Чтение 3–й страницы книги ~Камин для Снегурочки~

- Ты не злись на Сеньку, - вздохнула певица, - хоть он и дикая свинья! Он тебе проверку устроил.

- В каком смысле?

- Ты, похоже, в самом деле Рыкова Татьяна, - пояснила Глафира, - убила Сергея Лавсанова, только не из-за денег. Он к тебе полез, изнасиловать хотел, на кухне дело было, вот ножик под Руку и попался. И потом, ты москвичка.

- Зачем же тогда Свин наврал? - удивилась я, впиваясь зубами в бутерброд.

- Он думал, что ты врешь, притворяешься беспамятной, - пояснила она, - решил, что в какой-то момент не выдержишь и заорешь: "Все не так было". Но ты молчала, а потом в обморок упала. Теперь Свин в сомнениях.

- Я не вру!

- Похоже, нет, - кивнула Глафира, - совсем ничего не помнишь?

- Ну... я умерла в два часа ночи.

- Ой, расскажи, - подскочила Глафира.

Мы проговорили некоторое время, потом она зевнула, меня тоже потянуло ко сну.

Утро началось с короткого крика:

- Вставай!

Я быстро вскочила, пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за стену.

- Молодец, - похвалил меня Свин, - вот она, зэковская выучка. Раз - и готово.

Я села на кровать.

- Я никого не убивала.

- Хватит, - вполне миролюбиво сказал Семен, - вот что, киса, хочешь в психушку?

- Нет, не отдавайте меня туда, - взмолилась я, - что угодно, только не это!

- Лады, лапа, давай договоримся. Ты будешь работать у Глафиры.

- Кем?

- Всем: костюмершей, гладильщицей, мамой, поваром, уборщицей. Одним словом, станешь за нашей звездой ухаживать. Давно человека найти не можем.

- Почему?

- Так концертов на дню по три штуки и чешем много.

- Чешете? Кого? Свин захохотал.

- Чешем! То есть по провинции ездим, с концертами. Конечно, Глашка и в Москве поет, по клубам, только основные денежки с Тмутаракани капают. В месяц тридцать концертов в двадцати городах отпоет, и жить можно. От нас прислуга бегом бежит. У всех семьи, мужики, дети. А у тебя никого.

- Я одинокая?

- Совсем.

- И замужем не была?

- Не-а, поселишься у Глашки, - продолжал Свин, - денег тебе платить не собираюсь, зачем они тебе? Жратвы сколько угодно, шмотки дадим. Будешь хорошо работать - награжу, стыришь чего или лениться начнешь - в клинику сдам. Просекла?

- Да, - тихо ответила я, чувствуя себя маленьким камешком посреди огромной пустыни.

- Болтай поменьше, - велел Свин, - про потерю памяти никому не рассказывай. Если кто спрашивать начнет, дескать, откуда взялась, отвечай: "Я Глафире дальняя родственница, приехала из... Тюмени". Даже лучше из деревни под Тюменью. "Теперь работаю мастерицей на все руки".

- Но у меня нет документов! Свин встал.

- Это не твоя забота, Таня. Будет ксива, хорошая, с пропиской, не дрейфи. Об одном помни: работать надо старательно и меня слушать, как отца родного, иначе капец тебе, котя. Ты ведь не хочешь в клинику?

- Нет! - в ужасе воскликнула я.

- Тады по рукам, - крякнул Свин, - иди, морду умой, душик прими - и за работу. У нас сегодня концерты, сборные, первый в клубе "Мячик". Шевелись давай.

Глава 3

Когда я вышла из ванной, Глафира крикнула:

- Рули сюда. - Куда?

- В гардеробную, по коридору налево.

Я пошла по идеально отлакированному паркету и добралась до комнаты, битком забитой шмотками.

- Размерчик у нас, похоже, один, - протянула Глаша, - вон там погляди, джинсики, футболочки.

Я быстро нашла светло-голубые брюки, кофточку из трикотажа и спросила:

- Тебе не жаль мне эти вещи отдавать, они такие красивые?

- А, - отмахнулась певица, - такого дерьма у меня навалом, забирай хоть все. Вот эти, на первом кронштейне, не бери, я в них сама хожу. А те, во втором ряду, уже старые, можешь ими пользоваться.

- Разве футболка может выйти из моды? - удивилась я.

Глаша скривилась.

- Они мне малы. Видишь, грудь какая, четвертый номер. А у тебя ноль, вот и таскай.

- Зачем же ты их покупала, если малы?

- У меня тогда сисек не было.

- Они выросли?! - изумилась я.

- Нет, конечно, - усмехнулась Глаша, - я силикон вшила.

- Ой! Это же вредно.

- Зато на сцене красиво.

- И шрамы остаются! Глафира задрала топик.

- Где? Найдешь, сто баксов дам.

Я внимательно осмотрела безупречную по форме пышную грудь и констатировала:

- Нет отметин.

- Ага, - обрадовалась Глаша, - никто обнаружить не может, потому что не туда смотрят. Вот где разрез был, под мышкой.

Я вгляделась и покачала головой:

- И правда, практически не видно, на зажившую ссадину похоже!

- Если кто спрашивает, что у меня под рукой, - окончательно развеселилась Глафира, - я всегда отвечаю: родинку удаляла. Ладно, хватит трепаться! Меряй туфли, вдруг у нас и размер обуви один.

Туфли Глафиры тоже оказались мне впору.

- Вот и здорово, - одобрила певица, - теперь курс молодого бойца. Во-первых, никого в гримерку не пускай.

- Куда?

- Когда на концерт приедем, - терпеливо объяснила она, - мне комнату отведут для переодевания, вот в нее никого не пускай, ясно?

Я кивнула.

- Ладно, - хмыкнула Глафира, - остальное потом.

Клуб "Мячик" находился на шумной улице. Глафира уверенным шагом направилась к стеклянной двери. Я с чемоданом и портпледом в руках тащилась сзади. Певица пнула носком высокого сапожка из джинсовой ткани стеклянную дверь.

- Эй, открывай!

Маячивший с той стороны шкафообразный парень лениво распахнул дверь.

- Тебя сюда спать наняли? - фыркнула Глафира. - А ну зови Катьку!

Секьюрити забубнил что-то в рацию.

- Безобразие! - громко заявила Глафира. - Больше ни за что не соглашусь в этой помойке петь. Никогда!

- Глашенька, душенька! - донеслось сверху.

Я посмотрела на широкую лестницу. По ступенькам быстро спускалась стройная женщина в элегантном костюме.

- Как мы рады! - щебетала она.

- Можно подумать, - скривилась Глафира, - прихожу, никто меня не встречает. Этот идиот даже дверь не открыл.

- Извини, Глашенька, - тараторила Катерина, - знаешь, я всегда вас поджидаю, просто на секунду отошла, тут до тебя Алена Лапина подъехала, так я ее повела...

Глафира покраснела. - Кто?

- Лапина, - растерянно повторила Катя, - наша звезда, Алена. Она перед тобой поет.

Глафира покачалась с пятки на носок, потом вдруг взвизгнула:

- Танька, уматываем, шагай к машине. Ничего не понимая, я подхватила поставленный было на пол портплед.

- Глашечка, - засуетилась Катя, - что случилось?

- Значит, Лапина звезда, а я - так, дерьмо на лопате?

- Что ты! Господи, как такое могло тебе в голову прийти?

- Ее встречают, а я стой у закрытой двери!!!

- Глашечка, ну прости, я бежала тебя встречать сломя голову!

- Не похоже, что ты слишком торопилась.

- Глашенька! Леня, Игорь, быстро ведите звезду в гримерку! - заорала Катя. - Чего встали, идиоты! Фрукты, надеюсь, поставили? А воду? Только без газа!

Потом она повернулась к Глафире.

- Я помню, что ты, моя радость, не любишь газированную!

- Еще тебе следует помнить, что меня надо встречать у "Мерседеса", - отрезала Глафира и пошла к лестнице. - Алену она повела! Кошку визгливую! Тумбу квадратную! Юбочку из плюша! Нашли звезду! Уржаться!

Катя бежала впереди нас, постоянно оглядывалась и с самой сладкой улыбкой на лице верещала:

- Глашечка, душечка, осторожнее, тут приступочка. Ленька! Принеси живо пепельницу, рысью, дурак! Глашечка, не споткнись.

Наконец мы добрались до двух совершенно одинаковых дверей.

- Надеюсь, меня разместят в зеленой гримерке? - голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянула Глафира.

Катино лицо покрылось красными пятнами. Администратор вжала голову в плечи, и тут одна из дверей распахнулась и на пороге появилась стройная девушка с безупречной фигурой. Красивые длинные ноги были упакованы в белые лаковые сапоги-ботфорты, коротенькая юбочка подчеркивала осиную талию, блестящий топик открывал упругую, высокую грудь. Откинув прядь густых рыжих волос, девушка нежным голосом сказала:

- Добрый вечер.

- Алена! - взвизгнула Глафира. - Ты суперски смотришься! Рада тебя видеть.

- Мне приятно, что мы вместе работаем, - улыбнулась Алена.

Я страшно удивилась. Это Лапина? Надо же, какая молодая и очень худенькая. На экране телевизора певица кажется более полной и не такой красивой, но сейчас, стоя около нее нос к носу, я поняла, что Алена очень хороша собой. У нее большие, необычного разреза глаза, и потом, эта улыбка, то ли грустная, то ли слегка усталая, однако от нее певица сделалась еще краше. Интересно, я помню Лапину, а как меня зовут - нет!

- Ах, девочки, - засуетилась Катя, - жаль, я фотоаппарата не взяла! Наши звезды рядом!

- Твой новый диск - супер, - взвизгнула Глафира. - Особенно вот эта... трал... та-та-трам!

- Спасибо, - улыбнулась Алена, - ты тоже постоянно хиты выпускаешь. Свин умеет подыскать композитора. Извини, мне пора. Катя, пошли.

- Катя, - быстро попросила Глаша, - ну-ка проверь, все ли у меня в гримерке в порядке. А то в прошлый раз на столике таракан сидел!

Несчастная Катя растерялась. Казалось, видно, как в ее мозгу крутятся вопросы. Как поступить? Бежать, показывать дорогу Лапиной? Тогда Глафира распсихуется, сорвет выступление. Броситься в гримерку к Глафире? Тогда, не дай бог, Лапина обидится.

Мне стало жаль несчастную, ну и работа! Ей-богу, никаких денег не захочется.

Внезапно Алена улыбнулась.

- Вы, Катя, лучше помогите Глаше. Я-то опытная полковая лошадь, не первый день на сцене, меня тараканами не запугать, впрочем, мышами тоже, насмотрелась на гастролях. Клуб ваш я великолепно знаю, сама дорогу на сцену найду. Счастливо, Глаша, успеха.

Высокая, стройная фигура в белых ботфортах стала удаляться по коридору. Я посмотрела ей вслед. Один - ноль в пользу Лапиной. Мало того, что она хороша собой, так еще умна и отлично воспитана. Мигом, с улыбочкой поставила Глафиру на место. Настоящей звезде вовсе не требуется устраивать скандалы, чтобы подтвердить свой статус, всем и так понятно, "ху из ху"!

Красная от злости Глафира ворвалась в гримерку.

- Тоже мне, - гневно воскликнула она, - суперстар, блин! Растолстела, обабилась, жуткий вид! Песни - словно вой мартовской кошки, а туда же! Дома пора сидеть, картошку жарить! Звездища! Ну что встала, Танька, вынимай костюмы! А ты уматывай, мне переодеваться надо, краситься.

Последняя фраза относилась к Кате.

- Конечно, конечно, - заворковала та, - впрочем, Глашенька, ты такая красавица, что и грима не надо!

- Ступай, встречай других, подлиза, - капризным тоном сказала Глафира.

Катю вымело за дверь. Глафира села в кресло и другим, совершенно нормальным голосом произнесла:

- Гляди, чтобы сюда кто из журналюг не пролез с фотоаппаратом.

- Зачем ты так ее отругала, - не вытерпела я, - она же на работе! Некрасиво получилось.

Глаша хихикнула:

- Мне положено звездить. У меня имидж такой - девочка-крик. А еще я много пью, видишь?

Наманикюренный пальчик ткнул в бутылку "Хеннесси".

- Сейчас я ее наполовину оприходую, - развеселилась Глафира и, схватив коньяк, стала отвинчивать пробку.

- Ой, не надо, - испугалась я, - тебе же еще работать!

- Имей в виду, - заявила Глафира, - я дебоширка, пьяница, развратница, меняю мужиков каждый день, устраиваю погромы в клубах, хамлю газетчикам...

С этими словами она отхлебнула из горлышка, пополоскала рот, выплюнула коньяк в висевшую на стене раковину, потом вылила туда же примерно полбутылки и вздохнула:

- Пожалуй, хватит. Ну, похожа я на пьяницу?

- Зачем тебе ею прикидываться? - удивилась я, вынимая сценическую одежду.

- Имидж такой.

- Не очень-то приятный.

- Дурочка ты, - вздохнула Глафира, - я - бренд, а всякий бренд делается более ценным от частого упоминания. Надо, чтобы о тебе постоянно писали газеты, вот я и даю им повод.

- Но можно же привлечь к себе внимание творчеством! Постоянно петь новые песни!

Глаша замерла с разинутым ртом, собралась что-то сказать, но тут в комнату влетела тонкая вертлявая девица.

- Сюда нельзя! - замахала я руками.

- Это моя бэк-вокалистка, - остановила меня Глаша, - Нина, привет.

В гримерную стали без конца вваливаться люди, я кидалась к каждому, но потом перестала, потому что все они оказались свои. Мальчики-танцовщики, музыканты, девчонки из подпевки... Никто никого не стеснялся. Балетные бегали голыми и, матерясь, рылись в сумках, разыскивая белье. Подпевки, не смущаясь, разгуливали топ-лес. Натягивая на себя расшитые блестками шортики, они со смаком обсуждали какую-то Лариску, спешно и весьма удачно вышедшую замуж. Никаких разговоров о высоком искусстве и предстоящем выступлении никто не вел.

Потом народ понесся на сцену, а я, устав от бесконечного застегивания крючков и завязывания тесемок, пошла в туалет, заперлась в кабинке, села на унитаз и пригорюнилась. Таня Рыкова. Отчего это имя и фамилия не вызывают у меня никаких эмоций? Кто я такая? Где жила? Кто мои родители? В памяти сплошной прочерк. И что странно - всякие бытовые привычки остались при мне. Я умею чистить ботинки, гладить юбки. Во всяком случае, только что я справилась с работой. Может, не слишком ловко, но при виде утюга я особо не удивилась. Правда, один из мальчишек обругал меня за то, что я не расправила складки на рубашке. Наверное, там, в другой жизни, я все же была не слишком умелой работницей, но ведь имела какие-то навыки и не забыла про них. Еще я совершенно адекватно веду себя в быту - чищу зубы, натягиваю колготки на ноги, а не на руки. Более того, я узнала Алену Лапину, помню, многократно видела ее раньше, только не вживую, конечно, а на экране телевизора. Но почему тогда я не могу вспомнить свое имя?

Слезы подступили к глазам. Быстро отмотав кусок туалетной бумаги, я поднесла его к лицу и услышала голос Кати:

- Алло, Леночка, слышишь меня, это мамочка. Как ты там? Ну не плачь, не надо! Детонька, не разрывай мне сердце. Тебе страшно? Хорошо, включи кассету, ну ту, про веселого поросенка. Нет, я не могу сейчас приехать, ты же знаешь, мамочка на работе. Ну кто же нам с тобой денежек Даст? Мы же одни, куколка. Думаешь, мне тут хорошо? Ужасно, зайчик. Я тебе принесу что-то вкусное. Салат "Цезарь" и пирожные, куплю и положу в коробочки. Как всегда, в восемь утра... Я успею отвезти тебя в школу. У нас сегодня Алена Лапина. Да, она очень милая, подписала тебе свой диск. Алена любит детей, ее доченька тоже дома сидит и не плачет, знает, что мама с работы придет. Не хнычь, моя ласточка. Многие девочки ждут мам со службы. А еще Глафира. Нет, она противная, ужасно! Согласна с тобой: глупая, безголосая коза! Конечно, полный отстой, но народ-то на концерты ломится. Ну все, я побежала, не плачь, не рви мне сердце.

Голос смолк. Решив, что Катя ушла, я вышла из кабинки и тут же увидела администраторшу, нервно курившую у окошка. Взгляд Кати наткнулся на меня.

- Э... Танечка, - в изнеможении воскликнула она, - вы тут сидели, в кабинке?

- Ну да, - пробормотала я, ощущая себя глупее некуда.

- Вы слышали мой разговор с Леночкой?

- ...а ... да ... то есть нет! Катя схватила меня за руку.

- Я вовсе не считаю Глафиру безголосой козой. Я очень люблю ее, она супер, классная, дико талантливая, настоящая стар! Это дочка моя так говорит. Девочке двенадцать лет, подростковый возраст, сидит все время одна, вот я и согласилась с ней, хотела сделать ребенку приятное... Танечка, милая, не рассказывайте Глаше. Она скандал поднимет, меня выгонят. Я совсем не люблю Лапину, я обожаю Глафиру. Понимаете, я поднимаю девочку одна, без мужа, отвечаю в клубе за эстрадную программу, а певцы такие... ну... в общем...

Губы у Кати задрожали, в глазах заблестели слезы.

- Я работаю у Глаши первый день, - быстро сказала я, - и вовсе не являюсь ее подругой. О чем вы говорили, я не слышала. Поняла вроде, что Алена Лапина вашей девочке диск подписала, разве это запрещено?

Катя швырнула окурок в форточку.