изменял сказанному. Это считалось в порядке вещей. И ничто не могло
заставить его отклониться от собственных принципов.
Планы Глеба на текущий день изменились, когда Жулавский сообщил о работе
на полигоне. Он не знал, в чем именно заключаются его функции, поэтому
предварительные данные решил получить у Антона. Но наставник был занят в
библиотеке, и Глеб оказался отрезан от единственного доступного источника
информации.
Глеб обошел дом и остановился возле липы, одиноко растущей на краю
тщательно выстриженного зеленого газона. Посреди рукотворной поляны
высился небольшой холм, в котором угадывался купол подземного сооружения.
Там, под слоем дерна, песка и сложных коммуникационных конструкций
находились капсулы, где формировалась странная, неведомая природе жизнь.
Скоро очередной индивид закончит первый этап развития - так недавно сказал
Антон.
Каждый из нас выходит в мир один. Нам не задают вектора движения, - Глеб
без видимой необходимости оглянулся вокруг. - Но нас отправляют в
человеческое общество. Зачем? Мы встаем из капсул, но это не конечный
результат. Мы развиваемся. С точки зрения создателя логично было бы
наблюдать за ходом эксперимента.
Позиция Жулавского в данном вопросе занимала мысли индивида с тех пор, как
он узнал об уготовленной ему функции. Вчера Антон сказал: изучай
технические характеристики автомобилей и мотоциклов всех типов, ты будешь
служить владельцу спортивного клуба. Глеб выполнил распоряжение, но быстро
осознал, что заданная тема ему не нравится. В художественной литературе
это обозначалось фразой: "душа не лежит". Понятие "души" еще предстояло
усвоить, а все остальное было предельно ясно. Авто- и мотоспорт не
вызывали интереса.
- Начало тестов через десять минут.
Лаборант Жулавского стоял на дорожке.
- Какова моя задача? - поравнявшись с партнером, спросил Глеб.
- Контроль терминалов. Параметры процесса получишь на месте.
- Я не изучал эту отрасль.
На сомнение, сквозившее в тоне спутника, ассистент Жулавского эмоционально
не отреагировал.
- Твоя база знаний содержит достаточно информации.
Если он и имел собственные соображения по поводу окружающей
действительности, он тщательно их скрывал. Глеб, искоса поглядывая на
статного лаборанта, недоумевал: почему, прожив пять лет в доме создателя,
этот индивид не желает приобщаться к человеческому существованию. Ему же,
покинувшему капсулу первой стадии всего три месяца назад, давно стало
очевидно, что мир вокруг гораздо богаче и разнообразнее, нежели
изначальный набор аналитических методов и аксиоматических данных.
Полигоном оказался наскоро сооруженный навес, защищающий генератор,
автоклав и несколько терминалов от осадков и прочих капризов природы.
Лаборант подключил аппаратуру и занялся настройками, игнорируя присутствие
новоявленного помощника. Скоро подошел Жулавский и принялся переставлять
штативы, затем вместе с ассистентом вытащил автоклав из-под навеса и
установил на поляне в пяти метрах от остального оборудования.
Предоставленный сам себе, Глеб четверть часа терпеливо ожидал указаний,
пытаясь определить суть предстоящего эксперимента. Визуальных данных было
явно недостаточно. Все, к чему привел его логический анализ, сводилось к
тривиальному: изучение некоего материала в условиях термического
воздействия.
- Будешь контролировать ввод в компьютер, - раздался голос Жулавского.
Глеб лишь по интонации угадал, что обращаются к нему. - Смотри сюда...
Порученная функция не требовала ни специальных, ни вообще каких-либо
знаний. Комплекс ассоциаций, промелькнувших в сознании, Глеб определил как
обиду. Лишь только научившись использовать логический модуль вывода, он
принялся пополнять базу знаний по всем доступным направлениям: психология,
история, социология, музыка, литература, математика. И вот первое
поручение создателя заключается в элементарной коррекции действий
компьютера.
Вероятно, именно так ощущают скуку, - решил Глеб, когда процессор принял
очередную порцию данных, и участие оператора не потребовалось.
Шум леса над головой и едва слышный щебет птиц раскладывался в стандартные
последовательности звуковых колебаний, и задействовать базу ассоциаций без
дополнительных усилий не удавалось. Тон для всего мыслительного процесса
задавал Жулавский: в его отрывистых фразах, адресованных лаборанту,
присутствовала некая схема, без вкрапления эмоций и выразительных красок.
Сознание Глеба невольно работало в унисон этой схеме.
Зависимость. Он читал что-то подобное в тоненькой брошюре о воспитании
детей. Ребенок воспринимает мир под влиянием ауры родителей. Термин "аура"
в привычные парадигмы не укладывался, но объект, обозначенный
"зависимость", Глебу не импонировал. А именно указанный объект являлся
определяющим в его нынешнем состоянии.
Неожиданно на терминал вскочил кузнечик. Глеб, спасаясь от пресловутой
"зависимости", немедленно переключил внимание на насекомое. Говорят,
кузнечики "поют", будто играют на скрипке. Он потратил три с половиной
минуты, чтобы подтвердить эту теорию, и был немало удивлен, когда
ассоциативная база действительно представила ему в виде звукового ряда
движения тонких ножек и невесомых усиков.
- Что там у тебя?! - резкий почти визгливый голос Жулавского оборвал
умственные упражнения индивида.
Глеб бросил взгляд на вверенный ему компьютер. Аппаратные данные автоклава
указывали на перегрузку.
- Процесс остановлен, - доложил ассистент.
Жулавский двинулся к терминалу, за которым наблюдал Глеб.
- Посмотри, что с материалом, - не оборачиваясь, распорядился он. Указание
относилось к лаборанту.
- Извините... - Глеб однозначно понял свое состояние: стыд.
Проворонил, - подумал он и диагностировал внутри себя досаду. - Хотя
точнее сказать - "прокузнечил".
Новое ощущение родилось где-то в глубинах мозга. Логичная, но
неиспользуемая словоформа. Игра слов. Шутка. Юмор. Юмор - сложнейшая
эмоциональная конструкция, присущая человеку.
И в тот миг, когда он подумал о важном достижении в саморазвитии, мирное
дыхание леса разверзлось громом.
Жулавский подскочил, как на пружине, а Глеб обнаружил себя возле
полыхающего автоклава. Рядом в обоженной траве корчились в судорогах
останки биологического тела, источавшие гнусный запах жареной плоти.
- В сторону!.. В сторону, тебе говорю!! - Жулавский отодвинул индивида, а
сам направил на пылающий аппарат жерло портативного огнетушителя.
Глеб стоял, как окаменевший, и смотрел на погибшего. Мыслей не было. Лишь
лавина неосознанных образов и ассоциаций заливала мозг и сознание.
- Он... погиб... из-за меня... - едва смог выдавить он.
И получил звонкую оплеуху.
- Тебя задело? Отвечай!.. Немедленно: диагностика состояния!
- Физические и логические функции в норме, - автоматически отчеканил
индивид.
Оплеуха, как он успел заметить, существенно помогла. Мысли вернулись, а
вместе с ними и аналитические способности сознания.
- Алексей Андреевич, - начал Глеб, но Жулавский лишь махнул рукой в
сторону тропинки, ведущей к коттеджу.
- Иди домой. Ты тут не при чем. Замкнуло где-то... Скажи Антону, чтобы
одевался, и быстро шел сюда... Черт возьми! Пять лет работы! Теперь нового
лаборанта придется готовить.
Последнее Глеб слышал уже из-за спины. Так Жулавский простился со своим
ассистентом.
- Пап, почему это случилось? - Анна подняла влажные глаза на отца.
- Трудно сказать, детка, - Жулавский со вздохом встал из-за стола. - Может
быть предохранитель не сработал, может быть корпус дал трещину. Эта штука
была очень старая.
Улыбчивая Полина бесшумно появилась рядом и аккуратно собрала на поднос
посуду.
- Пап, а этот индивид мне нравился. Он красивый был.
- Да. Вытри слезки и пойдем-ка погуляем.
Анна тут же повеселела и, опередив отца, выскочила за дверь. Он догнал
девочку на лестнице.
- Пап, - Анна приступила к реализации своего плана, - а кто теперь будет
тебе помогать? Антон?
- Ты же знаешь, Антону нельзя долго находиться на улице. Он болен.
- Но ведь тебе нужен новый лаборант.
- Нужен, разумеется.
Отец и дочь медленно шли по тропинке к реке.
- Пап, а как начет Глеба? Он умный и сообразительный. Помнишь, ты сказал,
что посвятишь этого индивида мне? Вот и оставь его в лаборатории!
Жулавский на минуту задумался.
- Нет, милая. Глеб предназначен для других целей.
- Но он же умеет учиться! Ты посмотри, сколько он читает. Я даже завидую.
Мне бы такую скорость.
Алексей Андреевич хмыкнул.
- Уж не Антон ли тебя надоумил? Полчаса назад он твердил мне то же самое.
- Ну вот! Так что тебе мешает?
Анне показалось, что отец готов согласиться.
- Нет, дочка, - прозвучал уверенный ответ. - Глеб скоро уедет, чтобы жить
у людей, которым он нужен.