read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



пересчитывает купюры. Все правильно. Она расплывается в улыбке, обнимает и
целует Ирину.
-- Поцелуй Ципоры стоил пятьсот шекелей, -- говорит муж, и мы начинаем
смеяться.
Боже, не измени нам хоть чувство юмора!
"II"
-- Я все смотрю, почему это олимы ходят пешком? -- спросила у Ирины дочка
нашей хозяйки, подвозя ее по случаю с рынка на своей субару. -- Что там стоит
билет на автобус?
-- А ты знаешь, сколько у нас осталось, после того как мы заплатили твоей
маме?
-- Я понимаю, но чтоб уж так... -- и знакомый интернациональный жест
пальцами, жест, означающий счет денег. Но у дочки Ципоры еще и презрение к
тем, кто считает не только шекели -- агоры.
Точно таким жестом объяснил мне свое затруднительное положение владелец
культтоварной лавки, где я покупала тетради. Я уже немного говорю на иврите
и спрашиваю хозяина, где девушка, что работала здесь.
В этом маленьком магазинчике я познакомилась с милой девушкой. Она смугла
и темноволоса, но ее никак не примешь за аборигенку (хотя тех, кто родился
здесь, называют сабрами: есть такое растение, родина которого -- Израиль). У
девушки не тот иврит -- не певуч и гортанен, а слова она выговаривает
чересчур тщательно. И взгляд... По этому взгляду безошибочно можно узнать
олима. Озабоченность, растерянность, тоска. Но сквозь эту сумятицу чувств
еще можно разглядеть загнанную вглубь гордость.
-- Откуда?
-- С Украины.
-- Давно?
-- Почти год.
-- Хорошо -- есть работа.
-- Конечно, хорошо, -- она грустно кивает.
-- Сколько платят?
-- Три пятьдесят в час. О, Господи!
-- Кто ты?
-- Инженер-гидролог.
Снова -- о, Господи! В Израиле, где вода -- это жизнь, инженер-гидролог
торгует фломастерами, тетрадями, картинками. За три пятьдесят в час.
-- Нет девушки, -- говорит хозяин. И -- еще один красноречивый жест -- резкое
движение рукой в сторону улицы. Он уволил девушку-гидролога. Олимы ничего не
покупают, жалеют шекели. Торговли нет совсем.
Конечно, если плохо идет торговля, в лавке можно управиться самому. Но
мне жаль девушку: все-таки была работа.
На своем бедном иврите я пытаюсь прочитать хозяину лекцию по
политэкономии. У олимов нет работы, а значит, нет денег. Поэтому они ничего
не покупают. Будет у нас работа -- будут деньги. Мы купим у него все эти
красивые вещички, они нам так нравятся. И его жизнь станет лучше.
Нет, хозяин ничего не хочет понимать. Возможно, виноват в этом мой жалкий
иврит.
Ох, уж эти олимы, им все не так.
Алина принесла из школы анекдот на иврите. Олим кричит на улице:
-- Нету работы! Нет квартиры! Нет машины! Нет денег!
Собралась публика, спрашивают:
-- Сколько времени в стране?
-- Сорок минут.
Почему-то на иврите этот анекдот звучит смешнее. Мы улыбаемся, смеяться
не хочется.
Я смотрю на Алю. Она очень повзрослела за месяцы, что мы здесь. Что ждет
ее? Мы привезли ее сюда, мы в ответе. Как научить ее жить -- здесь, когда
сами-то мы не умеем.
Как-то зайдя в нашу комнату и увидев у стены высокую, словно кирпичную
кладку нераспакованных книжных бандеролей, Ципора сделала круглые глаза:
-- Что это? -- Услышав ответ, удивилась еще больше. -- Зачем?
Знакомые ее. сына привезли два мотоцикла, это она понимает. Другие из
багажных ящиков, она видела, вынимали красивую мягкую мебель, это прекрасно,
восторг. Но книги?
Конечно, мебель бы тоже неплохо, очень неудобно спать на продавленных
диванах Ципоры. Но с багажом были сложности, надо было ждать, а мы
торопились, хотели быстрее. Мы отправили только книги -- часть из тех, что
собирали всю жизнь. Надеемся, что удобные диваны когда-нибудь будут.
Правда, пока не до чтения. Только Алина, как когда-то в детстве я, а
потом Ирина, как мои друзья, а потом их дети, кладет под учебник книгу --
пока русскую книгу -- и сдвигает учебник иврита, лишь только старшие выходят
из комнаты.
-- Ты должна заниматься, -- говорю я не очень строго, скорее грустно,
поймав ее на этом преступлении. -- Ты понимаешь, что сама должна завоевать
себе место под солнцем.
Аля молчит. Она все понимает. Мы обе все понимаем. Аля успела
насмотреться, да и сама хлебнула олимовского варева. Ей предложили после
занятий в школе по три часа в день нянчить троих детей, пока их мама не
придет с работы. За два шекеля в час. Алина согласилась.
Правда, в Израиле не говорят "нянчит", а "шомэрет" -- сторожит, охраняет.
А дети при этом делают, что хотят. Трое малышей терзали Алю. Средняя,
двухлетка ("такая смешная", говорит Аля), словно маленький иезуит, всегда
ожидала прихода юной няньки и тут же распускала на полу лужу. После этого
снимала штанишки и вытирала ими пол. И со взрослым злорадством наблюдала,
как Аля наводила порядок, мыла пол. Терпеливо давала себя переодеть. А через
полчаса повторяла свой номер. Это как называется: охранять? сторожить?
-- Аля, ты хочешь всю жизнь нянчить чужих детей? Мыть чужие полы?
Она молчит, но я ведь знаю, что она этого не хочет. И она знает, что я
это знаю. И еще Аля знает о моей мечте: чтобы она училась в университете. И
закончила музыкальную школу. Но Аля спрятала свою нежную флейту в старый
ципорин шкаф, а до университета еще несколько лет -- там будет видно.
Алина молчит, замолкаю и я, понимая всю бесполезность моих нотаций. Свои
мечты я привезла с собой вместе со своей ментальностью, а здесь другая
реальная жизнь. Алина очень похожа на нас, но, может быть, это как раз и
плохо.
Она сказала мне как-то, когда я предложила купить какую-то обновку:
-- Не надо.
-- Почему? Тебе не нравится?
-- Я знаю, что нет денег. И понимаешь, я уже научилась ничего не хотеть.
Слышать такое страшно. Но еще тяжелее видеть ее боль за Володю, ее отца,
который все умеет, знает все на свете и бесплодно ищет работу.
...Вечером Володя сказал:
-- Говорят, в пекарне за полсуток можно заработать полсотни. Надо только
прийти пораньше.
Пораньше пришло человек тридцать. Толпились у дверей, поглядывая на часы,
друг на друга -- с опаской: соперники. Не знакомились, вдруг в разговоре
сблизишься, а потом одного возьмут, а другого -- нет. Когда чужие, легче
работать локтями. Наверное, они не думали так конкретно, просто молчали -- не
до бесед.
Вышел невысокий темнолицый господин, ни о чем не спрашивал, оглядел всю
команду взглядом бывалого покупателя, ткнул пальцем в одного, в другого:
-- Ты, ты, ты... -- и ушел, оставив дверь полуоткрытой. На Володю этот
судьбоносный перст не указал.
-- Ну и что? -- говорили мы, собравшись вокруг Володи. Он сидел на старом
ципорином диване неподвижно и смотрел в пустоту. -- В другой раз возьмут. Мы
же не голодаем.
Не взяли и в другой раз. И в другом месте тоже.
-- Ну и что? -- говорили мы. -- Им же хуже. -- Мыто знали, как Володя умеет
работать.
Как-то знакомый олим, работающий в частной мастерской -- у подрядчика,
сказал, что его хозяину нужен еще один работник. Уволился араб, хозяин хочет
взять олима из России. Мы понимали -- олим дешевле.
-- Пойдешь? -- спросили мы Володю. -- Там тяжело.
О чем речь? Тяжелая, но -- работа!
Он не спал всю ночь и, когда уходил из дома, был, как натянутая струна.
Вернулся затемно, лег на диван, вытянулся, молчал. Говорить не было сил. Аля
укрыла его пледом.
Потом мы узнали короткую историю этого длинного дня.
Хозяин оглядел не очень-то могучего с виду Володю и с некоторым сомнением
подвел его к рабочему месту -- ножницам для рубки железа. Это был огромный
монстр, который должны были привести в движение Володины мускулы.
-- Понятно? -- спросил хозяин.
Володя иврит знал не очень-то, но это понял. Поднять тяжелую гильотину,
положить на станину металлический лист или трубу, опустить гильотину.
Верхний конец поднимается высоковато, с пола не дотянуться, придется
прыгать. Тогда и усилие будет большим.
Володя всегда был умелым и ловким в работе, а тут еще хотел понравиться
хозяину. Он прыгал на ножницы девять часов подряд, если не считать четверти
часа -- на бутерброд и кофе. К вечеру все помещение мастерской было завалено
нарубленным металлом.
-- Прекрасно, -- сказал хозяин. Позже мы узнали, что Володин предшественник
столько делал за неделю. -- Ты хочешь у меня работать постоянно?
Что за вопрос? Володя ехал в Израиль специально, чтобы прыгать на ножницы
и рубить железо. Постоянно. Всю оставшуюся жизнь.
Но выбора не было.
-- Хочу, -- ответил Володя. Теперь у него была работа. Он приходил домой
поздно, смертельно усталый, вытягивался на диване и молчал. Мы старались его
не трогать.
Только подносили еду.
Спустя некоторое время я все-таки спросила:



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.