тебе на поводке до Ледовитого океана...
самолета всех пригласили подняться обратно в тепло: самолет был чист.
Ничего подозрительного. Но когда он поднялся в самолет и ему протянули
расшифровку, где значились не только фамилии, возраст и паспортные данные,
но и регистрация (прописка) и вид деятельности, он тут же натолкнулся
глазами на фамилию "Моисеева", напротив которой значилось: "учительница
биологии старших классов школы No 679".
решил, что это та самая школа, в которой учится его сын, хоть никогда и не
помнил толком ее номер. Потом сообразил, как однажды сын жаловался на
биологичку, и фамилия ее действительно была Моисеева. Нахрапов срочно
потребовал установить, какой груз везла учительница.
документах багажного отделения аэропорта собственника клеток с зайцами,
птицами, лисой и одного террариума с вараном. Змей, правда, не было, но
бортпроводница вспомнила, что ручная кладь Моисеевой тоже была немаленькой.
Две большие сумки, которые она не сдала в багаж в аэропорту Внуково, были
поставлены в багажном отсеке самолета; одну, поменьше, учительница взяла с
собой в салон. Нахрапов подозвал Полковского и продиктовал ему результаты
своих умозаключений.
возбужденное по факту смерти неопознанного пока гражданина, передал по рации
поручение оперативной бригаде УВД задержать гражданку Моисееву Елену
Ивановну, проживающую в Новом Уренгое на улице Строительной, прилетевшую из
Москвы в 14.30 по местному времени. Сам же пошел беседовать с членами
экипажа.
Моисеевой, -- недалеко от ее дома жил и он сам.
поспал часа четыре, встал, позавтракал и занялся уборкой в квартире. Жена не
любила, чтобы ее встречали из командировок, поэтому он не торопился в
аэропорт. Когда все возможные сроки прошли, Миша понял, что ее что-то
задержало в Москве, и беспокоиться не стал. Жена не любила, чтобы из-за нее
кто-то беспокоился. Но без чего-то четыре в дверь позвонили. Он открыл: на
пороге стояла приятельница жены, соседка из второго подъезда их серенького
кирпичного полуразвалившегося дома. У нее был немного потрепанный вид,
складывалось впечатление, что вчера она поздно легла спать, а перед этим
много выпила.
захлопнула. Можно, я у вас тут часок пережду? Мама скоро вернется, уйду.
гостьи, -- я один.
разговорились. Ее муж работал вместе с Моисеевым на нефтеперерабатывающем
комбинате, раньше был парторгом цеха, а теперь стал цеховым профсоюзным
лидером, но в свободное от работы время. Они не были приятелями, просто
частенько оказывались вместе в комбинатовской сауне по пятницам, а иногда
выезжали вместе на рыбалку.
побить ее по спине. Когда она перестала кашлять, Мишины руки были уже на
обратной стороне ее лопаток -- то есть на груди. Ее рейтузики и джемпер
полетели на пол со скоростью пробившегося из земли нефтяного фонтана на
буровой вышке.
чужой женщины. Когда он откинулся на подушку, его еще потряхивало. Она
прильнула к его груди и стала целовать, он при каждом прикосновении ее губ
вздрагивал, как от щекотки, смеялся. Ни одного слова не мог подобрать, чтобы
хоть что-нибудь сказать.
жена.
же есть.
растерялась, даже забыла, что она в чужой постели. Миша только провернул
замок -- и тут саму дверь за него открыли с лестничной клетки мощным ударом
ноги. Он так и застыл, не пытаясь даже запахнуть халат, на котором так
некстати развязался пояс.
утепленных пятнистых комбинезонах, поверх которых были надеты бронежилеты. С
гиканьем и резкими выпадами то влево, то вправо они все впятером каким-то
ловким способом одновременно уместились в тесной прихожей, каждый из них
орал:
стене, не слезая с дивана, при этом слегка, видимо от растерянности,
расставила ноги. Следом за первой группой захвата в комнату ворвалось еще
человек пятнадцать, остальные остались в прихожей и на лестничной площадке.
Несколько десантников вбежали на кухню и в санузел. Миша даже удивился
вместимости собственной однокомнатной малогабаритки.
в дутых перчатках, -- не успела прилететь, сразу в постель.
цигарку прямо в этом своем скафандре. -- Да прикрой ты ее, я ж насмотрюсь --
на жену потом перестану залезать.
бронетранспортера, размолотив не только снег, лежащий на тротуаре, но и сам
тротуар. С удивлением она увидела, что машины остановились возле ее
подъезда, и люди, высыпавшие из них, сиганули наверх, как оказалось, именно
на второй этаж, в ее квартиру. Еле волоча последнюю из трех своих сумок
(другие две -- с рыбками, ящерицами, хомяками -- оставила в школе), она
поднялась следом за омоновцами и возникла на пороге своей квартиры.
одном лишь распахнутом халатике, причем с поднятыми за голову руками, и
соседку Нинку, тоже голую, правда, тщетно пытавшуюся просунуть руку в пройму
шелкового кимоно, купленного Еленой Ивановной на распродаже в школе.
входящую в квартиру следом за спецназовцами, омоновцами, десантниками,
наемниками или бандитами с большой дороги, Михаил Иванович Моисеев
повернулся к Нинке:
и обиды: -- У-у! Бабы -- стервы! Ненавижу!
тем более что старший омоновец, которого назвали "батяней", сделал к нему
решительный выпад и легонько щелкнул его прикладом снизу по челюсти. Миша в
буквальном и в переносном смысле прикусил язык. Сел на корточки и заплакал.
даже не задумалась: почему и зачем здесь ОМОН? Она смотрела на полуголого
мужа и свою подругу. Ревность, жажда мести вскипали в ней, заполняли ее
мозг, начинали управлять ею. Лена бросила сумку на пол в прихожей и стала
размышлять, о чем бы ей спросить командира отряда и о чем бы его попросить.
право на восстание, она решила все сделать сама. Она быстро скинула на стул
пальто, рванулась в комнату и со всего маху ударила кулаком сидящего на
корточках мужа по голове; следующим ее действием был удар наотмашь все тем
же орудием в сторону соседки. Удар пришелся в скулу, но кулак съехал еще и
на переносицу Нинки. Злость переполняла Елену Ивановну. Она даже подумала,
что на такое преступление бдительные люди должны были вызвать не просто
ОМОН, а бригаду легкой артиллерии. Все равно дом предназначен под снос. Что
поделать: слабость всегда спасалась верой в чудеса.
оглянулся на ребят: как же они пропустили-то эту ненормальную в квартиру? Но
увидел не ребят, а представителя прокуратуры Алексея Николаевича Нахрапова.
Майоров не знал Нахрапова в лицо и потребовал у того документы.
Нахрапов, -- ты что, Сервантес, семейные скандалы здесь устраивать? Разними
их!
укусить ее в плечо.
обернувшись. -- Вы Моисеева Елена Ивановна?
уводили вниз по лестнице. Нахрапов осмотрел квартиру и, забрав с собой сумку
Моисеевой, поехал в управление, по пути заглянув домой пообедать, а заодно и
проведать на всякий случай, чем занимается его супруга.