я могу опознать его.
улыбнуться. Он был ушиблен, ушиблен, как мотоциклист, в лицо которого
попал камешек с дороги. Америка! (Он говорил сам с собой.)
Разрекламированная во вселенной как самая желанная, самая образцовая из
всех наций!
человек будет грабить людей и дальше, но вы не намерены ничего
предпринимать. Правильно?
тишиной. Мистер Сэммлер сказал:
им чаще, чем обычно. Вор ездил всегда одним и тем же маршрутом, он
специально наряжался для поездки, для работы. Он появлялся в автобусе
этаким великолепным франтом. Сэммлер был однажды потрясен, хоть и не
удивлен, увидев в его ухе золотую серьгу. Это было уже слишком, это
невозможно было хранить в секрете, и он впервые рассказал своей племяннице
Марго, в квартире которой он жил, и своей дочери Шуле о надменном и
поразительном красавце карманнике, об этом африканском принце, об этом
большом черном звере, который охотится между кольцом Колумбус и
Верди-сквер.
была обсуждать с утра до ночи, со всех точек зрения с невыносимым немецким
педантизмом. Кто такой этот негр? Его происхождение, его классовые и
социальные симпатии и антипатии, его психология, его истинные эмоции, его
эстетика. Революционер? Может быть, он представитель "Черных пантер"? Если
бы Сэммлер не углублялся в собственные мысли, он едва ли мог бы вынести
эти беседы с Марго. Она была славная баба, но становилась невыносимо
скучной, когда пускалась в теоретические рассуждения: стоило ей завести
серьезную беседу, и собеседник просто пропадал. Именно поэтому он сам
молол свой кофе, кипятил воду в колбе, хранил в увлажнителе луковые
крекеры и даже мочился в умывальник (поднимаясь на цыпочки и размышляя о
томительной печали, в которой, согласно Аристотелю, пребывает всякое
животное после родовых мук). Потому что философствования Марго губили бы
ему утро за утром. Он был научен горьким опытом: однажды она целую неделю
занималась анализом фразы Ханны Ардент о банальности зла и всю неделю
продержала его на кушетке в своей гостиной (кушетка была сделана из
поролона, положенного на деревянные планки, на ножках из двухдюймовых
водопроводных труб, со спинкой из трапециевидных подушек, обтянутых
темно-серой дерюгой). Он так и не заставил себя сказать, что он думал по
поводу фразы. Во-первых, она редко останавливалась, чтобы слушать.
Во-вторых, он не был уверен, что будет понят. Кроме того, большая часть ее
семьи была уничтожена нацистами, как и у него, хотя сама она уехала в
1937-м. Не то что он. Война настигла его, когда он вместе с Шулой и своей
покойной женой отправился в Польшу. Они поехали, чтобы ликвидировать
предприятие его тестя. Этим вполне могли заняться адвокаты, но для
Антонины было важно наблюдать за всем лично. Она погибла в 1940-м, а
крохотная фабрика оптических инструментов, принадлежавшая ее отцу, была
демонтирована и отправлена в Австрию. Им не уплатили послевоенных
репараций. Марго же получала возмещение от западногерманского
правительства за собственность ее семьи во Франкфурте. Эркин оставил ей не
слишком много, она нуждалась в этих немецких деньгах. Невозможно спорить с
человеком, который столько перенес. Конечно, она признавала, что и он
перенес немало. Но он все же выкарабкался, хотя потерял жену и глаз.
Однако они могли бы обсуждать вопрос о банальности зла с теоретической
точки зрения. Как отвлеченную проблему. Дядя Артур сидит в неуклюжем
кресле, высоко задрав колени; темные очки скрывают его глаза и поседевшие
брови, набухшая извилистая вена прорезает складки лба, рот сжат. Он не
намерен отвечать.
великого духа зла. Эти люди были слишком незначительны, дядя. Это были
обычные представители низших классов, администраторы, мелкие чиновники,
люмпен-пролетарии. Массовое общество не производит великих преступников.
Это все из-за того, что труд распределяется на всех членов общества, и это
полностью разрушает идею ответственности. Разделение труда повинно в этом.
Это как если бы вместо леса с огромными деревьями пришлось бы думать о
карликовых деревьях с мелкими корнями. Современная цивилизация не создает
больше крупных индивидуальностей".
рот Марго. Это был высокий, наполовину лысый мужчина с усами, отличный
человеческий экземпляр с отличными изысканными мозгами. Он занимался
политическими теориями. Он преподавал в Хантер-колледже - учил женщин.
Очаровательных, безмозглых идиоток - как он их обычно называл. Время от
времени попадался сильный женский интеллект, но слишком сердитый, слишком
неудовлетворенный, слишком обремененный, бедняга, сексуальными проблемами.
Авиакатастрофа оборвала его жизнь, когда он летел в Цинциннати, чтобы
прочесть лекцию в каком-то еврейском колледже. Сэммлер замечал, как его
вдова старается теперь перевоплотиться в него. Она стала специалистом по
политическим теориям. Она говорила от его имени, как, по ее мнению,
говорил бы он, и не было никого, чтобы защитить его идеи. Обычная судьба
Сократов и Иисусов. Честно говоря, Эркин находил удовольствие в
бесконечных рассуждениях Марго - это следовало признать. Чушь, которую она
несла, явно была ему приятна, он улыбался в усы, вытянув длинные руки
вдоль трапецеидальных подушек, скрестив длинные ноги в носках, он
сбрасывал туфли немедленно, как только садился. Но если ее болтовня
слишком затягивалась, он обычно говорил: "Хватит, хватит этого веймарского
смальца. Кончай, Марго!" Теперь его мужественный окрик никогда уже не
прозвучит в этой нелепой гостиной.
округлые, особенно над коленками, ноги, обтянутые сетчатыми черными
чулками. Сидя, она выставляла ступню, как балерина, - вытягивая подъем.
Она упирала в ляжку маленький сильный кулачок. Эркин сказал как-то дяде
Сэммлеру, что она может служить первоклассным орудием в руках того, кто
сумеет направить ее к нужной цели. "У нее хорошая душа, - говорил Эркин, -
но ее энергетические запасы могут быть использованы чудовищно неразумно".
Сэммлер и сам понимал это. Она не способна была помыть помидор, не замочив
рукавов. Ее квартиру ограбили, потому что она открыла окно, чтобы
полюбоваться закатом, и забыла его закрыть. Грабители проникли через окно
столовой с крыши, расположенной как раз под ним. Сентиментальная ценность
ее брошей, колец, цепочек и гребней для волос не была признана страховой
компанией. Теперь окна были заколочены гвоздями и прикрыты шторами. Теперь
в доме ели при свечах. Света было достаточно, чтобы рассмотреть
развешанные по стенам копии из Музея современного искусства и саму Марго
по ту сторону стола, она разливала суп, расплескивая его на скатерть: ее
прелестную улыбку, томную и нежную, открывающую не слишком хорошие мелкие
зубы, ее темно-голубые глаза, не замутненные никаким злом. Утомительное
создание, доброжелательное, неунывающее, целеустремленное и неумелое.
Чашки и вся остальная посуда всегда были покрыты жирной пленкой. Она часто
забывала спустить воду в уборной. Но со всем этим легко было примириться.
Злейшим бичом была ее серьезность - эта способность рассматривать все
сущее с чисто немецкой твердолобостью. Как будто ей недостаточно было быть
еврейкой - бедная девочка была еще и немкой в придачу.
спросить. "Я знаю, вы много думали об этом. Вы ведь столько пережили. И вы
с Ашером столько говорили об этом безумце - о Румковском. О царе иудейском
из Лодзи... Что вы можете сказать?"
хорош для человека за семьдесят, кожа не была слишком морщиниста. Однако
левая сторона лица, со стороны слепого глаза, была изборождена тонкими
линиями, этаким морозным узором, напоминающим трещины на стекле.
объяснения. Тем не менее другое человеческое существо обращалось к нему с
вопросом. Он был старомоден. Простая учтивость требовала, чтобы он как-то
откликнулся.
банальна. Политически и психологически идея немцев была гениальна.
Банальность была простым камуфляжем. Если хочешь избежать проклятия за
убийство, заставь его выглядеть обыденным, скучным или заурядным. С
чудовищной политической проницательностью они нашли способ маскировки.
Интеллектуалы этого не понимают. Они черпают свои суждения о подобных
вещах из литературы. Они ожидали преступника-героя типа Ричарда III. Что ж
ты думаешь, нацисты не ведали, что такое убийство? Все (за исключением
немногих синих чулков) отлично знают, что это такое. Это знание старо, как
мир. Лучшие и чистейшие представители человечества с древнейших времен
знали, что жизнь священна. Отвергнуть это старое представление - отнюдь не
банально. Нужен был заговор против самой идеи, что жизнь священна.
Банальностью замаскировалось властное стремление уничтожить совесть. Разве
это заурядный замысел? Только если заурядна сама человеческая жизнь. Враг
этой твоей профессорши - современная цивилизация. Она просто использует
Германию для атаки на двадцатый век - чтобы низвергнуть его в
терминологии, придуманной немцами. Чтобы извлечь пользу из исторической
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Флинт Эрик
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий