, -- сказал Седоволосый.
-- Если вы так хорошо отдаете себе в этом отчет, то почему задали такой
вопрос нам? Откуда мы летим, вам тоже не положено знать. Или вы полагали,
что мы дураки?
-- Что это -- "дураки"?
-- Непереводимые слова. -- Папа покрутил пальцем у виска.
-- А это что значит? -- спросил Седоволосый, повторяя папин жест у
виска.
-- Просто жест.
-- А что есть "жест"?
-- Жест -- это движение.
-- Как по орбите?
-- Нет. Жест, движение, производимое человеком.
-- Ясно. Надо полагать, вы капитан этого корабля? А он... этот
ре-бе-нок?..
-- Старший помощник и мой сын.
-- Объясните слово "сын".
-- Муж, жена понятно? -- спросил папа.
-- Тоже нет.
-- Женщина, мужчина, любовь?
-- Да, да, конечно. "Муж", "жена"... "сын"...
-- Так. А теперь пора сказать, почему вы испугались кота?
-- На нашей планете водятся такие. Есть и очень крупные. Но все с
ядовитыми зубами. Их зовут "кольво". Ваш этот -- с ядовитыми зубами?
-- Да, -- сказал папа. -- Но действия кольво зависит от нашей команды.
И далее. Мы выяснили, что никто из нас не собирается говорить
противоположной стороне название, тем более координаты, своей планеты. Что
вы намерены делать с нами дальше? Мы пленники?
-- Вовсе нет.
-- Тогда почему вы "затянули" нас к себе? В себя!
-- Мы потрясены! Мы не знали, что есть другие, населенные очень
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Шекли Роберт
Распопов Дмитрий
Роллинс Джеймс