к сравнительно недавнему времени. Автор получил письмо от некоего человека,
весьма сведущего в этих загадочных делах. Господин этот был столь любезен,
что предложил составить гороскоп автора "Гая Мэннеринга", полагая, что тот
сам сочувственно относится к таинственной науке, называемой астрологией. Но
даже если бы автор романа этого захотел, составить его гороскоп оказалось бы
невозможным, так как всех тех, кто мог бы с точностью указать час и минуту,
его рождения, давно уже нет на свете.
замыслом, или, вернее, с общим наброском романа, от которого он вскоре
отказался, ему остается еще сказать несколько слов о прототипах основных
персонажей "Гая Мэннеринга" в соответствии с планом настоящего издания.
мест, где жил автор, дали ему возможность много всего слышать об этих падших
людях, которых мы называем цыганами; кое-что он даже видел сам. В
большинстве случаев цыгане - смешанное племя, состоящее из выходцев из
Египта, появившихся в Европе приблизительно в начале пятнадцатого века, и
разных бродяг европейского происхождения.
середине прошлого столетии под именем Джин Гордон; жила она в деревне Керк
Иетхолм, в Чевиотских горах, неподалеку от английской гранипы. Автор сообщал
уже кой-какие сведения об этой замечательной личности в одном из ранних
номеров "Блэквудз мэгэзин". Вот они.
большой властью среди своих соотечественников. Она была очень похожа на Мег
Меррилиз и в той же мере была наделена беззаветной преданностью - этой
добродетелью дикарей. Она часто пользовалась гостеприимством на ферме
Лохсайд, близ Нетхолма, и в силу этого старательно воздерживалась от
воровства во владениях фермера. Но зато сыновья ее (а у нее их было девять)
не отличались такой щепетильностью и преспокойным образом украли у своего
доброго покровителя супоросую свинью. Джин была огорчена их
неблагодарностью, и стыд заставил ее покинуть Лохсайд на несколько лет.
арендную плату, и он отправился занять их в Ньюкасл. Это ему удалось, но,
когда он возвращался обратно по Чевиотским горам, его там застала ночь, и он
сбился с дороги.
существующей уже фермы, подал ему надежду найти ночлег. В ответ на его стук
дверь отворилась, и он увидел перед собой Джин Гордон. Бросающаяся в глаза
фигура (почтя шести футов ростом) и столь же удивительная одежда не
оставляли ни малейшего сомнения, что это была она, хоть и прошло уже немало
лет с тех пор, как он видел ее в последний раз. Встреча с этой особой в
столь уединенном месте, да еще, по-видимому, неподалеку от стоянки табора,
была для бедного фермера неприятной неожиданностью: все его деньги были при
нем, и потеря их означала для него полное разорение.
Слезайте же, слезайте, нечего вам в такую темь ехать, коли друзья под боком.
цыганкой ужин и ночлег.
приготовления к обильному ужину, который, как заметил еще больше
встревожившийся фермер, приготовлялся на десять или двенадцать человек,
по-видимому таких же отпетых, как и сама хозяйка.
рассказала, как она терзалась потом этим поступком. Подобно другим
философам, она утверждала, что мир с каждым днем становится хуже, и, подобно
другим матерям, говорила, что дети совсем отбились от рук и нарушают
старинный цыганский закон - не посягать на собственность их благодетелей.
настоятельно попросила, или даже приказала, отдать их ей на хранение, так
как ребята, как она называла своих сыновей, скоро вернутся. Фермер, у
которого другого выхода не было, рассказал Джин о своей поездке и передал ей
деньги на сохранение. Несколько шиллингов она велела ему оставить в кармане,
сказав, что если у него совершенно не найдут денег, то это покажется
подозрительным.
разумеется, ему было не до сна.
принялись обсуждать свои похождения в таких выражениях, от которых нашего
фермера бросило в дрожь. Вскоре они обнаружили непрошеного гостя и спросили
Джин, кого это она у себя приютила.
в Ньюкасл ездил денег достать, чтобы аренду уплатить, и ни один черт там не
захотел раскошелиться, так что теперь вот он едет назад с пустым кошельком и
с тяжелым сердцем.
же надо сначала пошарить у него в карманах, чтобы узнать, правду ли он
говорит.
переубедить их она не смогла. Вскоре фермер услышал сдавленный шепот и шаги
около своей постели и понял, что разбойники обыскивают его платье. Когда они
нашли деньги, которые, вняв благоразумному совету Джин, фермер оставил при
себе, бандиты стали совещаться, забрать их или нет. Но Джин стала отчаянно
протестовать, и они этих денег не тронули. После этого они поужинали и легли
спать.
которая ночь простояла под навесом, и сама еще проводила его несколько миль,
пока он наконец не выехал на дорогу в Лохсайд. Там она отдала ему все
деньги, и никакие просьбы не могли заставить ее принять даже гинеи.
приговорены к смерти в один и тот же день. Говорят, что мнения судей на их
счет разделились, но что один из ревнителей правосудия, который во время
этого спора мирно спал, вдруг проснулся и громко вскрикнул: "Повесить их
всех!" Единогласного решения шотландские законы не требуют, и, таким
образом, приговор был вынесен. Джин присутствовала при этом. Она только
сказала: "Господи, защити невинные души!" Ее собственная казнь
сопровождалась дикими надругательствами, которых, надо сказать, она вовсе не
заслуживала. Одним из ее недостатков, а может быть, впрочем, одним из
достоинств, пусть это уже решит сам читатель, была ее верность якобитам.
Случилось так, что она была в Карлайле, то ли в дни ярмарки, то ли просто в
один из базарных дней, - это было вскоре после 1746 года;
толпу местных жителей. Ревностные в своих верноподданнических чувствах,
когда проявление их не грозило никакой опасностью, и не в меру кроткие,
когда им пришлось покориться гордым шотландцам в 1745 году, жители города
приняли решение утопить Джин Гордон в Идене. Это было, кстати сказать, не
таким простым делом, потому что Джин была женщиной недюжинной силы. Борясь
со своими убийцами, она не раз высовывала голову из воды и, пока только
могла, продолжала выкрикивать: "Карл еще вернется, Карл вернется!" В детстве
в тех местах, где она когда-то живала, мне не раз приходилось слышать
рассказы о ее смерти, и я горько плакал от жалости к бедной Джин Гордон.
однажды мой дед, проезжая через Чартерхаузские болота, которые тогда еще
занимали большие пространства, неожиданно очутился среди большой компании
цыган, пировавших в кустах. Они тут же схватили под уздцы его лошадь и стали
громко кричать (а большинство их хорошо знало деда), что ему не раз
случалось угощать их, а теперь вот он должен остаться и отведать их
угощения. Дед мой сначала встревожился, потому что, как и у лохсайдского
фермера, у него была при себе порядочная сумма денег и ему не хотелось
рисковать ею. Тем не менее, будучи человеком веселым и бесстрашным, он
принял их приглашение и разделил с ними ужин, состоявший из разной дичи,
свинины, домашней птицы и т, п. Очевидно, все это было добыто самым
откровенным грабежом. Обед прошел очень весело, но потом кто-то из старых
цыган стал делать ему знаки, чтобы он уезжал, пока
радушными хозяевами, но зато и не обидев их. В пирушке этой, по-видимому,
принимала участие и Джин Гордон" ("Блэквудз мэгэзин", т. I).
раз ее видеть. Точно так же как у доктора Джонсона сохранилось смутное
воспоминание о королеве Анне, величественной женщине в черном платье и в
бриллиантах, так и в моей памяти, как что-то очень для меня значительное,
остался образ женщины необычайно высокого роста, одетой в длинный красный
плащ. Помнится, когда я встретил ее в первый раз, она дала мне яблоко, но,
несмотря на это, я взирал на нее с не меньшим почтением и даже страхом, чем
будущий доктор, сторонник партии тори и Высокой церкви, смотрел на королеву.
По-моему, эта женщина была именно та самая Мэдж Гордон, о которой говорится
в статье, где есть упоминание о ее матери Джин. По статья эта написана не
мною, а другим автором.
кланов. Она была, если не ошибаюсь, внучкой знаменитой Джин Гордон и,
по-видимому, была на нее очень похожа. Вот сведения о ней, почерпнутые из
письма одного нашего приятеля, который в течение многих лет имел возможность
наблюдать жизнь иетхолмских цыган: