Чтение 3–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

моих собратьев, который должен был бы принять короля, попросил бы у меня
бутылку вашего лучшего вина, я ее отдал бы ему в ту же секунду.

- Ах, вот как! - с легкой гримасой произнес маршал.

- Ведь помогая другим, помогаешь себе, ваша светлость.

- Что ж, вы меня почти успокоили, - со вздохом сказал маршал, - но
ведь нам грозит еще одна опасность - Какая же, ваша светлость?

- А вдруг бутылка разобьется?

- О, ваша светлость, не было случая, чтобы кто-нибудь разбил бутылку
вина стоимостью в две тысячи ливров!

- Я был не прав. Не будем больше говорить об этом. А теперь скажите,
в котором часу приедет ваш гонец?

- Ровно в четыре.

- В таком случае что помешает нам пообедать в четыре? - гнул свою
линию маршал, упрямый, как испанский мул.

- Ваша светлость! Моему вину необходим час, чтобы отстояться, и это
еще благодаря способу, который изобрел я сам, а не то мне понадобились
бы целых три дня.

Побежденный и на сей раз, маршал в знак своего поражения отвесил
своему метрдотелю поклон.

- К тому же, - продолжал тот, - гости вашей светлости, зная, что
будут иметь честь обедать с его сиятельством графом Гаагским, явятся
лишь в четверть пятого.

- Это что-то новенькое!

- Конечно, ваша светлость. Ведь гости вашей светлости - это его
сиятельство маркиз де Лоне, ее сиятельство графиня Дю Барри, господин де
Лаперуз, господин до Фавра, господин де Кондорсе, господин Калиостро и
господин де Таверне.

- Так что же?

- Займемся ими по порядку, ваша светлость; господин де Лоне едет из
Бастилии <Маркиз де Лоне был комендантом Бастилии; при взятии ее был
убит.>, а по причине гололедицы на дорогах от Парижа сейчас три часа
езды.

- Да, но он выедет после того, как отобедают узники, а обедают они в
двенадцать; уж кто-кто, а я-то это знаю <За участие в заговоре против
герцога Филиппа Орлеанского, регента при малолетнем Людовике XV, маршал
де Ришелье несколько месяцев отсидел в Бастилии (1719)>!

- Простите, ваша светлость, но с тех пор, как вы, ваша светлость,
побывали в Бастилии, обеденный час изменился, и теперь Бастилия обедает
в час дня.

- Люди учатся каждый день, благодарю вас. Продолжайте.

- Графиня Дю Барри едет из Люсьенн - это бесконечный спуск по голому
льду.

- Ну, это не помешает ей быть точной! С тех пор, как она стала
всего-навсего любовницей герцога, она изображает из себя королеву только
с баронами. Но поймите же и вы: я хотел пообедать рано, потому что
господин де Лаперуз отбывает сегодня вечером и не захочет опаздывать.

- Ваша светлость! Господин Лаперуз сейчас у короля; он беседует с его
величеством о географии и космографии. Не так-то скоро король отпустит
господина де Лаперуза.

- Возможно...

- Это уж наверняка, ваша светлость. То же самое будет и с господином
де Фавра, который сейчас у его высочества графа Прованского и который
несомненно беседует с ним о пьесе господина Карона де Бомарше.

- О "Женитьбе Фигаро"?

- Да, ваша светлость.

- А знаете, ведь вы человек начитанный!

- В потерянное мною время я читаю, ваша светлость.

- Теперь у нас на очереди господин де Кондорсе, который в качестве
математика уж верно не откажет себе в удовольствии похвалиться своей
точностью.

- Так-то оно так, но он погрузится в расчеты, а когда он их кончит,
окажется, что он опоздал на полчаса. Что же касается графа Калиостро, то
этот вельможа - иностранец и в Париже обосновался совсем недавно.
Пожалуй, он очень хорошо знает версальскую жизнь и заставит себя ждать.

- Что ж, - сказал маршал, - вы назвали всех моих гостей, кроме
Таверне, причем перечислили их по порядку, подобно Гомеру и моему
бедняге Рафте.

Метрдотель поклонился.

- Я не упомянул господина де Таверне, - сказал он, - потому что
господин де Таверне - старый друг, который будет придерживаться обычаев
вашего дома. По-моему, ваша светлость, сегодня нужно поставить на стол
девять приборов.

- Совершенно верно. А где вы подадите нам обед?

- В большой столовой, ваша светлость.

- Но ведь мы там замерзнем!

- Она отапливается уже три дня, ваша светлость, и я довел температуру
в ней до восемнадцати градусов.

- Отлично! Но часы бьют половину! Маршал бросил взгляд на каминные
часы.

- Сейчас половина пятого.

- Да, ваша светлость, и вот во двор въезжает лошадь: это моя бутылка
токайского.

- Хотел бы я, чтобы мне так служили еще двадцать лет, - повернувшись
к зеркалу, произнес старый маршал: метрдотель побежал исполнять свои
обязанности.

- Двадцать лет! - произнес чей-то смеющийся голос, прервавший герцога
на первом же взгляде, который тот бросил на себя в зеркало, - двадцать
лет! Дорогой маршал! Я желаю вам прожить эти двадцать лет, но ведь мне
тогда будет шестьдесят, герцог, и я буду очень стара!

- Ах, это вы, графиня! - воскликнул маршал. - Вы первая! Боже мой! Вы
всегда прекрасны и свежи!

- Скажите лучше, что я замерзла, герцог.

- Проходите, пожалуйста, в будуар.

- Как! Мы с вами останемся наедине, маршал?

- Нет, мы будем втроем, - произнес чей-то хриплый голос.

- Таверне! - вскричал маршал. - Черт бы побрал эту помеху радости! -
сказал он графине на ухо.

- Фат! - прошептала г-жа Дю Барри и громко расхохоталась. И все трое
прошли в соседнюю комнату.

Глава 2

ЛАПЕРУЗ

В ту же минуту глухой стук колес нескольких экипажей по засыпанной
снегом мостовой возвестил маршалу о прибытии гостей, и вскоре, благодаря
пунктуальности метрдотеля, девять человек уже занимали места вокруг
овального стола в столовой.

Через десять минут гости почувствовали, что в столовой они совершенно
одни: в самом деле, немые слуги, подобные теням, неизбежно должны были
быть и глухими.

Де Ришелье первым нарушил эту торжественную тишину, продолжавшуюся
столько же времени, сколько гости ели суп, и сказал своему соседу
справа;

- Граф, вы не пьете?

Граф Гаагский поднес стакан к глазам и посмотрел сквозь него на пламя
свечей.

Содержимое стакана искрилось, как жидкий рубин.

- Вы правы, господин маршал, - отвечал он, - спасибо.

Он произнес слово "спасибо" тоном столь благородным и столь ласковым,
что наэлектризованные присутствующие поднялись в едином порыве с криком:

- Да здравствует его величество король!

- Совершенно верно, - произнес граф Гаагский, - да здравствует его
величество Французский король! Вы согласны со мной, господин де
Лапурез?

Лаперуз поднял стакан и смиренно поклонился графу Гаагскому.

- Мы все готовы выпить за здоровье того, о ком вам угодно говорить, -
заметила графиня Дю Барри, сидевшая слева от маршала, - но нужно, чтобы
ваш тост поддержал и наш старейшина, как сказали бы на заседании
Парламента.

- Заявляю, что старейшина здесь, - сказал г-н де Фавра, - это - вино,
которое сейчас его сиятельство граф Гаагский наливает в свой стакан.

- Вы правы, господин де Фавра, это стодвадцатилетнее токайское, -
отвечал граф. - И этому токайскому принадлежит честь быть выпитым за
здоровье короля.

- Одну минуту, господа, - вмешался Калиостро, поднимая свое широкое
лицо, необыкновенно умное и волевое. - Я подтверждаю это!

- Вы подтверждаете право токайского на старшинство? - хором
подхватили гости.

- Разумеется, - спокойно сказал граф, - ведь я сам запечатывал эту
бутылку.

- Вы?

- Да, я, это было в тысяча шестьсот шестьдесят четвертом году, в день
победы, которую одержал над турками Монтекукули <Монтекукули, Раймундо
(1609 - 1681) - выдающийся австрийский полководец, итальянец по
национальности.>.

Громкий раскат хохота встретил эти слова, которые Калиостро произнес
с невозмутимой серьезностью.

- На это у вас было целых сто тридцать лет, - заявила г-жа Дю Барри,
- я охотно даю вам десять лет лишку, чтобы вы могли налить это чудесное