Мне знакомы эти ваши подмигивания! Недостаточно, чтобы мы подыхали с голоду
в четырех стенах - надо еще, чтобы мы мучились!
половину твоего хлеба? И половину твоего супа? (Пауза) Мне слишком трудно
все это проглотить. Одного того, что это все твое, достаточно, чтобы мне
стало противно.
своего.
На самом деле я далеко от вас!
я опять взбесился?
тебя остались следы на запястьях...
имеешь право только заткнуться. (Кричит.) Я имею право говорить об этом!
Триста лет я ношу клеймо каторжника, и все может кончиться весьма печально!
Слышите? Я могу превратиться в ураган и смести вас! Вычистите камеру. Ваша
нежность меня убивает. Один из вас двоих скоро уберется отсюда. Вы оба
изводите меня, ты и твой прекрасный убийца!
ты обвиняешь его. Мы знаем, что ты хотел украсть его жену, как ты встаешь по
ночам, чтобы воровать его табак. А если тебе предлагают его днем, ты
отказываешься. Это чтобы приятнее было стащить его при свете луны. Его жена!
Ты уже давно ее хочешь!
радовался, видя, что мы с Зелеными Глазами разошлись? Ну что же - да. Да,
детка, да, Морис, ты правильно догадался: вот уже давно я делаю все, что в
моих силах, чтобы она бросила его. С первого любовного письма.
жену. На нее мне наплевать! Я хотел, чтобы Зеленые Глаза остался один.
Совсем один, как он говорит. Но это слишком сложно. Парень крепко держится
на своих расставленных ногах. С большим апломбом! И, вполне возможно, я
проиграл.
слышал?
придется сменить камеру, я продолжу в том же духе. Даже если я выйду из
тюрьмы.
это я пишу его жене. Я слишком хорошо устроился! У меня своя должность - я
здесь почтальон. Вот ты и бесишься!
глазах! Всякий раз, когда я садился за стол, брал лист бумаги и перо
сержанта-майора, открывал чернильницу - ты просто не мог усидеть на месте!
Ты становился весь как шаровая молния. Тобой невозможно было управлять.
Посмотрел бы ты на себя, когда я писал письмо. А когда я его перечитывал?
Что-то я не слышал твоих насмешек, не видел твоих подмигиваний!
Ты изливал душу на бумаге.
глаз. Я заставляю тебя плакать от ярости и стыда! И я еще не закончил! Стоит
Зеленым Глазам вернуться из коридора! Когда он возвращается, он счастлив,
что повидал свою жену, и счастлив, что оставляет ее совсем одну.
забыть. И он слишком труслив, чтобы бросить ее. Когда он прижимается к
решетке, его жизнь начинается снова..., когда он возвращается из коридора,
его жизнь начинается...
посмотри, сейчас он прижимается к решетке, вот он отступает, чтобы его жена
могла лучше рассмотреть его. Ну посмотри же!
говорили о нем. Это было прекрасно. Вспомни, как это было прекрасно, когда
никак не могли найти труп. Все крестьяне искали! Легавые, собаки! Они
смотрели в колодцах, в прудах! Это была революция, колокола. Священники,
колокола, искатели, колокола! А когда труп разыскали? Земля, вся земля
благоухала! А его руки? Его руки, полные крови, которыми он откидывал
занавеску? И отряхивал свои волосы, в которых запутались цветки сирени, как
он нам об этом рассказывал.
Морису пощечину). Ни один легавый мне об этом не рассказывал. Я должен был
подумать об этом, но я думаю об этом слишком поздно. (Морису) И это все
из-за тебя, подонок. Тебя там не было. Ты должен был быть там, чтобы
предупредить меня, сожаления сводят меня с ума, ты должен быть точен, но,
может быть, и тебя занимает моя жена...
одной стороны останется моя голова, с другой - тело. Поэтому я ужасен.
Ужасен! И я могу изничтожить тебя. Если тебе нравится моя жена - можешь
подобрать ее. Ты уже давно вертишься вокруг меня, вертишься, все ищешь, где
бы тебе пристроиться, и даже не подозреваешь, что я могу тебя пришить.
Слушай! Уже очередь 34 камеры!
начну здесь и закончу на другом берегу. Если только мне это удастся! Но
только она сейчас сама мне обо всем сообщит, безо всякой жалости. Она будет
холодно наблюдать за моим падением, даже не подозревая, что через два месяца
она сама бы стала вдовой. И тогда она могла бы прийти помолиться на мою
могилу и принести... (колеблется) цветы...
Корнев Павел
Самойлова Елена
Ковальчук Вера
Конюшевский Владислав
Курылев Олег
Русанов Владислав