Чтение 3–й страницы книги ~Под осенней звездой~

меня не было снаряда, чтобы определить уклон холма, и я принялся мастерить
его своими руками. Я изготовил деревянную трубку, приделал к ее концам два
обыкновенных ламповых стекла, заполнил их водой и замазал глиной.

У пастора то и дело находилась всякая мелкая работа: выяснилось, что
надо то поправить каменную лестницу, то укрепить фундамент; а там приспела
пора возить с поля хлеб, и пришлось чинить прогнивший мостик у амбара.
Пастор любил порядок, а нам было все равно, что делать, так как платил он
поденно. Но Гринхусен с каждым днем все больше меня раздражал.

Он резал хлеб сальным ножом, прижимая буханку к груди, и беспрерывно
облизывал лезвие, а я не мог этого видеть; к тому же мылся он только по
воскресеньям, а всю неделю ходил грязный. Утром и вечером на его длинном
носу обычно висела блестящая капля. А какие у него были ногти! А уши - ужас,
да и только.

Но, увы, я сам был выскочкой и хорошим манерам выучился в кафе. Часто я
не мог удержаться, ругал своего товарища за нечистоплотность, отчего между
нами возникла неприязнь, и я чувствовал, что скоро нам придется расстаться.
Мы едва разговаривали друг с другом.

Колодец до сих пор не вырыт. Наступило воскресенье, и Гринхусен
отправился домой.

Мои снаряд был уже готов, я залез на крышу и установил его там.
Оказалось, что отметка, соответствующая высоте крыши, на много метров ниже
вершины холма. Отлично. Если даже принять в расчет, что уровень воды в
колодце окажется на целый метр ниже, напор все равно будет достаточен.

Я увидел с крыши пасторского сына. Его зовут Харальд Мельцер. Что я
делаю там, на крыше? Измеряю уклон холма? А для чего? Зачем мне понадобилось
это знать? А можно и ему попробовать?

Я отыскал веревку метров в десять длиной и измерил холм от подошвы до
вершины, а Харальд мне помогал. Потом мы снова спустились в усадьбу, я пошел
к пастору и рассказал ему о своих планах.

VI

Пастор дал мне высказаться до конца и слушал со вниманием.

- Вот что я на это скажу,- заметил он с улыбкой.- Положим, ты прав. Но
ведь это будет стоить недешево. А что мы выгадаем?

- До места, где мы начали копать, семьдесят шагов. А ведь служанкам
придется ходить к колодцу во всякую погоду, зимой и летом.

- Так-то оно так. Но ведь на это нужно целое состояние.

- Если не считать колодца, который вам все равно необходим, весь
водопровод, считая трубы и работу, обойдется не дороже двухсот крон, -
сказал я.

Пастор удивился.

- Не больше?

- Нет.

Я всякий раз многозначительно медлил перед тем как ответить, словно от
природы был рассудительным, таким и родился на свет; на самом же деле я
давным-давно все обдумал.

- Конечно, это было бы очень удобно, - сказал пастор раздумчиво. -
Кроме всего прочего, от бочки с водой на кухне всегда сырость.

- И к тому же воду еще приходится таскать в жилые комнаты.

- Ну, тут уж ничего не поделаешь. Жилые комнаты наверху.

- А мы и наверх проведем трубы.

- В самом деле? На второй этаж? А напора хватит?

Я дольше прежнего помедлил с ответом, глубокомысленно раздумывая.

- Полагаю, что можно сказать с полной уверенностью: напора хватит в
избытке до самого верха, - изрек я.

- Значит, ты так полагаешь? - воскликнул пастор.- Ну, тогда пойдем,
посмотрим, где ты намерен копать колодец.

Мы поднялись на холм втроем, пастор, Харальд и я. Я дал пастору
взглянуть в мою трубу, и он убедился, что напора хватит с избытком.

- Надо будет мне посоветоваться с твоим товарищем, - сказал он.

Тут я, чтобы умалить достоинства Гринхусена, заявил:

-- Нет, он в этом ничего не смыслит.

Пастор посмотрел на меня.

-- Ты так думаешь? - сказал он.

Мы спустились с холма. Пастор говорил, словно размышлял вслух:

- Конечно, ты прав, всю зиму приходится таскать воду. И лето тоже. Я
посоветуюсь с домашними. И он ушел в дом.

А минут через десять меня позвали к крыльцу, где собралось все
пасторское семейство.

- Так это ты берешься сделать нам водопровод? - ласково спросила меня
жена пастора.

Я снял шапку, вежливо и с достоинством поклонился, а пастор подтвердил:
да, это он самый.

Пасторская дочка поглядела на меня с любопытством и сразу же принялась
болтать с Харальдом о каких-то пустяках. А хозяйка продолжала расспрашивать:
неужели водопровод будет совсем как в городе, стоит только открыть кран, и
сразу потечет вода? И на втором этаже тоже? Всего за двести крон? Ну, в
таком случае и думать нечего, сказала она мужу.

- Ты так полагаешь? Что ж, поднимемся все вместе на холм и посмотрим.

Мы поднялись на холм, я навел трубу и дал всем поглядеть.

-- Да ведь это замечательно! - сказала хозяйка.

А дочка промолчала.

Пастор спросил:

- Но есть ли здесь вода?

Я с важностью ответил, что сказать наверняка трудно, но налицо
благоприятные признаки.

- Какие же? - спросила хозяйка.

- Во первых, состав почвы. Кроме того, здесь растет ивняк и ольшаник. А
ива любит влагу. Пастор кивнул и сказал:

- Видишь, Мария, этот человек знает свое дело.

По дороге домой хозяйке вдруг взбрело в голову, что она сможет
рассчитать одну служанку, когда будет водопровод. Чтобы она не передумала, я
согласился.

- Конечно, в особенности на летнее время. Ведь сад можно поливать из
кишки, если протянуть ее чере.з подвальное окошко.

- Да ведь это же просто чудо! - воскликнула она.

Я удержался и не предложил провести заодно воду на скотный двор. А
между тем я давно уже рассчитал, что если вырыть колодец вдвое больше и
сделать отводную трубу, скотнице будет такое же облегчение, как и кухарке.
Но зато и расходы вырастут чуть не вдвое. Нет, затевать такое большое дело
было бы неразумно.

Но так или иначе приходилось ждать возвращения Гринхусена. Пастор
сказал, что пойдет прилечь.

VII

Нужно было подготовить Гринхусена к тому, что мы станем копать колодец
на холме; я хотел отвести от себя подозрения и сказал, что это сам пастор
все затеял, а я только согласился с ним. Гринхусен обрадовался, он сразу
сообразил, что тут непочатый край работы, ведь придется рыть еще канавы для
труб.

А в понедельник утром пастор, к моему торжеству, спросил Гринхусена как
бы невзначай:

- Мы тут с твоим товарищем решили, что колодец надо выкопать на холме,
а потом проложить оттуда трубы к дому. Что ты думаешь о нашей затее?

И Гринхусен вполне одобрил эту мысль.

Но когда мы все обсудили и втроем осмотрели место, где предстояло
вырыть колодец, Гринхусен заподозрил, что тут без меня не обошлось, и
заявил, что трубы надо класть гораздо глубже, иначе зимой они замерзнут...

- На метр тридцать, - перебил я его.

- ...и это обойдется очень дорого.

- А твой товарищ говорит, что не больше двухсот крон, - заметил пастор.

Гринхусен не умел даже считать как следует и сказал только:

-- Что ж, двести крон - тоже деньги.

Я возразил на это:

- Зато когда пастор захочет переехать, ему при расчете придется
уплатить меньше за аренду хутора.

Пастор вздрогнул.

- При расчете? Но я не собираюсь никуда переезжать.

-- В таком случае да послужит вам этот водопровод верой и правдой всю
вашу долгую жизнь, - сказал я.

Пастор пристально посмотрел на меня и спросил:

-- Как тебя зовут?

-- Кнут Педерсен.

-- А родом ты откуда?

- Из Нурланна.

Я сразу сообразил, почему он меня расспрашивает, и решил не выражаться
более таким высокопарным языком, который я позаимствовал из романов.

Но так или иначе, решено было провести от колодца водопровод, и мы
принялись за дело...

Теперь скучать было некогда. Поначалу я очень беспокоился, есть ли вода
в том месте, где мы копаем, и плохо спал по ночам; но беспокойство оказалось
напрасным, и вскоре я весь ушел в работу. Воды было много; через несколько
дней нам уже приходилось по утрам вычерпывать ее ушатами. Почва на дне была
глинистая, и мы вылезали оттуда перепачканные с головы до ног.

Через неделю мы начали обтесывать камни для кладки стен; этому делу мы
научились в Скрейе. Еще через неделю мы добрались до нужной глубины. Вода