Чтение 3–й страницы книги ~Рандеву с Валтасаром~

- Значит, не Каримов, - понял Меликов, - значит, не он. Вы хотите здесь устранить Имамали Рахмонова и свалить все на нас? Хотите нашими руками?

Он увидел презрительное выражение на лице полковника и понял, что ошибся во второй раз. Меликов замолчал, прикусив разбитую губу. Он размышлял почти минуту. И неожиданно, вздрогнув, спросил:

- Я нужен вам в Москве?

- Может быть, - сказал полковник, - в любом случае мы должны договориться сегодня и здесь. Если тебя устраивают мои предложения, ты соглашаешься и летишь со мной. Получишь отсрочку от смерти. Иначе я выдам тебя таджикам, а они с тобой долго церемониться не будут. Или тебе больше нравятся узбекские тюрьмы? Если не хочешь в тюрьму... всегда можно умереть героем. Ты хочешь умереть героем?

Молчание длилось долго. Десять секунд, пятнадцать, двадцать. Наконец Меликов облизнул губы и сказал:

- Не хочу.

- Тогда будем работать, - кивнул Баширов, - и учти, что сегодня мы вылетаем в Ташкент. По дороге я тебе все объясню. Только одно непременное условие. При малейшей попытке побега ты получаешь пулю в лоб. Или в спину. Охране приказано стрелять на поражение.

- Этого ты мог бы мне не говорить. Не маленький, сам догадался.

- Тогда договорились, и учти, что с этой секунды я должен знать о тебе все, даже твои сны, чтобы в случае необходимости контролировать и их. Голубев, - крикнул Баширов кому-то, стоявшему рядом с палаткой, - можешь войти.

В палатку вошел мужчина почти двухметрового роста. Он посмотрел на Меликова долгим тяжелым взглядом. Выражение его глаз не сулило задержанному ничего хорошего.

- Голубев будет твоим напарником, - сказал полковник, - и твоим палачом, если захочешь бежать.

- Хитрый ты, - вздохнул Меликов, - я думал, ты рассчитываешь только на свой пистолет, а ты, оказывается, держал за палаткой своего громилу.

- А я привык иметь страховку, - ответил Баширов, - на всякий случай. Так удобнее жить.

МАДРИД. 9 ИЮНЯ

- Как ты мог согласиться на такую авантюру? - спросил Вейдеманис. - Ведь с самого начала было ясно, что это задача нереальная.

Они сидели в небольшом кафе на улице Сан-Мигеле, там, где были расположены небольшие латиноамериканские ресторанчики, столь любимые испанцами. Вейдеманис, прилетевший в Мадрид вчера вечером, встретился с Дронго, чтобы передать ему последние данные по проверкам, проведенным аналитической службой ФСБ.

- Почему нереальная? - усмехнулся Дронго, - в конце концов, их не так много. Всего сто сорок человек. Нужно вычислить одного или двоих. Я думаю, месяца, оставшегося до Москвы, мне хватит.

- Как это - двоих? - спросил Вейдеманис. Он пил свой любимый каппучино, тогда как Дронго неизменно заказывал чай.

- Я думаю, что у исполнителя акции должен быть помощник. Если Грейвз все-таки не приехал, значит, вместо него мог появиться кто-то другой. Кстати, можешь передать Потапову, что ФСБ в Лондоне сработало очень грубо. Англичане довольно быстро все просчитали и прислали своего наблюдателя. Теперь у нас почетный эскорт из российской контрразведки и английской разведки.

- Кого прислали? - мрачно уточнил Эдгар.

- Планнинга, кого же еще? Джеймс Планнинг, один из лучших специалистов британской разведки. Кстати, в Каишкаше мы с ним едва не стали покойниками. Какой-то идиот решил поупражняться в стрельбе. Хорошо, что Планнинг успел заметить автомат раньше, чем в нас начали стрелять. Иначе тебе пришлось бы руководить отправкой моего тела, взяв на себя организацию почетных похорон. Хотя не уверен, что они были бы в таком случае почетными.

- Столько лет тебя знаю, и всегда мне трудно понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, - пробормотал Вейдеманис.

Они были знакомы еще с тех пор, как Вейдеманис был приговорен к смерти тяжелым онкологическим заболеванием. Дронго удалось совершить чудо, он буквально вытащил Эдгара с того света, заставив сначала его поверить в возможность благоприятного исхода, а затем зарядив этой энергией всех окружающих. Врачи совершили невозможное, они вырезали правое легкое Вейдеманису, подарив ему оставшуюся часть жизни. С тех пор он не мог кричать и громко говорить. Эдгар Вейдеманис был бывшим сотрудником Первого главного управления КГБ СССР и оказался незаменимым помощником для Дронго. Они понимали друг друга буквально с полуслова. Молчаливый, сдержанный, внешне немного флегматичный Вейдеманис и многословный, веселый, всегда неунывающий сангвиник Дронго. Очевидно, в дружбе, как и в любви, сочетание противоположностей приносит лучшие результаты.

- Правда стреляли, - вздохнул Дронго, - только я почему-то полагаю, что они не очень хотели нас убить, скорее предупредить или испугать. У нас не было оружия, и они могли спокойно добить нас, выйдя из автомобиля. Но бандиты этого не сделали. Они предпочли уехать, что само по себе непонятно.

- Тебе нужно все бросить и вернуться домой, - предложил Вейдеманис, - это может быть очень опасно. Возможно, английская разведка и организовала это нападение.

- Рискуя таким агентом, как Планнинг? Или подставляя его под мое подозрение? Нет, это исключено. Здесь задействован третий фактор, о котором мы еще ничего не знаем. У тебя нет аспирина? У меня ужасно болит голова.

- Ты не выспался?

- Хуже. Я вчера во время переезда из Лиссабона в Мадрид попал за один столик с ирландцем и двумя русскими писателями. Можешь себе представить, сколько мы выпили. Отказаться было невозможно. На нас смотрел весь вагон. И я подсознательно чувствовал, что среди смотревших на меня есть некто, кто ждет моего поражения. Я чувствовал на себе обжигающий взгляд чужого человека, который хотел меня проверить. Пришлось пить наравне со всеми.

- Ты напился? - не поверил Вейдеманис.

- Не совсем. Видимо, после ранения у меня сдвинулся какой-то рычажок в голове, и я могу выпить гораздо больше, чем обычные люди, не теряя рассудка. Может быть, дело в моей комплекции. Я все-таки достаточно крупный человек, и меня трудно свалить обычной дозой.

- Вот это новость, - пробормотал потрясенный Вейдеманис, - не хватает еще, чтобы ты напивался.

- Этого не будет, - успокоил его Дронго. - Ты привез мне списки? С некоторыми я уже познакомился и сделал для себя некоторые пометки. С другими еще не успел. Интересно, совпадут ли результаты моих наблюдений с твоими списками.

- У вас в группе должны быть три семейные пары, - начал говорить по памяти Вейдеманис, - это испанцы Мария Глория Мануэль и Альберто Порлан, украинцы Андрей Бондаренко и Екатерина Вотанова, а также турки Тургай и Фатима Фисекчи. Мы проверили все три пары. Мужья действительно литераторы. Но интересный факт. Альберто Порлан пишет об истории среднеазиатских народов, о средневековой истории этих народов. И неоднократно бывал в бывшем СССР. Андрей Бондаренко довольно молодой человек, он учился в православной семинарии, когда вдруг неожиданно решил все изменить и стать поэтом.

- Это нужно рассматривать как подозрительное обстоятельство? - усмехнулся Дронго. - С каких это пор вера в Бога становится основанием для подозрения?

- Они не могут установить, почему он так неожиданно решил изменить свою жизнь. При этом его старший брат живет в России. У Бондаренко интересные взгляды на будущее Украины, на ее отношения с Россией. Кстати, в группе у вас еще двое украинцев - Юрий Семухович и Микола Зинчук. Оба не скрывают своего настороженного отношения к Москве. Они умеренные националисты.

- Как и все национальные писатели, - кивнул Дронго, - это понятно. Каждому из них хочется развития собственного языка, роста популярности своей литературы. Но на этом основании я не могу подозревать всех поэтов, которые едут в Москву.

- Не все из них поэты и писатели, - тихо сказал Вейдеманис. Он сделал знак официанту, чтобы тот принес еще одну чашку кофе. - О семейных парах мы поговорили. Ты хотел иметь данные на все три семьи, я их привез. Когда встанешь, возьми газету, которая лежит на другом стуле. Там все данные.

- И это все, что смогли установить в ФСБ за несколько дней?

- Нет, конечно. Теперь список наиболее подозрительных лиц. Первый из них - Яцек Пацоха. Он полковник польской разведки, отлично владеет восемью европейскими языками, в том числе и русским. В вашей группе он официальный представитель польского государства и проходит как журналист. Учитывая, что в Польше вы будете встречаться с президентом Квасьневским, его появление должно быть оправданно, но в Москве всегда настороженно относились к представителям польских спецслужб, особенно сейчас, когда отношения Москвы и Варшавы переживают не лучшие времена. Они рекомендуют обратить на него особое внимание.

- Ясно. Это номер первый. Я наблюдал за ним. Он говорит с каждым из членов группы на его языке. Такой необычный полиглот. Кто следующий?

- Еужений Алисанка, литовский представитель. Официально он едет как журналист и прозаик. На самом деле он бывший капитан Советской Армии, кстати, ушедший в отставку уже в начале девяностых. Мы получили данные из его части. Он был замполитом, и на него пришли абсолютно блестящие характеристики. Его коэффициент интеллекта бьет такие рекорды, словно он академик, а не обычный офицер. Прекрасно подготовлен физически...

- Я знаю, кто это, - вспомнил Дронго, - высокий красивый молодой человек. У него небольшая бородка и волосы завязаны этаким узелком на затылке. Кстати, он, по-моему, выше меня ростом. Значит, где-то метр девяносто и больше. Что ты говоришь про коэффициент интеллекта?

- Более ста тридцати единиц, для обычного офицера это абсолютный рекорд. Некоторое время он работал в Союзе писателей. Очевидно, он тоже представляет официальные литовские власти, так как в Вильнюсе намечена встреча с президентом Литвы.

- По-моему, в ФСБ сидят халтурщики, - недовольно заметил Дронго. - Они отбирали только тех, кто официально будет представлять свои государства? В таком случае, нужно было прислать мне список всех зарегистрированных представителей от каждой страны.

- Подробные данные на каждого из участников ты можешь получить на свой компьютер, подключившись через Интернет, - заметил Вейдеманис. Официант принес ему вторую чашку кофе. - Другие данные лежат здесь, - добавил Эдгар.

- Значит, только эти двое и попали под подозрение Москвы? - спросил Дронго.

- Нет. Еще три человека. Словенец Алеш Дивжак, молодой человек известен своими националистическими убеждениями. Принимал участие в боевых действиях против сербов. Часто заявлял, что ненавидит Югославию и Россию. Но в Москву ехать не отказался.

- Это уже интереснее. Кто еще?

- Павел Борисов. Журналист, издатель, поэт, переводчик. Постоянно проживает во Франции, но в поездку отправился как представитель Болгарии. По нашим данным, связан с французской разведкой, выполнял ее отдельные поручения. Владеет шестью языками, в том числе и русским.

- Дальше, - Дронго уже не комментировал, он только слушал.

- И пятый - Пьер Густафсон, представитель Швеции. Ему сорок два года. Он был наемником в Конго двадцать лет назад. Нечистоплотный тип. Связан с торговлей наркотиками. Четыре года назад был задержан в Бостоне американским управлением по борьбе с наркотиками. Они его выдворили из страны, но ничего доказать не смогли. Он прилетел сюда как независимый журналист, который будет освещать вашу поездку для одного из каналов шведского телевидения.

- У меня такое ощущение, что это группа агентов и бывших разведчиков, а не известные на весь мир писатели и поэты.

- Половина на половину, там есть действительно очень известные люди. Бельгийский поэт Камиль Ваньоль, русский писатель лауреат антибукеровской премии Алексей Харламов, известный латышский поэт президент ПЕН-клуба Марис Чаклаис, Гленн Патерсон из Великобритании, Майкл Маккормик из Ирландии, знаменитый французский поэт Жак Жуэ...

- Ты выучил наизусть весь список? - удивился Дронго.

- Я потерял здоровье, но сохранил память, - невозмутимо заметил Вейдеманис. - Чтобы не терять даром время, я выучил биографии каждого из участников вашей поездки. Там действительно много очень известных людей. Очень.

- От этого мне не легче.

- Да, - согласился Вейдеманис, - тот, кто тебе нужен, может скрываться под очень хорошей биографией. И тебе будет трудно его обнаружить, пока вы не приедете в Москву. Ведь он не должен себя выдавать пока не придет его время. А тебе нужно его вычислить.

- Надеюсь, успею сделать это до Москвы. У тебя есть еще что-нибудь?

- Есть. Аналитики из ФСБ просчитали все варианты и пришли к одному, самому неприятному...

- Твоя неторопливая манера разговаривать может меня убить, - пожаловался Дронго. - Что они решили?

- Судя по всему, готовится покушение на президента России, - невозмутимо сообщил Вейдеманис, - и возможно, убийца прибудет в этом литературном поезде. Возможно, он попытается нанести удар во время встречи с президентом. Этот вариант они рассматривают как наиболее возможный.

- Значит, они полагают, что покушение возможно?

- Они считают, что да. Их источники сообщают, что за покушение уже обещаны большие деньги. И есть конкретные заказчики.

- Понятно. - Дронго взглянул на часы. - Сегодня вечером будет пресс-конференция. Я должен на нее успеть. В каком отеле ты остановился, Эдгар?

- В "Калифорнии", на Гран Виа, где живешь и ты.

Сто сорок человек следовавших в "Литературном экспрессе" были размещены по нескольким отелям Мадрида. Дронго попал в отель "Трип Гран Виа", расположенный в ста метрах от отеля "Калифорния".

- Откуда ты узнал, где я буду жить? - не понял Дронго. - Я сам узнал об этом только вчера ночью, когда мы приехали в Мадрид.

- У меня удостоверение журналиста, - пояснил Вейдеманис, - я поехал в Министерство печати и узнал, где будут жить участники вашей группы. Там уже было подробное расписание. И только потом я отправился искать себе отель.

- Ну вот тебе и поезд шпионов, - засмеялся Дронго, - так легко узнать все, что тебе нужно.

- Нелегко, - возразил Вейдеманис, - нелегко. Я проверил. Кто-то четырнадцать раз запрашивал данные на тебя через Интернет. Четырнадцать раз, Дронго! Значит, тобой интересовались, как минимум, четырнадцать человек. Ты понимаешь, что другие спецслужбы тоже проверяют все списки и не оставят без внимания твое появление. Я думаю, будет правильно, если ты получишь оружие. Так будет спокойнее.

- Нет, - ответил Дронго. - Оружие - самая ненадежная защита на свете. Ты, бывший разведчик, это прекрасно знаешь. У меня есть более надежная защита.

Он поднялся, оставив деньги за чай и кофе на столике. Взял газеты.

- Ты имеешь в виду свою голову? - впервые за время разговора улыбнулся Вейдеманис.

- Нет. Я имею в виду своего друга. Тебя, Вейдеманис, - сказал Дронго серьезно.

Вейдеманис пожал плечами, а Дронго поспешил к проходившему мимо такси, чтобы успеть переодеться в отеле и принять душ до того, как начнется пресс-конференция.

МОСКВА. 9 ИЮНЯ

Вертолет приземлился на отведенную площадку. Первым спрыгнул на землю полковник Баширов, за ним Мирза Меликов, а третьим - Голубев, неотлучно находившийся при пленнике все это время. Автомобиль ждал рядом с вертолетной площадкой. Баширов уселся рядом с молчаливым водителем. Голубев и Меликов разместились на заднем сидении, и машина тронулась.

Все сидевшие в салоне молчали. Машина прошла несколько километров и свернула на проселочную дорогу, ведущую к окруженному высоким забором двухэтажному дому. Ворота были уже открыты. Машина въехала во двор и остановилась. Первым вышел Баширов. Двое охранников поспешили захлопнуть ворота.

- Выходите, - приказал полковник, - мы приехали.

Мирза вышел первым. Он был уже чисто выбрит и теперь выглядел удивительно молодым. Вместе с Голубевым они прошли в дом. Баширов обошел дом со всех сторон и вошел следом. Мирза сидел на стуле, когда полковник подошел к нему.

- Я думаю, ты уже понял, что мы прилетели в Подмосковье, - сказал полковник, усаживаясь напротив.

- Наверно, - кивнул пленник, - но не могу понять, зачем я вам нужен.

- Увидим, - загадочно сказал Баширов, - может, нам понадобятся твои консультации.

- У вас специалистов и без меня хватает, - ухмыльнулся Мирза, - напрасно ты играешь со мной в кошки-мышки, майор, - Баширов разрешил называть себя именно так.

- В каком смысле?

- Зачем я вам нужен?

- Я тебе уже ответил.

- Это не ответ.

- Другого не будет.

Голубев стоял за спиной пленника, неподвижной массой нависая над ними.

- Хотите меня подставить? - неожиданно спросил Мирза. - Вам нужен оппозиционер из Таджикистана, чтобы свалить на меня какую-нибудь пакость?

- А если и так, что тогда? - спросил с любопытством Баширов. - Ты смотри, какие у тебя мозги стали. Я думал, у вас в горах идет процесс отупления, а ты, оказывается, еще не разучился анализировать.

- Хватит темнить. Скажи, что со мной сделают.

- Я тебе уже говорил, - усмехнулся Баширов, - если хочешь, могу повторить. Но больше повторять не буду. У тебя есть два выхода. Один - работать на меня, и пока ты работаешь, ты будешь жить. Второй - умереть немедленно...

Он взглянул на Голубева, тот быстрым движением достал пистолет, левой рукой схватил пленника за волосы и, запрокинув его голову назад, приставил пистолет к виску.

- Можешь выбирать, - негромко сказал Баширов, - что тебе больше нравится. Или умираешь немедленно, или живешь вместе с нами. Хочешь умереть - скажи сейчас, потом будет поздно.

- Отпусти, - прохрипел Меликов.

Голубев взглянул на полковника. Тот кивнул, разрешая отпустить пленника. Мирза с ненавистью взглянул на отпустившего его Голубева и пробормотал:

- Когда-нибудь я тебя убью.

- Можешь вызвать его на кулачный бой, - зло усмехнулся Баширов, - но только после того как сделаешь работу на нас. Я сейчас принесу планы, покажу тебе расстановку. Мне нужно, чтобы ты продумал схему диверсионного акта. И учти, что мы не мясники. Нас интересует гибель одного конкретного человека. Совсем не обязательно, чтобы вместе с ним погибло много людей.

- Я уже догадался, что вы вегетарианцы, - огрызнулся Меликов.

- У тебя проснулось чувство юмора, - задумчиво сказал полковник, - это гораздо лучше для нашей работы и хуже для наших отношений. Люди с чувством юмора способны на неожиданные, часто экстравагантные поступки, я много раз это замечал. Надеюсь, что твое чувство юмора будет задавлено уже сегодня.

Меликов промолчал.

- И последнее, - сказал Баширов, - ты будешь жить на этой даче. Кроме Голубева, с тобой постоянно будут находиться трое охранников. Я говорил, что у них есть приказ стрелять на поражение. Но хочу тебе объяснить еще один момент. Если только ты попытаешься бежать... Бежать отсюда невозможно, можно только попытаться, но в таком случае я прикажу сломать тебе ноги и руки. Они мне только мешают и для выполнения нашей задачи не нужны. Мне нужна твоя голова, Меликов. А ею можно пользоваться и без конечностей. Ты меня понимаешь?

- Вполне, - облизнул губы Мирза, - ну и сукин ты сын. Я как-то не верю, что ты дослужился только до майора. Такая сволочь как ты должна иметь звание не ниже полковника. Или я не прав?

- Это мы обсудим в следующий раз, - зло ответил Баширов, - а сейчас займемся нашими схемами. Я покажу тебе несколько схем диверсионного акта, а ты предложишь наиболее удобную. И постарайся не ошибаться, сам понимаешь: от качества твоей работы зависит твоя дальнейшая судьба.

- Слушай, полковник, - демонстративно назвал Баширова этим званием Меликов, - я понимаю, зачем меня привезли, и понимаю, что ты готовишь. Не считай меня дураком, никуда ты меня потом не отпустишь и обязательно прикончишь. Это я по твоим "добрым" глазам вижу. Поэтому давай начистоту. Если я тебе нужен, обеспечь мне нормальную жизнь.

- Что значит нормальную? - уточнил Баширов.

- Еда и женщины, - улыбнулся Меликов, - или это очень сложно для вас?

Баширов взглянул на молчаливо стоящего Голубева. Затем сказал:

- Можешь составить заказы, я скажу, чтобы еду тебе привозили из ресторанов. А насчет женщин... Может, тебя все-таки устроит общество мужчин? Сам понимаешь - нельзя сюда привозить чужих, иначе потом нам придется перекопать всю дачу, чтобы прятать куда-нибудь трупы. Ты ведь уже понял, что в живых мы никого оставлять не будем.

Он смотрел в лицо пленнику. Молчание длилось несколько секунд, наконец Меликов отвел глаза и громко выругался.

- Вот так-то лучше, - сказал Баширов, - а теперь займемся нашими делами. И выбрось из головы все остальные мысли. Иначе умрешь, не успев попробовать заказанную еду.

Меликов мрачно смотрел на него. Но на этот раз он промолчал, не решаясь что-либо сказать. А стоявший за его спиной Голубев впервые за все время усмехнулся. Полковник мог переиграть кого угодно, был убежден Голубев. Они были знакомы с Башировым много лет, и полковник всегда восхищал Голубева своей чудовищной рациональной логикой и хладнокровной жестокостью, помогавшими ему в самых разных ситуациях.

МАДРИД. 9 ИЮНЯ

Пресс-конференция началась ровно в двенадцать часов дня. Перед собравшимися выступали официальные лица, представители испанских министерств и ведомств. Большой зал на триста человек был переполнен, некоторые даже стояли в проходе - настолько велик был интерес к проходившему через столицу Испании уникальному "Литературному экспрессу". Вопросы задавали не только чиновникам, но и руководителю проекта с немецкой стороны Томасу Вольфарту.

Обстоятельный, неторопливый Вольфарт отвечал на двух языках - немецком и английском, давая разъяснения по каждому вопросу, интересовавшему журналистов.

Дронго сидел рядом с Георгием Мдивани. Они были примерно одного роста, одного телосложения. Рядом с Георгием всегда находился молодой литератор из Грузии Важа Бугадзе, который, несмотря на свой двадцатидвухлетний возраст, был популярным драматургом в Грузии.

- Ты только посмотри, сколько здесь людей, - удивлялся Георгий, - я не думал, что в Европе к нам проявят такой интерес. Конечно, я понимал уникальность этого проекта, но столько журналистов...

- Здесь еще и дипломаты, - сказал Дронго, услышав слова Томаса Вольфарта о том, что все заинтересованные страны выразили согласие с проектом, а на сегодняшней пресс-конференции присутствуют представители многих стран Европы, участвующих в "Экспрессе".

Дронго обратил внимание на Пацоху. Польский представитель обычно ходил в джинсовом костюме. У него была колоритная внешность, светлые глаза, небольшая щетина на аристократическом, несколько удлиненном лице и серьга в левом ухе. Словом, его можно было принять за кого угодно, только не за полковника польской разведки.

К нему подсела молодая красивая женщина. У нее были длинные до плеч каштановые волосы, курносый носик, миндалевидные глаза и мягкие губы. Женщина, почувствовав на себе взгляд, обернулась и, увидев пристально смотревшего на нее Дронго, чуть покраснела.

- Ты так смотришь на эту девочку, что можешь сделать в ней дырку, - раздался за спиной хрипловатый голос.

Дронго обернулся. Рядом стоял Павел Борисов. С болгарина можно было рисовать древних греков: курчавые темные волосы, прямой нос, заросшее темной бородой лицо, большие выпуклые глаза. Он был среднего роста, но из-за своей колоритной внешности казался выше.

- Постараюсь не причинять ей вреда, - пошутил Дронго. - А ты не знаешь, кто это такая?

- Это тебя так волнует? - подозрительно прищурился Павел. - Или тебя волнует любой, кто оказывается рядом с Яцеком?

- Ты что, его личный телохранитель? - парировал Дронго. - Меня интересует красивая женщина, а не твои сентенции. Кто она такая?

- Откуда я знаю? - пожал плечами Борисов. - Может быть, местная журналистка. Хотя на испанку она совсем непохожа. Может, она полька? Так говорят по-русски? Нет, кажется, правильно будет "полячка"?

- Ты поразительно хорошо знаешь русский язык, - заметил Дронго, - и говоришь достаточно чисто для болгарина.

- Я переводил Бунина и Набокова на болгарский язык, издавал Пастернака и Мандельштама, - заметил Павел.

- Прекрасно. - Дронго увидел, как молодая женщина попрощалась с Яцеком и пошла к выходу. Извинившись перед Борисовым, он поспешил за ней.

Незнакомка уже вышла из зала, когда он ее догнал. По-польски он знал лишь несколько слов. У нее была славянская внешность, Борисов не ошибался, она была явно не испанка.

- Прошу бардзо, - начал по-польски Дронго.

Женщина обернулась. В ее глазах было любопытство. "Интересно, что общего у нее с Яцеком Пацохой?" - подумал Дронго.

- Вы говорите по-русски? - спросил он неожиданно. - Такая красивая женщина должна знать и другие языки.

Незнакомка улыбнулась. Ей был приятен комплимент.

- Я говорю по-русски, - ответила она, - и могу понять, когда мне говорят комплименты.

Она говорила не просто хорошо, она даже правильно ставила ударения, что не всегда делали поляки, даже в совершенстве владеющие русским языком.

- Потрясающе, - пробормотал Дронго, - я обратил на вас внимание еще в зале.

- Я заметила, как вы на меня смотрели, - сказала она, - извините, но я тороплюсь на работу.

- Это вы извините меня, - пробормотал Дронго, - но отпускать такую красивую женщину было бы непростительной глупостью с моей стороны. Может, мы с вами встретимся?

- Я не могу, - ответила она, - я должна вернуться в наше посольство.

- Вы работаете в посольстве? - понял Дронго. - Вы дипломат?

Она замерла. Кажется, ей было неприятно, что она проговорилась.