но от моего внимания не ускользнуло, что ясные глаза девочки затуманились
слезами, вызванными радостью при встрече с ее неказистым любимцем после всех
волнений этого вечера. Что касается Кита, готового в любую минуту перейти от
смеха к плачу, то он удалился в угол, прихватив с собой огромный ломоть
хлеба с мясом и кружку пива, и с жадностью принялся уничтожать и то и
другое.
ним и не прекращали нашего разговора: - Как же вы можете попрекать меня, что
я мало думаю о ней!
сказано по первому впечатлению, - ответил я.
нет?
к его груди.
Тебе обидно, что я сомневаюсь в этом? Ну, полно, полно! Стало быть, так и
будем знать: я очень люблю мою Нелл.
тоже это знает.
хлеба две трети ножа, приостановился на минутку и оглушительно рявкнул:
"Какой же дурак этого не знает!" - после чего отправил в рот сразу целый
сандвич, лишив себя всякой возможности продолжать дальнейший разговор.
щеке. - Но повторяю: не далеко то время, когда она будет богата. Я давно жду
этого, очень давно, и дождусь. Непременно дождусь! Есть люди, которые только
и знают, что кутят, сорят деньгами направо и налево, а счастье само бежит к
ним в руки. Когда же оно придет ко мне!
и где тебе понять! - И он забормотал сквозь зубы: - Наше время придет,
обязательно придет. Может даже, чем позже, тем лучше. - Потом вздохнул и, не
отпуская от себя девочку, снова погрузился в задумчивость. До полуночи
оставались считанные минуты, я встал, собираясь уходить, и этим вывел его из
оцепенения.
здесь! Беги, беги домой! А завтра утром, смотри, не опаздывай, ты мне
понадобишься. Ну, спокойной ночи! Нелл, простись с ним, пусть уходит.
весельем.
я, пожалуй, потерял бы свою маленькую Нелл.
только под землю не скрылась. Где-нигде, а нашел бы, в один миг! Ха-ха-ха!
выскочил из комнаты.
принялась убирать со стола. Старик воспользовался этим и снова обратился ко
мне: - Вам, может, покажется, сэр, будто я недостаточно ценю то, что вы
сделали сегодня, но это неверно. Мы с Нелли покорнейше и смиренно благодарим
вас за все, а ее благодарность стоит больше моей. Мне бы не хотелось, чтобы
вы ушли с мыслью, будто я не чувствую к вам признательности за вашу доброту
и мало забочусь о своей внучке... Нет, сэр, это не так.
добавил: - Разрешите только задать вам один вопрос.
никто не присматривает, кроме вас? Неужели у нее нет еще какого-нибудь
друга, советчика?
меня.
справитесь с ней? Никто не сомневается в ваших благих намерениях, но отдаете
ли вы себе отчет в том, как надо заботиться о столь нежной питомице? Я тоже
старик, и, как и всякому человеку на склоне лет, мне особенно дороги
существа юные, у которых впереди вся жизнь. Я с глубоким интересом наблюдал
за вами обоими, но в то же время испытывал чувство боли.
обижаться на ваши слова. Действительно, иной раз ребенком можно счесть меня,
а взрослой - ее. Вы сами в этом убедились. Но и во сне и наяву, днем и
ночью, больной и здоровый, я пекусь только о ней. И как пекусь! Зная это, вы
смотрели бы на меня совсем, совсем другими глазами... Нелегко мне, старику,
живется, очень нелегко, но я вижу перед собой великую цель, и не отступлюсь
от нее.
шагнул за своей шинелью, оставленной у двери. И вдруг увидел, что Нелл стоит
рядом со мной, держа в руках плащ, шляпу и трость.
старика, но он старательно оправлял на себе плащ, то ли притворяясь, то ли
на самом деле не слыша нашего разговора. Взгляд мой снова упал на маленькую,
хрупкую фигурку девочки. Одна! Всю тоскливую, долгую ночь - одна в этом
мрачном доме!
одеться, потом взяла свечу и пошла вперед - посветить нам, но на пороге
остановилась, с улыбкой поджидая нас обоих. Судя по лицу старика, он
понимал, почему я медлю, и все-таки не сказал ни слова, а лишь кивнул
головой, пропуская меня вперед. Мне не оставалось ничего другого, как
подчиниться.
поцеловал на прощанье. Потом подбежала к старику; он обнял и благословил ее.
сон! И не забудь, родная, прочитать молитву на ночь.
нее!
старик. - Да благословит тебя бог! К утру я буду дома.
спалось, - заверила его девочка.
ставнями (я слышал, как Кит возился с ними, прежде чем убежать домой), и, в
последний раз пожелав нам доброй ночи своим нежным, чистым голоском,
вспоминавшимся мне потом тысячи раз, проводила нас за порог. Старик подождал
с минуту и, убедившись, что внучка затворила дверь и заперла ее на засов,
медленно зашагал по улице. На углу он остановился, тревожно посмотрел мне в
лицо и стал прощаться, уверяя, будто бы нам совсем не по дороге. Я не успел
сказать ни слова, с такой неожиданной для его возраста быстротой мой спутник
оставил меня. На ходу он оглянулся раза два или три, словно проверяя, не
наблюдаю ли я за ним, а может быть, опасаясь, что мне придет в голову
выслеживать его издали. Ночная тьма благоприятствовала ему, и он скоро исчез
у меня из виду.
здесь нужно. Потом бросил груствый взгляд на улицу, по которой мы только что
шли, и, поразмыслив еще минуту, зашагал обратно. Я несколько раз прошел мимо
дома старого антиквара, остановился у двери, прислушался. За ней было темно
и тихо, как в могиле.
все мыслимые беды, которые могли грозить ребенку, - пожар, ограбление и даже
смерть от руки убийцы. У меня было такое чувство, что стоит мне только
отойти от этого дома - и его постигнет несчастье. Вот где-то хлопнули не то
дверью, не то окном... И, перейдя улицу, я снова стал перед лавкой антиквара
и снова осмотрел ее... Нет, здесь все тихо. Дом стоит по-прежнему темный,
холодный, без малейших признаков жизни.
полном моем распоряжении. Лишь изредка пробежит какой-нибудь запоздалый
театрал, да кой-когда свернешь с тротуара, уступая дорогу пьяному, который
горланит что есть мочи и, шатаясь, бредет домой. Впрочем, и такие прохожие
были редки, а вскоре даже их не стало. Пробило час ночи, а я все шагал и
шагал по этой улице, всякий раз давая себе слово, что сейчас уйду, и тут же
нарушая его под каким-нибудь новым предлогом.
видел и слышал у него в доме, с каждой минутой казалось мне все непонятнее.
Ночные отлучки старого антиквара были в высшей степени подозрительны. Я
узнал о них только благодаря простодушной откровенности девочки; старик
слышал, что она сказала, заметил мое явное недоумение, но все же промолчал,
не потрудившись объяснить мне свою тайну. И чем больше я раздумывал над
этим, тем явственнее возникали передо мной его измученное лицо,
рассеянность, блуждающий, неспокойный взгляд. Почему бы ему не совмещать в
душе любовь к внучке с самым черным злодейством? Да разве любовь эта не
противоречит сама себе, если он способен оставлять девочку одну на ночь? Но