Чтение 3–й страницы книги ~Спаситель короны~

- Меня зовут Праматерь Пон-Тулла. Вы можете обращаться ко мне просто: госпожа Праматерь. Я - старшая Ожидающая.

- О, - позволил себе толику удивления Сварог. Какие бы порядки не руководили монастырем, но, хоть убейте, на бабушку восемнадцатилетняя красотка отчетливо не тянула.

- Так было заведено много лет назад, - очень серьезно объяснила юная Праматерь, по-прежнему на гостя не глядя. Глаза ее были очень светлыми, бледно-голубая радужка почти сливалась с цветом белка, - и не нам ломать старые устои. Глава монастыря испокон века именуется Праматерью, ее ближайшие помощницы - Матерями, дальше идут Сестры - и так далее, до Младших Дщерей...

Сварог собрался было спросить насчет Праотцов и Сыновей, но вовремя прикусил язык.

- Что такое человек? - неожиданно спросила Пон-Тулла. - Материальное тело? Но если отрезать человеку руку, или лишить зрения, станет ли он от этого меньше человеком? Вряд ли. Значит, тело - это лишь одежда. Тогда, может быть, человек - это его разум, его мысли?

И она замолчала, глядя куда-то поверх головы Сварога и явно ожидая ответа. Ожидающая, прамаму ее дышло...

Сварог, признаться, смешался. Уж куда-куда, а на философский диспут он попасть не рассчитывал. Чего ей надо? Проверяет подкованность в вопросах, о которые обломало зубы не одно поколение высоколобых очкариков?.. Но что-то ответить надо, бляха-муха. И, Сварог, чувствуя себя полным кретином, ляпнул первое, что пришло на ум:

- Я мыслю, следовательно, существую.

Праматерь несколько секунд размышляла над ответом, потом покачала головой:

- Хорошо сказано. Но... Если человек спит? Или находится в забытьи? Или пьян? Значит, в тот момент его не существует?.. Может быть, человек - это душа. Но что такое душа? Какая у нее форма, какой цвет, сколько она весит и какой длины? Как ее измерить?

И опять выжидательное молчание. Сварог начал злиться. Хоть бы присесть предложила.

- А какого цвета гром? - проникновенно спросил он. - И как звучит хлопок одной рукой?

На этот раз обдумывание длилось чуть дольше. Наконец Пон-Тулла сказала, не замечая колкости:

- Красиво. Но непонятно. Потому что красивое не может быть понятным, оно не поддается измерению... Как объяснить просто: что такое человек?

Ах так, да? Ну я щас тебя... Он сформулировал в голове фразу и медленно, чтоб дошло сразу (ну, и чтоб не сбиться) произнес:

- Человек - это комплекс параметров, которые принято называть личностью: интеллект, память, эмоциональный ряд и мотивационные характеристики, причем последние два определяются условиями обитания носителя этой личности, памятью прошлых поколений, привитыми инстинктами и выборочными индивидуальными особенностями тела.

Уф.

На что Ожидающая понятливо кивнула... А вот интересно: она филфак часом не заканчивала?

- Человек, - сказала она, - это то маленькое нечто, которое смотрит в иллюминаторы ваших глаз, поворачивает штурвал и нажимает на рычаги. Это нечто мы называем Осью. Ось - постоянная, но изменяющаяся с течением времени главная составляющая человека. Ее можно измерить, а значит, ее можно отделить от тела... Я просто хотела узнать твое мнение на этот счет, человек по имени Сварог.

- А еще вы хотели встретиться со мной, - холодно напомнил Сварог.

Ей что, поговорить больше не с кем?

- Хотели, - наконец-таки улыбнулась Пон-Тулла. - Вот и встретились. Как и было предсказано... Впрочем, позволь мне опустить все причитающиеся великому событию слова и сразу перейти к делу. А о делах лучше говорить сидя. Прошу. Я рада, что ты, человек по имени Сварог, оказался именно таким.

Это каким, позвольте спросить, таким?! Ох, беда с этими затворниками...

Она плавно, неторопливо взошла на подиум, опустилась в кресло. Сказать, что Сварог чувствовал себя преглупо, значит ничего не сказать. Он последовал за ней. Сел.

Да и сидеть было дьявольски неудобно. И, главное, в который раз Сварог понял, что не он управляет событиями, а вовсе даже наоборот. И это, признаться, раздражало. Ага, вот именно. Пауза затягивалась, но Сварог понятия не имел, что сказать. "А где тут у вас Дверь в Поток?" Или: "А откуда вы знаете, что я не местный?"... Бред.

- Око Бога, - сказала наконец Пон-Тулла, водрузив подбородок на сжатый кулак. - Или Ключ. Полагаю, ты уже понял, что этот камень - не просто предмет, имеющий магическое, но весьма поверхностное воздействие на живые организмы... Его нельзя пощупать, нельзя взвесить, нельзя измерить его размеры. А все потому, что этот предмет, Ключ, не существует в нашей реальности. Это, если хочешь, одна из проекций, теней, отражений Истинного Ключа на все плоскости мирозданья. Ключа, который отпирает Книгу...

Под кайфом она, что ли? Странно было слышать метафизические заключения из уст восемнадцатилетней девчонки. Пусть и зовущейся Праматерью.

- Книгу Вселенной, - вспомнив Рошаля, понятливо ввернул Сварог, но Праматерь восприняла его осведомленность со спокойствием сфинкса.

- Именно, - кивнула она. - Свет Ключа пронизывает все страницы Книги, все миры во Вселенной, и в Каждом оставляет свой след. Есть такой след и на нашем бедном мире... Человек, способный пройти вдоль по лучу, способен добраться и до Оглавления. Прочитать его. Или изменить.

Сварог молчал, склонив голову набок.

- По лучу способен пройти ты, человек по имени Сварог, - размеренно, как заученное стихотворение, продолжала Праматерь. - Почему? Потому что ты не принадлежишь этому миру. Ты чужой. Ты везде чужой, человек по имени Сварог. Скиталец. Мечешься, не видя дороги... А дорога есть. И мы готовы помочь тебе ее увидеть.

- Дорога, Тропа, Стежка... - наконец позволил себе поморщиться Сварог. - Какая разница? Я хочу вернуться на Талар, вот и все. При помощи Ока, или же без оной. И если вы в состоянии...

- В состоянии, - отрезала Пон-Тулла. - Показать дорогу, которая приведет тебя туда, куда ты захочешь прийти... Око Бога как раз и открывает выход на нее. Вот только... - она вздохнула, раскинула руки по подлокотникам и окончательно перестала быть похожей на монахиню. - Вот только воспользоваться Оком-Ключом не так-то просто. Око становится Ключом в определенные моменты времени и при совпадении множества условий.

Та-ак... Впрочем, никто и не говорил, что будет легко.

- И когда наступит такой момент? - очень вежливо спросил он.

- Ты не правильно ставишь вопрос, человек по имени Сварог. Ты должен спросить: "А когда я смогу создать все условия для того, чтобы воспользоваться Ключом?"

- Ну, считайте, спросил, - вздохнул Сварог.

- Ты должен замкнуть круг. Свести порванные нити судеб воедино.

Все-таки она издевается, - понял он. Хотя и не врет, как показывает детектор.

- Ты пришел в этот мир, и очень многое изменилось. Должен быть восстановлен порядок - и тогда Ключ сработает.

- И как мне восстановить порядок? - устало спросил он.

- Наша миссия завершена, - невпопад ответила Праматерь. - Скоро монастырь исчезнет с лица земли, но не бойся: твое тело останется в целости и сохранности, даже если сверху рухнут горы.

Чего?!

- Так, стоп, - Сварог привстал. - Это в каком смысле?

- Запоминай точно. Найди свое тело, и найдешь Ключ. Найдешь Ключ - найдешь выход из этого мира... Ось, о которой я говорила, та самая неизменная составляющая человека - не нуждается в физической оболочке. Она сама найдет подходящую оболочку, чтобы замкнуть круг.

Сварог вдруг заметил, что до побелевших костяшек сжимает подлокотники кресла. Он расслабил пальцы, потряс ладонями и признался:

- Я ничего не понял, госпожа Праматерь. Можете сказать мне просто и понятно: что я должен сделать, чтобы покинуть Гаранд?

Она грустно улыбнулась.

- Слов не всегда хватает. Но я попробую. Итак. Чтобы воспользоваться Ключом, ты должен исправить кое-что в этом мире, замкнуть круг судеб. Но в этом теле ты не сможешь ничего сделать.

- Почему? - быстро спросил Сварог.

- Потому что тебя ищет твой Враг. И потому что это твоя судьба.

Сварог поднял брови и сказал:

- Ах, вот как... Ну ладно. Позволь, теперь я попробую, с самого начала. Чтобы убраться из этого мира, я должен замкнуть какой-то круг судеб. Допустим. Но в своем собственном теле я этого сделать не могу, потому что не судьба. Так?

- Так.

- Во, уже продвинулись... Идем дальше. Для исполнения предначертанного мою душу - Ось нужно перенести в другое тело. Так?

- Не так. Ось сама найдет другое тело, ей соответствующее.

- Ну пусть сама, пусть! - он едва сдержался. - А что потом?

- Потом ты должен будешь отыскать свою нынешнюю оболочку. Она будет ждать здесь, на нижнем этаже этого бункера. И когда ты найдешь себя, Ось вернется на место, круг замкнется, и ты покинешь Гаранд.

Сварог с шумом выпустил воздух из легких.

- Последний вопрос, с вашего разрешения. Каким образом вы собираетесь извлечь мою Ось из моей же оболочки?

- Очень простым, - сказала Праматерь Пон-Тулла. - Вот так.

Взвыло чувство опасности, но, как всегда в последнее время, поздно. Сварог и подумать не мог, что у этой девчонки такая реакция... Или он просто был одурманен ее бессмысленными словесами?

Так или иначе, но искрой мелькнуло в воздухе лезвие кинжала - ледяной иглой глубоко вонзилось в живот Сварога - чуть провернулось - и вновь спряталось в складках сари. А следом за лезвием на каменный пол громко плеснуло кровью, будто сплюнул кто-то.

Все произошло за какие-то доли секунды, Сварог еще ничего не понимал. Просто сидел и чувствовал, как онемение нарастающими волнами прокатывается по телу. Помещение быстро наполнялось монахинями, они окружали подиум, бесстрастно смотрели на Сварога, ожидали чего-то... Ожидающие, мать их!

Праматерь наклонилась к нему и наконец посмотрела глаза в глаза:

- Ты обладаешь многими способностями, но я не знаю, входит ли в них умение залечивать раны. Поэтому клинок был смазан ядом, эту рану тебе затянуть не удастся. Однако не бойся, человек по имени Сварог, ты не умрешь. Смерти нет... Найди свое тело здесь, в этом бункере, - и сможешь уйти.

Глава 5. И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ БОЙ

Черная и густая, как кисель, пустота была повсюду. Хотя слово "черная" не совсем подходило - поскольку в этой пустоте не было ничего, даже цвета, и нельзя было сказать: "черная". А на самом деле, не было даже самой пустоты, и уж тем более не было в ней Сварога.

"Но если меня нет, то кто тогда думает, что меня нет?" - подумал... блин, никто не подумал. Ничего не было. Вообще ничего.

Стоп. Как так ничего? А парадокс насчет кто думает, если никто не думает? Значит, как минимум, парадокс есть! А вы говорите - "ничего"...

Эта несуществующая мысль послужила толчком к изменениям. Сначала в черной пустоте появились черные тени, они кружились, перетекали друг в друга, съеживались в точку, распухали до размеров Вселенной, выли, хохотали и издевались над беспомощным, размазанным по бесконечности Сварогом.

- Ага, хохотали? Стало быть, есть и звуки!

Зрение прояснилось, Сварог осознал себя, отделил от окружающего мира, и...

Вокруг было жарко, душно и влажно, как в плохой бане. Более того: отвратительно тянуло дымом и гарью. И весь окружающий мир был затянут туманом. А еще отовсюду доносился некий настойчивый звук.

"Бульканье, - вяло подумал Сварог, - вот что это такое".

С головой творилось примерно то же самое: в мозгу клубился вонючий туман, в мозгу что-то отвратно хлюпало... и вообще было жарко под черепной коробкой.

Ад. Он попал в ад, никаких сомнений. И ножевая рана не болит, вообще не болит... Значит, он и вправду умер.

Резкий порыв ветра подразогнал туман, и... И стало ясно, что никакой это ни туман, а пар. Самый натуральный пар. Повсюду, насколько хватало взгляда, была вода, вода кипела, булькала, вздуваясь огромными пузырями, и над ней поднимался пар.

Ни на ад, ни на рай это похоже не было. Хотя - кто может утверждать с уверенностью?..

Сварог обнаружил, что лежит на крохотном гранитном островке - ежели считать в метрах, то где-то три на три - посреди бурлящей воды. Островок был мшистый, серый, исчерченный трещинами... и очень горячий. Не то чтобы обжигающе, но все же неприятно. Блин, куда ж это меня занесло?.. Он лежал, приподнявшись на локтях, и вертел головой. Тело было ватным, он едва чувствовал конечности... И вообще с телом было что-то не то, но что именно, он сообразить не мог. Так, а это что еще? Справа от него, на расстоянии вытянутой руки валялось... оружие, что ли? Ну да, похоже. Причем конструкции совершенно бредовой: от деревянного приклада до затвора - обрез как обрез, а вот вместо ствола к ложу была присобачена вогнутая металлическая тарелка с короткой антенной посередине. Ни дать ни взять бластер, смастряченный второклассником, насмотревшимся "Звездных войн". Причем с этим бластером, судя по всему, второклассник прошел не одну галактическую битву против таких же, как он, охламонов во дворе: приклад вытерт до лоска, тарелка-локатор помята и местами даже окалиной покрыта...

Как стрелять из такой пукалки, было непонятно: ни магазина, ни прицела.

Он протянул руку, чтобы взять хреновину... Что еще за чертовщина? Мать твою! Рука не повиновалась. Не выполняла приказ, и все! Да и не только рука. Сварог захотел встать - и не смог. Захотел повернуть голову, вытереть пот со лба - не вышло, попытался хотя бы моргнуть - не получилось...

Да что ж это делается-то, а?!

Зато, вопреки намерениям разума, тело вдруг выпрямилось, село, согнуло ногу в колене, руками подтянуло голенище сапога. Только сейчас Сварог обратил внимание, что на нем полевая форма. Пошива так же незнакомого, но форма, несомненно, не офицерская, форма рядового. Судя по отсутствию нашивок на обшлаге рукава - даже не просто рядового, а самого натурального салабона, отслужившего меньше года... Хотя - пес знает, какие здесь приняты знаки отличия, где бы это здесь не находилось...

Форма "на нем", говорите? А на ком - на нем? Руки были явно не его, не Сварога, уж ему ли свои не знать! Эти ручки принадлежали кому-то помоложе, кому-то, с физическим трудом познакомившимся совсем недавно: тонкие пальчики, обломанные грязные ногти, первые кровоточащие мозоли на ладошках. И ноги шире в бедрах, и голенастее, да и сапоги на два размера меньше Сварогова... И, главное, зубы. Зубы, вот что было страшнее всего. Как бы это объяснить... Вам когда-нибудь вырывали зуб? Согласитесь: в течение нескольких дней после сей малоприятной операции ваш язык безостановочно ощупывает дупло, гладит покалеченную десну, елозит по зубам соседним, проверяя, все ли нормально там, и постепенно привыкая к изменениям во рту... А теперь отвлекитесь на мгновенье и представьте: вы просыпаетесь утром, а некие мистические силы подменили все ваши зубы на совершенно незнакомые: другой прикус, другая форма, другая гладкость...

"Он - это не я. Я в теле кого-то другого!"

Сначала возникло омерзительное чувство тошноты. Потом удушающей волной накатила паника, впервые за всю жизнь он почувствовал острейший приступ клаустрофобии. Да что зубы! Захотелось немедленно высвободиться, разодрать тесный кокон пленившего его чужого тела, бежать куда-то, все равно куда, лишь бы подальше от этого кошмара... но усилием непонятно откуда взявшейся воли он заставил себя успокоиться. Себя? Опять же: кого это - "себя"? Хозяин тела, похоже, присутствия постороннего даже не замечал...

Сейчас бы не мешало вытереть пот с лица, попытавшись заодно смахнуть с глаз наваждение, не говоря уж про то, что не мешало бы закурить. Но как тут закуришь, когда руки тебе не принадлежат? А если еще и этот Сварог-прим окажется и вовсе некурящим..." А как, кстати, с заклинаниями? Проговорить ни одно из них я не могу, это точно, но ведь..."

Додумать мысль помешал взрыв.

Грохнуло со звоном, с неестественным дребезжанием, вдавливая барабанные перепонки в мозг. Над бурлящей, как в кастрюле, водой, поднялся столб грязи, опал... но в воздухе остался висеть его, столба, двойник - полупрозрачный, с застывшими в полете мутными каплями, излучающий желтый нутряной свет... Большего Сварогу рассмотреть не удалось: исконный обладатель тела упал на живот, накрыл голову руками. Сварог же чувствовал себя омерзительно. Так, наверное, мог бы чувствовать себя капитан океанского лайнера, вдруг обнаруживший, что его капитанская рубка - фуфло и полная бутафория. Что он может сколько влезет крутить штурвал, с виду самый что ни есть настоящий, что угодно орать в голосоотвод, любыми зигзагами прокладывать на карте маршрут - все равно кораблем управляет не он, а кто-то другой, из настоящей рубки. И липовому капитану остается только ходить по рубке, любоваться окрестностями, вспоминать былое и ждать, чем закончится плаванье... Но Сварог даже ходить был не в состоянии!..

Так. Минутку. Спокойно. Что там Праматерь говорила об Оси, о перемещении? После смерти, елы-палы, он что, переместился в тело этого сопляка? Реинкарнация, блин? Это и есть подходящее для него тело? И что, это теперь до тех пор, пока он не найдет свое тело?! Худшее из заточений, какое можно вообразить! Даже не покончить с собой, потому что нечем покончить!..

Упавшее зернышко тревоги стало на глазах расти, грозя опять вымахать в ощущение беспросветной безнадеги. "Стоять! - сам себе приказал Сварог. - А-ат-ставить паникерство! Вспомни, сам же говорил: я мыслю, следовательно, существую. Еще и пальцем не пошевелил, чтоб исправить и наладить, а туда же - горевать! Кто сказал, что нельзя подчинить себе это тело? Всегда и везде есть лазейка..."

- Эй, Гартош! - услышал он крик.

- Я! - отозвался хозяин их общего тела.

После чего где-то совсем неподалеку зашуршали камни под чьими-то тяжелыми шагами, потом что-то увесистое, железное, звякнув сочленениями, упало на камень, потом стало слышно, как некто разбегается, выкрикивает что-то вроде "опа", - и этот некто, вылетев из белесого пара, приземлился на островке, рядом с рядовым Гартошем-Сварогом.

Рядовой проворно вскочил и вытянулся во фрунт. И неудивительно - рядом с ним стоял, отряхиваясь, капрал.

Нет, ну надо же. Стало быть, война? Взрыв опять же... Интересно, которая. И в каком мире, интересно...

Взгляд Гартоша был устремлен за спину капралу, и Сварог его глазами разглядел в клубах пара темные очертания еще одного островка. Или не островка, а большой земли? Но тогда почему... Впрочем, вопросов было столь много, что нечего и перечислять. Начав с одного, тут же запутаешься в них, как рыба в сетях. Р-разберемся во всем помаленьку...

Сварог почувствовал как по не-его телу заструились ручейки пота: по виску, под мышками, по спине. По всей видимости, рядовой Гартош испытывал перед непосредственным начальством нешуточный трепет. Капрал же, сразу видно, был битый, повидавший виды вояка. Лет сорока, с худым, обветренным лицом героя вестернов. Жилистый, насквозь пропеченный солнцем, как те же герои вестернов. Капрал окинул рядового с ног до головы цепким взглядом.

- Сядем, Гартош. Отдохнем, поговорим.

По одному такому зачину Сварог мог смело утверждать, что ничего хорошего Гартошу от разговора с капралом ждать не приходится.

- На, сынок, выпей! - капрал отстегнул от пояса и протянул рядовому плоскую армейскую флягу.

- Н-нет, - замотал головой Гартош-Сварог, - нет, благодарю вас, я... я не пью. Совсем.

- Пей! - угрожающе прорычал капрал, всунул в руку флягу. - Это приказ.

Гартош, хоть и недолго прослужил, видимо, научился за это время беспрекословно повиноваться. Поднес горлышко фляги к губам, с силой выдохнул, зачем-то зажмурился и, воткнув флягу в губы, наклонил. Жидкость, градусностью сходная со спиртом, но, в отличие от спирта, обладающая вкусом, и вкусом пережаренного сахара, обожгла нёбо, струей горящего бензина понеслась по пищеводу.

Капрал не дал оторвать Гартошу флягу от губ - придержал за донышко, другой рукой сжал рядовому подбородок и запрокинул ему голову.

- Все, все, - наконец капрал оторвал флягу от губ рядового и быстро завинтил крышку. - Дыши через нос, солдат! Не сблевывать мне! Попробуй сблевануть, р-расстр-реляю! - проорал он Гартошу в ухо. - Сильнее дыши, еще сильнее!

Гартош закашлялся, схватился за горло. Наклонился вперед, глубоко и часто задышал. Капрал похлопал его по спине.

- Вот так, вот так, хорошо, сынок. Для тебя же делается. Из личного НЗ тебе выделяю. Сам бы сейчас хлебнул за милую душу, да тебе нужнее.

Сварог прекрасно понимал, что происходит. Слишком уж знакомая тоска проступала в усталых глазах капрала. Объяснение этому могло быть только одно. Капрал вынужден посылать необстрелянного новобранца на верную смерть, ему этого не хочется делать, у него, может быть, у самого такой же сын, но другого выхода нет. И он вынужден пудрить юнцу мозги, изображать, что все идет как надо, заставлять его выпить для поднятия духа.

А крепкий напиток тем временем производил в организме перемены. Сварог-Гартош почувствовал теплоту во всем теле, уходила из организма усталость, на ее месте появлялась легкость. Мышцы налились упругой силой, захотелось эту силу выплеснуть, растратить куда-то. Правда, на ясности рассудка Сварога выпитое не отразилось, но рассудок Гартоша - другое дело, он закрыт от Сварога непроницаемыми шторами.

- Слушай сюда, рядовой Гартош! - деланно бодрым голосом заговорил капрал. - Командование поручает тебе ответственное задание. Вызвал меня верховодящий и спрашивает: кто у вас в полку лучший? "Гартош", - говорю, не задумываясь. - "Тогда ему мы и доверим наши жизни, - говорит верховодящий. - Так и передай ему, - говорит, - что ему вручаем судьбу всего полка и всего наступления. Выполнит, что надо, представим сразу к капралу и наградим Алым Пятилистником".

Капрал расстегнул подсумок, достал связку из двух гранат, протянул Гартошу.

- Подберешься к развалинам Юдоли и кинешь внутрь.

- Но там же...

- Нет там ничего! - гаркнул капрал. Сморщился, точно от лимона, а потом постарался улыбнуться как можно беззаботнее. - И никого там нет. Наши парни давно уже всех оттуда выкурили. Не дрейфь, сынок. И доберись до этих развалин, душевно тебя прошу... Это даже не приказ, это просьба. Очень многое зависит от того, сумеешь ли ты... В общем... Вперед, Гартош. Дорогу знаешь.

Гартош шумно, с каким-то повизгиванием вздохнул, сунул гранаты за ремень, вскочил на ноги, разбежался, перепрыгнул на соседний островок, едва не поскользнувшись на влажном лишайнике. Но на ногах удержался, подошел к краю островка, сел, спустил ноги вниз. Потом аккуратно сполз по осыпающимся камням к самой воде. А вот здесь было по настоящему горячо от пара. Штаны моментально пропитались обжигающей влагой... Куда это его несет? Ага. Вот куда.

Из воды, не более чем на полметра, выступала узкая, в две ладони шириной, каменная гряда, пропадающая из виду в белых парах. По этой неверной тропке и пошел Гартош. Соскользнешь - сваришься, как рак. А тут еще иной раз приходилось прыгать с камня на камень, потому что тропка была не сплошной, имелись к ней разрывы, длиной подчас до метра.

Вот почему капрал влил в рядового Гартоша порцию огненной воды. На такой дорожке, да еще над кипящим болотом, трудновато без допинга не растерять уверенность. Ежели ты, конечно, не специально тренированный человек. А тут? Самый что ни на есть салабон... И потому Сварог думал, что напиток был не простой спиртягой, имелись в нем какие-нибудь хитрые добавки - из числа тех, что на время превращают даже самого отъявленного труса в отъявленного храбреца.

А вот кстати! - промелькнула посторонняя мысль. Что произойдет с его, Сварога, сознанием, душой, Осью - или как там называется то, что переселилось в тело несчастного солдатика, - ежели это самое тело погибнет?

Гартош, к счастью, не упал и не сварился. Добрался до выступающей из воды сварной металлической конструкции, похожей на вышку электропередач. Кто ее знает, может, вышка это и была. Чтобы убедиться, так это или не так, следовало задрать голову, но Гартош наверх отчего-то не смотрел. Гартош оттолкнулся от крайнего камня, пролетел над кипящей водой, ухватился за косую перекладину в виде уголка, удержался - молодец, не упал, а Сварог чувствовал, какого напряжения от него это потребовало! - подтянулся, закинул на перекладину ноги. Повис на перекладине, спиной вниз, поболтался так некоторое время, потом стал продвигаться, перебирая руками и ногами по ржавому металлическому уголку, как по канату. Добрался до толстой вертикальной трубы - надо понимать, опорной стойки вышки. Там забрался ногами на перекладину, застыл, обхватив трубу. Дух переводил. Ему действительно требовался отдых. То, что для тела Сварога было бы сущей ерундой, для тела Гартоша было нелегким испытанием сил.

Отсюда, с высоты, виднелись темные развалины строений... Нет, не так: ничего кроме развалин отсюда видно не было. Он не мог обозреть всю панораму, потому что Гартош головой не вертел, но и без того напрашивались кое-какие выводы. Кажется, Сварог начинал понимать, что это за островки такие, геометрически правильной формы, и при чем тут вода. Некий населенный пункт - город или городской район - подвергся разрушению и затоплению. Хотя и не обязательно в такой последовательности. Непонятно, правда, откуда столько воды - поблизости ни плотины, ни водоема. Более того: городишко, срытый практически под корень, отчетливо стоял на возвышенности... И совсем уж непонятно, почему вода кипит... Да хрен его знает! Поди раскуси все, что у них тут творится...

Тем временем Гартош продолжил свой путь. Таким же, что и прежде, макаром, он обогнул вышку по периметру. Добрался до противоположной стороны... и спрыгнул вниз на твердую землю.

Ага. Тут уже не островок, а целый остров. А может, уже и материк. По крайней мере, Сварог противоположного края сей земли не видел, поди тут увидь сквозь завесу пара. Зато видел он кое-что другое. Трупы. Множество трупов в серой форме, повсюду. И еще... Ну да! Земля была прямо-таки усеяна птичьими трупиками. Сороки, галки, журавли, сороки, голуби, мелкие птахи вроде воробьев и стрижей... Сотни, тысячи. Запаха, однако, гниющей плоти не ощущалось... И что все это значит, а?!

А впереди возвышались руины некоего величественного сооружения. Уж не те ли руины загадочной Юдоли, к которым и был послан боец Гартош? И Гартош уже остановился, присел. Судорожно оглянулся. Или действие похожей на спирт жидкости пошло на убыль, или страх перед этим местом был так силен, что никакая наркотическая встряска не могла его преодолеть. Ладошки солдатика затряслись и мгновенно вспотели. Гартош вытер руки о гимнастерку. Он, похоже, не слишком торопился вперед, к руинам. Но приказ есть приказ, и рядовой двинулся в сторону развалин.

Он двигался не спеша, ставил ногу так, чтобы не наступить ни на птицу, ни да человека, сжав рукоять ножа. Оружием, кстати, он был, не увешан - мягко говоря: гранаты и нож...

Нет, а все же что-то странное было в этих трупах, что-то не правильное. Гартош в них не вглядывался, не наклонялся, не рассматривал, будто и без того знал, что увидит... А может, просто не замечал несообразностей. Зато он всматривался в горизонт, бросал взгляд на небо, к чему-то прислушивался. Ага, вот, выбирая, куда поставить ногу для очередного шага, бросил взгляд на убиенного. Покойник лежал на спине, запрокинув голову... На месте глаз у трупа зияли две рваные черные дыры! И лицо похоже на дырявую маску. Да и у остальных...

То, что Сварог сперва принял за следы массированного обстрела картечью - в клочья изодранная одежда, многочисленные мелкие раны, - это все... это же... Птицы... Заклеваны!

И едва он сделал это открытие, как послышалось хлопанье тысячи крыльев, и в небе появился черный клин. Исполинская птичья стая, видимо, караулившая где-то неподалеку, поднялась в воздух, и острие клина было нацелено в сторону Гартоша.

"Назад!" - прокричал... Или как это называется? Мысленно прокричал. Словом, Сварог попытался достучаться до сознания Гартоша. Да нет, поди тут достучись... Гартош в ужасе заревел что-то нечленораздельное и метнулся к развалинам. Сварогу оставалось быть лишь зело переживающим за сюжет зрителем этого цветного стереофильма ужасов.

"Да не успеешь же, мать твою!"

Вряд ли Гартош каким-то чудом услышал Сварога. Скорее сам понял, что не успеет. Слишком быстро приближалась стая, слишком большое расстояние необходимо было одолеть. И тогда рядовой сделал то, что Сварогу в голову вряд ли пришло бы.

Он перепрыгнул покойника, но зацепился за что-то, рухнул, ощутимо треснувшись локтем о приклад брошенного "бластера" (Сварог чувствовал его боль, как свою). "Бластер", однако, подбирать не стал, вскочил на ноги, пробежал еще немного, нагнулся, содрал с первого попавшегося трупа каску, нахлобучил себе на голову... а потом взвалил мертвое тело на спину. И уже с мертвецом на спине тяжело побежал к развалинам.

А через несколько пулей пролетевших секунд начался форменный Хичкок. Вокруг потемнело. Вокруг захлопало и затрепетало. Все вокруг наполнилось клекотом, карканьем, визгливыми криками. И посыпались удары: в голени, в бедра, в локти, в щеки... Казалось, десятки пинцетов захватывают кожу через одежду и тянут, тянут, вырывая вместе с кожей и мясо. И когтистые лапы тоже раздирали одежду и плоть. Боль Гартоша была и его, Сварога, болью. Он чувствовал тело, которое кромсали клювы, в которое вонзались когти, но управлять им был не в состоянии.

Если б не сообразительность рядового, прикрывшего спину убитым, а голову каской, валяться бы сейчас бедолаге истерзанным на горячей земле среди тех, кто также не дошел до руин. Однако Гартош продвигался вперед, хотя с каждым шагом ему становилось все труднее - уходили силы, раны прибывали. Не шибко физически силен был Гартош, чтобы спокойно волочь на себе многокилограммовую ношу...

А обезумевшие птицы налетали и налетали, образуя вокруг бредущего человека копошащийся клубок.

Хорошо еще, что крохотный птичий мозг не позволял этим тварям обдумать ситуацию и выбрать верную тактику. А додумайся они атаковать снизу, целя в незащищенные лицо и живот, - все было бы кончено в одночасье. Птицы же пикировали сверху, вклиниваясь в шевелящуюся, бьющую крыльями гущу, цеплялись когтями во что придется, долбили и рвали клювами, что оказывалось под ними... а под ними оказывались и их сородичи в том числе. Забитые своими же птицы замертво падали под ноги, и Сварог видел распахнутые клювы, бессмысленные бусины глаз. Клубились облака перьев.

Рук он уже не чувствовал и боялся представить себе, во что они превратились. В фарш, не иначе. Разве что ладони Гартош прятал как мол Ноги и ладони - вот важнейшие для него сейчас части тела.

Однако все шло к тому, что они до руин не дотянут. Тем более уставал Гартош с каждым шагом все сильнее. Лишь бы не сбросил с плеч мертвеца - в противном случае через мгновение его растерзают в клочья.

Ясно было, что рядовой Гартош уже поставил на своей жизни крест. "Пушечное мясо"... Не иначе, сам себя так не называя, солдатик понял, что именно таковым и является. И внутренне примирился с необходимостью пожертвовать собой во имя выполнения боевой задачи. Он уяснил истинное положение вещей: единственное, что ему остается - исполнить приказ, спасти боевых товарищей и заработать посмертную славу себе. Ну, быть может, и для родных заработать мало-мальскую пенсию по утрате кормильца. Если, конечно, у него есть родные и если здесь назначают подобные пенсии.

Гартош, хоть головы и не поднимал, хоть и петлял, как заяц, но все же каким-то наитием выворачивал к руинам. До каменной кладки оставались считанные шаги.

Гартош споткнулся. Припал на колено. Упасть для него означало погибнуть. Будет уже не подняться.

Рядового спасло то, что он уже перешагнул тот порог, за которым или человек теряет сознание от боли, или совершенно перестает боль чувствовать. Гартош боль чувствовать перестал. Только поэтому он сумел подняться с колена и пройти последние метры.

Он протиснулся в щель в кирпичной стене и ввалился внутрь развалин Юдоли. Птичья сволочь, напоследок ударив в спину всей массой, осталась за разрушенными стенами. Ни одна из пернатых тварей не попыталась преследовать жертву в пределах разрушенного здания - видимо, птичкам вход сюда был кем-то (или чем-то?) заказан. Гартош сбросил с себя ношу, которая уже мало была похожа даже на покойника - нечто изорванное, изодранное; свисающее лоскутами мясо в клочьях ткани. Ладони Гартоша скользнули к поясу, нашаривая гранаты.

Рядовой спас глаза - во многом благодаря тому, что каска оказалась велика и сползала на лицо. И посреди кирпичного крошева, разбросанных скамеек и валяющихся треножников Сварог увидел человека в серой мешковатой хламиде. Тот стоял в центре разрушенного строения, спиной к Гартошу. А под ним...

Под ним, на расчищенном от хлама участке пола, полыхал огонь. Нет, слово "полыхал" не годилось, как, наверное, не годилось и слово "огонь". Под ним с зачаровывающей плавностью перетекала желто-красно-черная лава, взрывалась огненными выплесками, ходила огненными водоворотами, переливалась нутряным светом, как остывающие угли... Вот только лава эта остывать не собиралась. И обладатель в серой хламиде стоял босыми ногами прямо на лаве. Зрелище было, прямо скажем, жутковатое.

Стоял он перед огромным, в две трети человеческого роста, серым котлом с закопченными стенками и что-то аккуратно сыпал из пузатой реторты в кипящую, бурлящую, исходящую паром воду. Котел нагревался, по всей видимости, подземным огнем, поскольку никаких дров под ним не наблюдалось. Когда в развалинах появился Гартош, обитель руин резко обернулся. Отбросил с лица седые лохмы, вперил в Гартоша яростный взгляд. Изможденное бледное лицо, нечесаные волосы, горящие глаза фанатика.

- Баль-Мирг... - потрясенно прошептал Гартош. И крикнул вдруг - облегченно, радостно, в каком-то даже бешеном восторге, будто минуту назад объявили, что война закончилась полной и безоговорочной победой наших и все солдаты - марш по домам. - Баль-Мирг, дружище, ты! Вот это да!