ровен, что Зыбину казалось - не просто тишина, а мертвое безмолвие
окружало его все эти месяцы. Но сейчас все вокруг было опять полно
осколков - мелких, остро ранящих. Трава пела, стонала, стрекотала. Зыбин
различал даже отдельные голоса. Кто-то отчетливо и жалобно просил: приди,
приди, приди... А там, выслушав его до конца, отвечали отчетливо и
сердито: нет, нет, нет! Проходя мимо зонтика, Зыбин увидел ее - зеленую,
большеглазую, словно выкроенную из зелено-белого серебристого листа
кукурузы кобылку. "Она? - подумал он. - Но ведь саранча не стрекочет,
кажется..."
стояла с ними.
притаясь, от жара стонет", - сказал Зыбин подходя и стиснул Кларе руку. -
Стихотворение Алкея, перевод Вересаева, собрание сочинений, том девятый.
Здравствуйте, товарищи!
- мы пока с тобой и на квас не заработали. Значит, и орошать желудок нам
вроде бы не с чего. Ну, здравствуй, здравствуй, хранитель! Вот за костями
к тебе приехали.
золото! Мы люди деловые, точные, с нами шутки плохи. Так, - он обернулся к
профессору. - Вот представляю - Георгий Николаевич Зыбин. Читали, наверно,
его статью в "Казахстанской правде" про библиотеку. Такой скандал там
наделал! А по-нашему - хранитель древности. Руководитель всех работ. А
это, хранитель, Николай Федорович Дубровский, наш покупатель из Ветзоо. Ну
что - уступим ему твои мослы или нет?
похожий на пастора. - Мы, дорогой коллега, их и отмочим, и отмоем. И
знаете, какие у нас получатся препараты! Ваша неудача - для нас превеликое
счастье. Такого количества костного материала чистопородных линий скота
для Средней Азии начала эры нет нигде! А для Артура Германовича, - он
кивнул головой в сторону ямы, - это же самый настоящий клад! Он же
лошадник! Сейчас как раз пишет кандидатскую об истории киргизца и его
отношении к лошади Пржевальского. Вот смотрите, - он махнул рукой через
поляну. - Видите?
засучил брюки и полез в яму. За ним прыгнул и Корнилов.
Михайлович, будешь копаться в этой гадости, сейчас пошлю к титану руки
отпаривать. На них, может, верно сто пудов допотопного сифилиса!
дорогой Степан Митрофанович. Вы сами говорите, полторы тысячи лет. Какой
уж тут!.. - Он вдруг элегантно, чисто по-профессорски подхватил директора
под руку. - Пойдемте-ка лучше посмотрим их...
но когда их ворошили, они становились белыми, желтыми, кремовыми. Видимо,
сперва их долго - столетья, может быть, - обдувало ветром, мыло дождем,
засыпало снегом - и вот они сделались сухими, легкими и звонкими. А в
общем, в яме под тросточкой вскипало что-то похожее на груду разноцветных
кружев - румяный ассистент сидел над ямой и вертел в руках лошадиный
череп.
И вот, смотрите-ка... - И он сунул в руки профессора лошадиный череп.
очень!! Знакомьтесь, пожалуйста. Это хозяин, Георгий Николаевич Зыбин. А
это... - И он назвал имя и отчество ассистента.
для вас письмо от Полины Юрьевны. Только оно там, в машине, в портфеле. Я
сейчас, если позволите...
тоже пошел за ним. Он был так ошеломлен, что даже ничего не спросил.
боже".
Лины в перчатке.
не могу найти. Еще в Москве узнала, что вы работаете в музее, но когда
зашла туда, ваша очаровательная сотрудница ничего, кроме того, что вы
где-то в экспедиции, объяснить мне не смогла. Но есть Бог! Я встретилась с
Владимиром Михайловичем. Он мне все и рассказал. Найдите же меня,
пожалуйста. Вам это будет, наверно, куда легче, чем мне. У меня в номере
есть телефон. Узнаете по справочной. Гостиница "Алма-Ата", N_42. Недели
две я еще буду сидеть в нем. Мечтаю выбраться к вам в горы. Я была,
правда, там раз с Владимиром Михайловичем, но без вас. Впрочем, может
быть, это и хорошо, что без вас. Теперь я имею совершенно точное
представление о том, где и как вы живете, а то вы бы совсем меня
заговорили. Но знаете, что меня поразило насмерть? Горы! Как и море в том
35-м. Впрочем, вы, может быть, все уже и забыли. А я помню.
кроватью и все остальное. Вот были-то времена, Георгий Николаевич!
Подумать страшно! Так звоните же, пожалуйста. Еще раз ваша Лина".
Германович. - Она даже собиралась поехать с нами, мы ее даже специально
еще полчаса прождали, но, видимо, что-то там не вышло.
что... это... - Он не знал, что сказать и о чем спросить.
Михайлович привез в институт эти кости с просьбой определить и дать
заключение. Мы его, конечно, отослали на кафедру зоологии. Тут он
встретился с Полиной Юрьевной. Она тогда только что приехала и знакомилась
с нашим учебным музеем. Ну, увидела этот костный материал, поговорила с
Владимиром Михайловичем и попросила все показать на месте. Приехала,
посмотрела, кое-что захватила с собой в лабораторию. Потом подала
докладную в ректорат и копию в Институт истории Казахстана. "Обнаружен
большой костный материал домашнего скота до всякой метизации. Считаю
нужным приобрести всю коллекцию". Ее поддержал профессор Дубровский.
Деньги на это отпустили. Вот мы и приехали посмотреть, что покупаем.
вдруг он страшно заторопился и заюлил. - Так я сейчас пойду позвоню Полине
Юрьевне, а то контора закроется и... А вы, пожалуйста, идите туда. Я
сейчас тоже прибегу. Вот позвоню и прибегу. Это одна минута!
играл на счетах. Зыбин вошел и, не спрашивая разрешения, снял трубку. В
трубке что-то шумело и разрывалось. Порой даже как будто доносились
какие-то обрывки слов. Зыбин несколько раз опускал и поднимал трубку, но
ничего, кроме гроз и разрядов, в ней не было. А потом и это замолкло, и
все заполнил ровный и какой-то пористый шум. "Как в раковине, - подумал он
смутно, - как в большой морской раковине". И сейчас же ему представилось,
что вот он опять идет ночью по узенькой тропинке высоким берегом и ничего
вокруг нет, одна тьма, и только впереди белым круглым огнем горит какой-то
фонарик, а внизу кипит, ухает и закипает море. Однажды вот так он шел и
нес в тюбетейке краба. И краб был огромный, черно-зеленый, сердитый и
колючий, как кактус. "Да, тот краб был человек", - подумал он. Но трубка
продолжала шуметь, и он бросил ее на рычаг. Счетовод щелкнул последний раз
какой-то косточкой, вздохнул и бросил счеты на стол.
так мучаемся. Иногда нужно срочно связаться, и никак, никак!
по рычагу. В трубке что-то с шумом взорвалось, лопнул какой-то пузырь и
опять зашумело. Море снова было тут.
И уже почти бессознательно поднял трубку, и тут отчетливый женский голос
сказал ему: "Вторая".
Какой номер-то? Да все равно какой! Справочную, справочную дайте.
обозначена. Даю отдел кадров".
ему нужно. Он спросил, как ему разыскать Полину Юрьевну Потоцкую.
спешащих каблучков: тук-тук-тук. "Ее в институте звали козой", - вспомнил
он. Звякнула трубка, и ему радостно сказали: "Да". Он перевел дыхание.
Она!