ним". Затем Бест столкнулся с Гейдрихом, который закричал на него: ""Пока
что с вами обращаются как с офицером и джентльменом, но не думайте, что так
будет продолжаться, если ваше поведение не исправится. У вас есть два часа,
чтобы признаться во всем. Если вы этого не сделаете, я передам вас гестапо,
где привыкли иметь дело с подобными бандитами и преступниками, и вам их
методы не понравятся".
неуравновешенный молодой офицер?" Тут Гейдрих совершенно вышел из себя, у
него в буквальном смысле выступила пена на губах; по крайней мере, он
забрызгал меня слюной. Мюллер быстро выдворил меня из этой комнаты и
втолкнул в другую. Позлее он зашел еще раз и сказал, чтобы я не принимая это
слишком всерьез: "Суп с плиты не едят сразу"". Бест заключает свое описание
Мюллера следующими словами: "Исходя из собственного опыта, я всегда считая
Мюллера очень порядочным человеком".
коротко подстриженными на висках темно-каштановыми волосами и правильными
чертами лица, У него был маленький твердый рот, и он редко улыбался, но в
его лице, как, по сути, и во всем его облике, наибольшее внимание обращали
на себя глубоко посаженные глаза, очень пристально вглядывающиеся в людей.
из тех, кто допрашивал его после войны и который в приведенных далее
стенограммах выглядит, скорее, еще одной жертвой допросов Мюллера, тоже
оставил несколько личных впечатлений о бывшем начальнике гестапо: "В личном
общении с Мюллером, не отраженном в протоколах, я видел обходительного,
очень умного и проницательного человека, не лишенного некоторого
мрачноватого чувства юмора. Он замечательно умел принять гостей, и по всему
было видно, что он высоко поднялся над своим происхождением из низших слоев
среднего класса. Он демонстрировал значительные познания в литературе и
музыке, держал превосходный стол, и его выбор вин всегда был безупречен...
Однако в ходе наших интервью он часто вел себя грубо, был саркастичен и скор
на колкости в мой адрес, что совершенно противоречило его манерам в
приватной обстановке... Мюллер не любил говорить о своих отношениях с женой
или дочерью, которая, похоже, была умственно отсталой, но своего сына он,
по-видимому, очень любил и часто с удовольствием рассказывал о нем, когда не
велась запись... Он остался убежденным католиком и регулярно посещает мессу,
и, похоже, его привязанность к церкви очень сильна... Его знания о структуре
и образе действий коммунистической разведывательной системы вызывают
благоговейный страх, и его обстоятельные рассуждения отражают живость его
ума. Мне довелось встречаться и работать с генералом Геленом, но Мюллер
значительно превосходит Гелена по глубине своих познаний и умению их
применять... Он обладал крайне неудобной привычкой брать на себя управление
любым разговором и вести его так, как удобно ему. Уверен, что эта тенденция
будет отражена в записи... Мюллера сложно назвать жестоким человеком" но,
несомненно, он им является.. Это не физическая жестокость, к которой
по своей природе. Он на свой манер очень настойчив и упорен, и я лично
сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог долго продержаться против него в словесном
поединке... Ни в коем случае не будучи нацистом, Мюллер тем не менее
оставался в Берлине до самого конца, хотя тем самым подвергал себя огромному
риску. По его словам, и я ему верю, он делал это потому, что согласился
помочь Гитлеру. На вопрос, почему он не покинул Берлин раньше, он ответил
только, что дал слово и сдержал его. Похоже, он удивился, что я задал ему
такой вопрос... Совершенно очевидно, что Мюллер - человек с сильным
характером, очень упрямый, циничный, часто профессионально жестокий и
властный. Он весьма пренебрежительно отзывался обо всех своих начальниках,
исключая Гитлера и, пожалуй, Геринга, но всегда служил им до конца...
Заслуживает внимания его отношение к его бывшим агентам; он отказался выдать
хоть кого-нибудь из них и показал себя очень несговорчивым в этом вопросе...
В общении с ним следовало проявлять некоторую осторожность, поскольку он не
выносил небрежности, и из бесед с другими людьми мы поняли, что в гестапо
его не любили. Он безжалостно гонял своих подчиненных и предъявлял к ним
очень высокие профессиональные требования. Это правда, что он мог посадить
агента гестапо в тюрьму за неподчинение... безусловно, весьма забавным и
странным было то, что он финансировал свое бегство, присвоив большую сумму
денег из тех, которые СС выручили в результате операции с фальшивыми
деньгами - операции "Бернгард", которой он неоднократно пытался помешать,
поскольку считал, что она ведет к коррупции. Мне показалось, что было бы
неблагоразумно сказать ему об этом".
не будем обсуждать здесь, каким образом это произошло. Эти архивы содержали
тысячи отчетов и донесений, написанных самим Мюллером или полученных им. Они
отражают самые важные стороны его профессиональной деятельности и включают в
себя расшифровки перехваченных разведкой телефонных разговоров, протоколы
допросов, дневники, подробные досье на агентов вражеских разведок из России,
Соединенных Штатов, Швейцарии и Англии. В его бумагах содержится также
список так называемых V-агентов (его осведомительной сети) и огромное
количество материалов, включая разного рода доказательства, по делу о
покушении на Гитлера 20 июля 1944 года. По приказу Гитлера Мюллер нес
персональную ответственность за это расследование и продолжал его до самого
конца войны. Там же - записные книжки адмирала Канариса, рапорты о
приведении в исполнение смертных приговоров, следственные материалы
Народного суда и справки о смерти, - все это вперемежку со статистическими
отчетами из системы концентрационных лагерей, протоколами допросов советских
и британских офицеров разведки, материалами о попытках покушения на Гитлера
и других, досье на наиболее значительных деятелей Третьего рейха, досье на
иностранных военных и политических лидеров, записями трансатлантических
радиотелефонных перехватов, сделанными разведкой германской почтовой службы,
копиями докладов Министерства иностранных дел Германии и так далее.
когда в 1946 году началась "холодная война". Мюллер спрятал часть этих
документов в Берлине, а остальные - в Швейцарии, где он жил, когда с
середины лета и до начала осени того же года с ним беседовали сотрудники
американской разведки. Цель данных бесед заключалась в том, чтобы выяснить,
станет ли Мюллер работать на США и сохранил ли он свои архивы, и если да, то
позволит ли он своим новым нанимателям воспользоваться их содержимым. Полная
запись подлинных бесед насчитывает более восьмисот страниц, отпечатанных
через два интервала на стандартной бумаге. Беседы велись по-немецки и
записывались стенографистом. Затем их переводили на английский язык. Обе
копии, и на немецком и на английском, были вручены Мюллеру и всем, кто
присутствовал при записи. Копия, принадлежавшая Мюллеру, испещрена
множеством пометок, сделанных его мелким, твердым почерком, - пометок,
содержащих саркастические комментарии, исправления и замечания.
наибольший исторический интерес. Поскольку одни и те же темы в этих беседах
часто обсуждались по нескольку раз, соответствующие отрывки были
отредактированы с целью сокращения. Каждый, кому приходилось видеть
протоколы следственных показаний или стенограммы судебных процессов, знает,
что точная расшифровка таких записей изобилует паузами, оговорками и
неправильными речевыми оборотами, и при подготовке к публикации их устранили
из литературных соображений. Хотя значительная часть текста была сокращена,
к нему ничего не было прибавлено, за исключением сносок-примечаний.
читатель сам мог испытать чувство исторической сопричастности.
если прочитать сами протоколы.
документальную фактуру "оживляющими деталями" вроде "Рузвельт улыбнулся про
себя, подумав о... " или "Гитлер нахмурился и выглянул в окно, намереваясь
выйти погулять с собакой". Это является художественным вымыслом и не имеет
никакого отношения к серьезному историческому труду.
Мюллере, по ряду причин она так и не просочилась наружу.
ее. В отличие от многих гитлеровских сатрапов, Мюллер не любил появляться на
публике и редко фотографировался. К тому же он практически целиком отдавал
себя тяжелой работе и ради достижения лучших результатов предпочитал
работать в секретной обстановке.
не к скрытному и холодному. Многие якобы новые толкования исторических
персонажей представляют собой переодетую в свежее платье старую основу,
целиком списанную у предыдущих авторов. В академическом мире это почему-то
не называется плагиатом, каковым, по сути, является, а носит гордый ярлык
исследования, с которым не имеет ничего общего.
исключительное недовольство разведывательных организаций США.
исключается из средств массовой информации и литературы, саркастические и
нередко жесткие замечания Мюллера, несомненно, вызывают раздражение у тех,
кто полагает подобные выражения неприемлемыми. Но природа никогда не видела
необходимости в том, чтобы воспитывать самоуважение в овцах, когда волки
голодны. Когда уборщиков титулуют "санитарными инженерами", а воинствующих
лесбиянок величают "феминистками", труд о Мюллере, несомненно, содержал бы
одни только описания восхитительного вида из его окна на горы и их отражение
в озере.
Мюллера, имея веские основания полагать, что он не погиб в Берлине в 1945
году. В по-прежнему хранящейся в архивах США переписке между
правоохранительными органами США и Германии чувствуется недовольство,