тушеную телятину со щавелем и прочие кулинарные произведения месье Лорагэ
- я зашел в полицейский участок. Он находился на другом конце города, где
все казалось безобразным в сравнении со старым кварталом, грезившим былым
великолепием. Полицейский участок был еще непригляднее других зданий, и
встретивший меня сержант чем-то напоминал печального коня. Эту рутинную
процедуру следовало совершить только для того, чтобы отчитаться перед
Берни. Я ничего не ожидал от полиции, кроме обычного занятого вида и
несколько высокомерного тона. Сержант рассказал ту же историю, что и
Казаль, с небольшими деталями и некоторыми общими замечаниями о низкой
производительности местного населения.
из Лилля. - Они совершенно не способны организоваться и производить
продукцию на том уровне, который требует Общий рынок. И некого винить,
кроме самих себя.
из человеческой глупости. Три года назад медицинская ассоциация подала на
него в суд за нелегальную медицинскую практику. Дело слушалось в Даксе.
Туда прибыла целая толпа свидетелей, и все показали под присягой, что
Бонафу спас им жизнь. Целитель был оправдан. Он с триумфом покинул зал
суда и на следующий день опять приступил к работе.
наискось, потому что одно из колес вылезало на земляную насыпь. Это
напоминало одну из тех стоянок подержанных автомобилей, какие можно
встретить на больших дорогах. Только машины были в хорошем состоянии. Их
беспорядочное расположение наводило на мысль о некой грандиозной
катастрофе, заставившей водителей поспешно покинуть свои автомобили.
Дорога, усаженная по краям тополями, шла все время прямо, и в самом ее
конце, где скопище машин достигало максимальной концентрации, под прямым
углом друг к другу стояли два серых здания, образуя двор, где было полно
народу. С большим трудом мне удалось найти место, чтобы поставить машину.
Когда я появился на сцене, люди стали оборачиваться и разглядывать меня.
Судя по внешнему виду, большинство составляли фермеры. На головах у
некоторых женщин были платки, у мужчин - кепки, береты или старые фетровые
шляпы, и все говорили на местном диалекте, так что я поначалу не понимал,
о чем идет речь. Ясно было только, что говорят обо мне, и в тот момент,
когда я подошел к двери и собрался постучать, потому что дверного звонка
не оказалось, какой-то человек сказал:
бумаги. Женщина, стоявшая возле меня, достала свой листочек из сумки и
показала его мне. Она улыбалась.
акцентом. - Если повезет, попаду сегодня до вечера.
что все эти люди желают мне добра. Просто они хотели объяснить новичку,
как делаются подобные дела.
Мы сюда приехали вчера вечером и прождали всю ночь, чтобы получить первые
номера. И даже сейчас я не уверен, что попаду сегодня - тут очередь еще с
позавчерашнего дня.
гораздо проще.
Она и позабавила и возмутила их. Как и все новички, я попался на ту же
удочку. После моих многочисленных смущенных извинений мне наконец
объяснили, что Бонафу запрещено проводить прием. Как раз из-за этого его
враги, доктора, возбудили против него дело. Прием пациентов был главным
фактом, на котором основывалось обвинение. И даже теперь, время от
времени, появляются шпионы и пытаются подстеречь Бонафу. Может, и я один
из них? Последнее было сказано с усмешкой - всерьез в это никто не верил.
дома.
стояла пустая повозка, около нее сидели и закусывали человек двадцать.
Бутылка шла по кругу. Кто-то махнул мне рукой.
стороне.
стуле спиной ко мне и читала. Одна нога покоилась на перекладине другого
стула, раскрытая книга лежала на коленях. Я мог видеть лишь согнутую
спину, тонкую шею и прядь вьющихся темно-каштановых волос. Услышав мои
шаги, девушка обернулась проворно, как зверек. У нее были щеки в
веснушках, зеленовато-карие глаза и маленький носик. Я подумал, что она
могла быть довольно хорошенькой, если бы улыбнулась. Но ее холодный
бесстрастный взгляд исключал подобную возможность.
Ее глаза слегка расширились - так кошка, оценив обстановку, решает подойти
к вам поближе.
услугу.
экономке Софи Лорен в Риме, на привратнике Датского посольства (я должен
был привести туда фотографа до начала похорон) и на лидере баскских
сепаратистов после похищения архиепископа (тонкая обходительность - моя
визитная карточка). Но эта девушка оказалась непробиваемой, и ее реакции
были ни на что не похожи.
кончике виднелась маленькая ямка, словно третья ноздря. И у меня вдруг
возникло странное желание коснуться этой ямки кончиком языка.
пока безрезультатно.
изумление. Казалось, они говорили: "Как можно быть таким идиотом?"
наряд состоял из выцветших джинсов и зеленой блузки, лифчика не было -
передо мной промелькнули ее маленькие розовые груди. Ростом она оказалась
выше, чем я думал. У нее были длинные волосы и тонкая, немного нескладная
фигура подростка, который вырос слишком быстро.
хотелось узнать мнение месье Бонафу. Кстати, для него это уникальная
возможность защититься.
миллиона читателей. (По правде говоря, милая девочка, сорок тысяч в лучшем
случае.)
губам. - Сейчас он не сможет вас принять. Разве что вечером. Вы можете
зайти ко мне?
бывает время. Знаете просеку за Проломом? В самом конце просеки за ручьем
- отдельный дом. Приходите часам к девяти.
характерного для местного населения. Ее голос звучал нежно и томно,
напоминая звук медленно разрывающегося шелкового лоскута.
как орехи.
задела. Между тем ко мне подошла такса и с весьма деловитым видом обошла
вокруг моего стула.
хвостом и ленивой походкой вышел на двор, глядя туда, где должен был
приземлиться воображаемый камень. Затем с важным видом вернулся, высунув