Чтение 3–й страницы книги ~Охота на гиену~

Сергей проснулся от настойчивых звонков в дверь. Не разлепляя глаз, он сунул ноги в тапочки и пошел открывать. На пороге стояла Надежда.

- Ты чего, тетя Надя?

- Здравствуйте, сам же мне вчера записку в дверь сунул, чтобы в полдевятого тебя разбудила..

- И ты в такую рань меня подняла?

- А тебе что - на работу не надо?

- Ой, вспомнил, мне же с тобой надо перемолвиться.

- Ну давай, приходи завтракать.

- Да неудобно, что я с утра пораньше.

- Ничего, я пока одна, успеем поговорить.

- А где Сан Саныч-то?

- А он ночным сторожем в магазине сантехники. "Бахчисарайский фонтан" называется, на Московском. Через две ночи на третью там дежурит. Вот в десять часов магазин откроют, его выпустят, и к одиннадцати я его к завтраку жду.

- Что, совсем с деньгами плохо? Зарплату сколько месяцев не платят?

- Да как сказать, зарплату вроде бы и платят, так разве ж это деньги? Ты заходи.

Сергей прошел в кухню. Надежда жарила омлет с сыром, пахло кофе.

- Ой, теть Надя, какая кофеварка-то у вас шикарная!

- Ага, "Филипс". Это когда Саша в бытовой технике, в "Золушке", сторожил в прошлом году, ему там на день рождения подарили. Она бракованная, вон видишь, трещина в корпусе и крышка не закрывается, вот ее там уценили и подарили.

Краем глаза Сергей уловил какое-то движение слева, машинально напрягся, что-то большое и рыжее приземлилось к нему на колени, прыгнув с верха пенала.

- Ух ты, здорово, котяра. - Сергей почесал за ухом огромного рыже-полосатого кота с белыми лапами.

- Ох, Бейсик, ты меня до инфаркта доведешь. Представляешь, Сережа, он ленивый стал, с пенала на пол не хочет прыгать, просто сидит там и ждет, пока кто-нибудь за стол не сядет. И тогда он к человеку на колени с размаху плюхается, а весит-то сколько - страшно сказать.

Бейсик прыгнул на пол, подошел к своей миске, проникновенно посмотрел зелеными глазами и немелодично мяукнул.

- Ой, я же его накормить забыла!

Надежда открыла холодильник, весь нижний ящик был забит банками кошачьих консервов: "Вискас", "Китикет", еще что-то, у Сергея зарябило в глазах от разноцветных кошачьих морд, и он присвистнул.

- Ничего себе, а говорят - денег нет.

- Да что ты, это когда Саша в "Леопольде" сторожил, он там зарплату специально кошачьими консервами брал. Говорит, мало ли что случится, денег не будет, а у кота всегда запас должен быть.

- Ишь как о коте заботится!

- Что ты, он его больше чем меня любит!

- Ну уж! - Серьезно, я иногда думаю, что он на мне из-за кота женился. Ладно, давай кофе еще налью и говори, что у тебя стряслось.

- Ох, у меня такая петрушка получается!

Рассказывал я тебе про директрису убитую?

- Которая с розой на груди?

- Ну да. Так вот, оказывается, еще одну женщину так же убили, только не в городе, а в садоводстве, в Мамино. Это еще раньше было, на прошлой неделе, сначала областная милиция этим делом занималась, а потом у нас такой случай получился. Посмотрели по сводке - там такой же труп, с ножом и с розой, и это дело нам тоже всунули, тем более что убитая не местная, а наша, городская.

Надежда смотрела на него очень серьезно, что-то соображая.

- В Мамино, говоришь? Садоводство "Одуванчик"? Там от нашей работы несколько участков есть. Постой, постой! Это не Сталина ли Викентьевна?

- Да я и хотел с тобой об этом перекинуться, вспомнил вроде, ты в том же институте работаешь.

- А я и не связала, не знала ничего.

Сталину позавчера хоронили, сказали, хулиганы убили в Мамино, когда на электричку шла.

- Все так, только не хулиганы, а неизвестный маньяк. У нас ведь как: раз два убийства одинаковые, значит - серия, неизвестный маньяк орудует. Вот слушай, раз уж ты у меня в это дело посвященная. Я сам еще на месте не был, но приезжал сотрудник тамошний Стебельков Алексей Иванович и все мне рассказал. Сейчас осень, народу в садоводстве немного, на буднях вообще никого: сторож да пенсионеров несколько. И чего эту Сталину туда понесло, на работу, что ли, не надо?

- Сережа, ты как маленький. Мне вот сегодня тоже на работу надо, а я не пойду.

За такие деньги, что нам платят, мы все себе по очереди выходные устраиваем на неделе.

И у Сталины в соседнем отделе так же.

- А начальство как на это смотрит?

- А что оно сделает, начальство-то?

- Да, действительно. Ну вот, сторож в кооперативе мужик толковый, все замечает, он в этот день жену провожал в город. Жена припозднилась, а Сталину они видели, когда та на шестичасовую электричку шла, еще не темно было, а так, сумерки. И не дошла, значит, потому что когда сторожа жена уже на свою электричку шла, она на Сталину мертвую наткнулась прямо у железнодорожного полотна. И все то же самое: нож такой же, роза красная и записка "С днем рождения!".

- Точно, я припоминаю: ей два года назад юбилей отмечали, пятьдесят лет, примерно в это время.

- Н-да, оригинально кто-то тетенек с днем рождения поздравляет. Ну-ка, тетя Надя, расскажи мне об этой Сталине.

- Откровенно говоря, порядочная зараза была. Она в нашем институте лет двадцать пять проработала. Характер у нее всегда был скверный, а в последнее время и совсем испортился. Все неприятности у нее пошли от перестройки. Коммунистов-то развенчали, а она в них свято верила.

- Неужели не притворялась?

- Вот, представь себе. А тут пошли разговоры да разоблачения. И перессорилась со всеми Сталина на политической почве. Ты спрашиваешь, что это она в будний день на дачу поехала? Да ее начальник и на неделю бы отпустил ради спокойствия в отделе. Поэтому, когда она на следующий день на работу не вышла, они и не хватились, сидят, радуются, что еще один день в спокойной обстановке проведут, а тут вот какое дело.

Потом сын сообщил. Сын тоже у нас работает, хотел в другое место устроиться, мать ему не позволила. Он какой-то странный, двадцать три года уже, а все маму слушается.

- А в садоводстве говорили, что ругались они часто.

- Ругались, а с кем она не ругалась? Она с мужем давно развелась, дети маленькие были. Осталась с детьми одна. А когда подросли они, то она нового мужа себе нашла.

Я его не знала, но рассказывали, что серьезный был человек, хозяйственный. Построил ей дачу своими руками, квартиру обиходил.

Дочка замуж вышла, Сталине зять не понравился. Стали они с зятем ругаться, ушли молодые к тем родителям жить. Стало спокойно, просторно в квартире четырехкомнатной, а Сталина уже в раж вошла, остановиться не может, начала она с мужем ссориться.

- Чего ей от всех надо было?

- Не знаю, такой уж характер. В общем, выжила она мужа, уехал он куда-то в деревню.

- Правильно, и Стебельков из Мамино то же самое говорил.

- Ну потом там опять стали с зятем разборки, а в последнее время все с сыном ссорятся. У сына девушка, а Сталина против.

- В понедельник пойду к ней домой, с родственниками поговорю, с соседями. На мужа в Новгородскую область запрос уже послал. Вот и с директрисой непонятно.

В школе ее не больно-то любили, но из-за этого же не убивают? А дома говорят, что Тамара-Алексеевна золотой человек была, всю себя отдавала детям. Прямо хоть в рамочку вставляй!

Надежда встрепенулась:

- Как ты сказал? Тамара Алексеевна?

А живет она где?

- На Петроградской.

- Улица Рентгена, дом двадцать восемь?

- Точно, а что?

- Слушай. А я ведь ее, кажется, тоже знала. Тамара Алексеевна Калмыкова?

- Нет, Стаднюк.

- Ну да, это у нее по мужу фамилия.

- Да нет у нее никакого мужа!

- Сейчас нет, а раньше был, это давно было и недолго. Зачем она его фамилию оставила? Ну ее дело. А я с ее сестрой, с Лерой, в одном классе училась. А Тамара нас старше была лет на пять, она активисткой была, сначала пионерской, потом комсомольской, нас в пионеры принимала.

- И давно ты с сестрами виделась?

- С Тамарой, считай, с окончания школы не встречались, а с Лерой изредка перезваниваемся, она со своей семьей отдельно живет... Ох, погоди, что-то она говорила, у Тамары характер, мол, стал тяжелый, мать держит в строгости. Отец-то у них давно умер, а у матери какой-то давнишний поклонник, так Тамара ему даже не разрешала у них дома бывать. Мать с ним только в скверике может встречаться, и то только когда Тамара не видит.

- А сколько же лет поклоннику?

- Да уж не меньше чем Тамариной матери, а ей семьдесят точно есть. Тамаре сколько было?

- Сейчас посмотрю. Так с какого она года? Вот, получается, что ей исполнилось бы пятьдесят два, как и вашей Сталине.

- Ох, Сережа, не нравятся мне эти совпадения!

* * *

Елизавета Васильевна Калмыкова, мать невинно убиенной директрисы школы номер 518 Тамары Алексеевны, присела на диван и задумалась. В соседней комнате звенели посудой. Поминки были долгими и многолюдными, было много народу: из школы, из РОНО, даже из министерства прислали телеграмму. Потом остались одни родственники, сидели долго. Елизавета Васильевна устала - сначала утром отстояли молебен (это она настояла на церковном отпевании), потом - на кладбище, потом - долгие поминки... Семьдесят два года - не шутка!

Она откинула еще красивую, тщательно причесанную голову на спинку дивана. Черное с глухим воротом платье очень шло к серебристым волосам. Рядом с ней сидел ее старинный знакомый Константин Эдуардович. Елизавета Васильевна вздохнула и преклонила усталую голову ему на плечо.

- Тебе нехорошо, Лизанька? - сразу же отреагировал он.

- Нет, милый, просто утомилась. Такой тяжелый длинный день!

Он успокаивающе погладил ее по руке.

В такой позе их и застала вошедшая в комнату младшая дочь Елизаветы Васильевны Лера. Увидев пожилую пару, она нахмурилась, потом сказала звенящим голосом:

- Константин Эдуардович, муж сейчас на машине всех развозит, может и вас захватить. А я сегодня здесь останусь.

Старик вопросительно посмотрел на Елизавету Васильевну. Она еле заметно кивнула, тогда он поднялся, церемонно поцеловал ей руку, вежливо попрощался с Лерой и пошел к выходу - очень высокий, худой старик, с не по возрасту прямой спиной.

- Мама, мне нужно с тобой поговорить! - сердито окликнула Лера.

- Сейчас! - встрепенулась мать. - Я Константина Эдуардовича провожу. - Она тоже поспешила к выходу.

Двери закрылись, в квартире наступила тишина. На кухне был относительный порядок - вымытая посуда составлена на столе и прикрыта полотенцем, пол подметен.

В комнате Тамары длинный стол был еще не разобран, но это успеется и завтра. Елизавета Васильевна вошла в свою комнату и вопросительно взглянула на дочь:

- Так в чем дело?

- Мама, - Лера в волнении ходила по комнате, - я должна тебе сказать, что твое поведение меня изумляет, а многие вообще посчитали его неприличным!

- Вот как? - Елизавета Васильевна подняла брови. - В чем же заключается неприличие моего поведения? Я разгуливаю по улицам, громко ругаясь матом, с бутылкой пива в руке, а потом бросаю пустую бутылку прямо на асфальт? Или, может быть, я сижу в метро, развалившись, и пристаю к женщинам? А может, я не умею пользоваться носовым платком и сморкаюсь себе и другим под ноги?

- Перестань, мама, - в раздражении проговорила Лера, - ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Это твои отношения с Константином Эдуардовичем.

- А что же в них неприличного? - искренне удивилась Елизавета Васильевна.

- Мама, все знают, что Тамара была против вашего знакомства, не говоря уж о более близких отношениях. И вот, как только ее не стало, буквально на следующий день, ты демонстративно его приглашаешь, держишь возле себя. Он тебя обнимает, гладит по плечу, хоть бы на похоронах постеснялись!

- Откуда в тебе столько ханжества? - изумилась Елизавета Васильевна. - Послушай, я очень любила твою сестру. Но теперь, когда ее не стало, Константин Эдуардович будет жить здесь.

- Мама, не поздно ли заводить милого дружка?

- Он мне не знакомый и не друг, - твердо ответила мать, - он мне любимый человек: Твоего отца нет в живых пятнадцать лет, его памяти это не потревожит.

А если родственники шокированы, то мы пойдем в загс и официально поженимся.

- Час от часу не легче! Выйти замуж в семьдесят лет! Это противоестественно. И Тамара тоже так считала.

- А я считаю противоестественным, когда женщина с тридцати лет живет одна и, не имея собственных детей, работает директором школы! - закричала мать. - Я и Тамаре это говорила, но с ней не поспоришь.

В первое время я не настаивала, думала, что она как-нибудь свою жизнь устроит. А потом не хотела травмировать Константина Эдуардовича. Ты ведь знаешь, какой у Тамары был характер, она превратила бы нашу жизнь в ад.

- Но зачем тебе селить его здесь?

- Я хочу, чтобы он был рядом. Хочу вечерами пить с ним чай и смотреть телевизор, читать одни и те же книги, гулять в скверике, утром завтракать вместе. Тамара не могла этого понять, но ведь у тебя-то есть семья, почему же ты возмущаешься?

- Не знаю, все не одобряют, - растерялась Лера.

- Какое нам дело до всех! - Мать обняла ее и заглянула в глаза:

- Дочка, мне семьдесят два года, может быть, совсем немного осталось, неужели я не заслужила капельку счастья перед смертью?

- Что ты, не говори так! - испугалась Лера.

- Значит, решено, на той неделе он сюда переезжает.

- Ну подожди хотя бы сорок дней!

- Что ты, в нашем возрасте мы не можем так долго ждать!

* * *

Сергей позвонил, подождал. Дверь не открывали, но изнутри доносился шум текущей квартирной жизнедеятельности. Сергей звонил еще и еще. Наконец послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и Сергей увидел невысокого худенького мужчину в тренировочном костюме и кокетливом розовом передничке в рюшечках.

Вытирая мокрые руки о передник жестом усталой домохозяйки, мужчина извинялся:

- А я не слышу звонка, я там постирушку завел, вода льется. А вы, наверное, к Валентине Сергеевне, так ее нету еще.

- Я капитан Гусев из УВД, и похоже, что именно к вам. Хотел с вами поговорить об убитом директоре школы номер пятьсот восемнадцать Стаднюк Тамаре Атексеевне.

- Убитой? - В голосе мужчины прозвучало неподдельное изумление. - Ее убили?

- Да, пять дней назад, вечером в школе.

Вы - Никифоров Юрий Иванович?

- Да, конечно, - Юрий Иванович отвел глаза, - а почему вы ко мне пришли, я ведь с ней почти не был знаком...

- Но у вас был с ней конфликт?

Юрий. Иванович беспокойно оглянулся:

- Извините, я только газ сейчас под супом подкручу, а то выкипит...

Он прошел на кухню и вернулся удовлетворенный.

- Да, так вы насчет Тамары Алексеевны... Понимаете, моя жена, Валентина Сергеевна, - женщина очень занятая, так что детьми больше я занимаюсь.., а дети у нас очень способные. Мариночка наша на четырех олимпиадах первые места заняла, в своей школе была лучшей ученицей. А тут мы обменялись, очень удачный обмен подвернулся, почти без доплаты - мы со знакомыми поменялись, потому что им нужно было обязательно в наш бывший район - у них бабушка посещает школу астральной медитации, а возить ее туда ни у кого времени нет. А теперь она может пешком ходить, там близко... - Юрий Иванович беспокойно принюхался. - Ой, извините, я только жаркое в духовке проверю, а то как бы не пересохло..

Через минуту он вернулся успокоенный.

- Да, так мы о Тамаре Алексеевне... Так вот, как только мы сюда переехали, я сразу навел справки и узнал, что эта школа здесь поблизости самая лучшая. Я туда и пошел.

Сначала к завучу обратился, к Алле Константиновне, принес ей наши дипломы, Мариночкины то есть, конфет хороших коробку... Так мы с завучем хорошо поговорили, она меня обнадежила, что Мариночку обязательно возьмут, но тем не менее к директору отправила, без нее, говорит, такие вопросы у нас не решаются. Я опять все дипломы принес, конфет купил еще лучше, прихожу к директору, а она все мои дипломы и конфеты от себя оттолкнула и говорит - не скажу, что грубо там или громко, вроде бы даже вполне тихим голосом, но как-то так зло и высокомерно, что уж лучше бы кричала. - Юрий Иванович снова беспокойно оглянулся:

- Извините, я только утюг выключу, а то перегорит, - и скрылся на этот раз в комнате.

Через минуту он снова появился умиротворенный:

- Да, так про Тамару Алексеевну. Она мне, значит, и говорит: заберите, говорит, все ваши подношения, они мне совершенно неинтересны. Я растерялся даже и все дипломы ей сую, какая, мол, у нас девочка замечательная. А она снова твердит, что ей это совершенно неинтересно, а вы, говорит, лучше скажите, что вы лично можете сделать для нашей школы. Я так еще не совсем ее понимаю и уточняю: "В каком, извиняюсь, плане?" - "В плане спонсорской помощи. Вот, например, недавно один папа оказал школе спонсорскую помощь в размере двух компьютеров Пентиум", а еще одна мама - в размере вот этого гарнитура мягкой мебели, на котором мы с вами сидим". Я говорю, извиняюсь, это вы на нем сидите, а мне дали стул такой жесткий, что долго на, нем и не высидеть, геморрой наживешь.

- Так и сказали про геморрой? - полюбопытствовал Сергей.

- Ну, во всяком случае, подумал, - отвел глаза Юрий Иванович. - А она тогда и спрашивает, что где, мол, я работаю? Я отвечаю, что мол, извиняюсь, но я инженером работаю. "Ну что ж, - директриса отвечает, - всякое в жизни бывает. А жена ваша?" - "Жена моя, говорю, очень занятая женщина". - "Это, - Тамара Алексеевна говорит, - хорошо. Это, - говорит, - очень удачно, что она у вас в бизнесе..." - "Да нет, - отвечаю, - она не в этом смысле занятая, она больше по политической части, она крупный активист Партии умеренного прогресса..." - "А вот это, - говорит дирекгриса, - нехорошо. Я, конечно, ничего против вашей жены и лично этой партии не имею, но нашей школе нужны способные дети, то есть такие, родители которых способны что-то полезное сделать конкретно для школы. А в вашей семье я таких способностей не вижу".

Очень меня эти слова ее задели. Обидно, говорю, такое от вас слушать, чего-чего, а уж способностей у нас очень даже достаточно.

И не много ли, говорю, просите, я же все-таки, говорю, не в школу для новых русских детей ребенка привел, а в самую простую, у вас, говорю, даже не гимназия.

Тут она зашипела на меня прямо как кобра, чуть ядом не плюется: "Да уж, - говорит, - в школе для новых русских инженерам делать нечего, с вашими-то возможностями".

А мне, говорю, школа для новых русских и даром не нужна, там детей ничему не учат. Мне, говорю, важно ребенку образование дать, но у вас, я чувствую, тоже никого образования, раз вздумали за деньги детей в простую школу принимать. И я, говорю, вопрос этот в РОНО обязательно поставлю.

Как она на меня зарычала, даже очки слетели! Идите, говорит, куда хотите, хоть в РОНО, хоть в министерство, станут там с вами разговаривать! А сейчас попрошу вас из моего кабинета выйти и вообще здание школы покинуть.

Вот вам и весь конфликт. А что я потом в вестибюле выражался, так очень накипело, но я ничего нецензурного не употреблял, вам и гардеробщица подтвердит, я же понимаю - школа все-таки...

- А где вы были вечером двадцать второго октября? - на всякий случай спросил Сергей.

- Мариночку в бассейн водил, - с готовностью откликнулся Юрий Иванович. - У нас время не очень удобное, с семи до девяти, да потом еще пока она волосы высушит. Я ее там ждал, потому что на улице дождь шел, по магазинам я не ходил.

- Кто-нибудь вас там видел?

- Три мамы и две бабушки, так с ними и просидел два часа, они могут подтвердить.

- Да-а, ну что ж, я пойду.

- Скажите, - Юрий Иванович отвел предательски заблестевшие глаза, - а как ее убили, директрису-то?

- Зарезали ножом в собственном кабинете, - сухо сказал Сергей. - А вы, я так понимаю, не очень по этому поводу расстроились?