море, недалеко от берега, над водой, деревню, к которой они и направлялись.
Кровлей в каждой из них служил навес из переплетенных пальмовых листьев, а
стен не было вовсе.
высыпали на край настила и с интересом ожидали гостя.
которой приехавшие и поднялись наверх.
гостя. Чунг Ли вспомнил: в каждой папуасской деревне есть такое помещение,
вроде клуба, где живут неженатые папуасы и где обычно принимают гостей.
тянулись нары, где у каждого человека было свое место. Над головами висели
разные снасти, главным образом рыбацкие. Среди вещей тут можно было найти и
каменный топор и железный, и костяной нож и стальной. Рядом с луками и
стрелами висело старое кремневое ружье.
под навес, в огонь подбросили хворосту, положили в золу рыбу, обернутую
зеленым листом; туда же сунули и краба.
папуасам, что он идет к белым, но в то же время изо всех сил стремился
втолковать, что сам не принадлежит к их числу, что он не любит белых и
считает их своими врагами. Папуасы, должно быть, поняли его. Они улыбались,
хлопали Чунг Ли по плечу и приговаривали: "Уян, уян..."
гостя.
может отдохнуть и как следует выспаться. Ведь завтра его ожидало очень
опасное дело...
вдруг. Во все времена года темнеет около семи часов, день и ночь примерно
одинаковы, небольшие отклонения связаны с тем, что Новая Гвинея лежит
немного в стороне от экватора.
слышался глухой шум. Папуасы не собирались укладываться спать. Спокойно и
деловито они снаряжали лодки.
вода загоралась, струилась бледным пламенем. Лодки как бы плыли сквозь
огонь, а неподвижная вода в нескольких шагах казалась еще чернее.
Для них это было привычное дело. Чунг Ли тоже не раз видел, как горит море,
хотя и не знал, что свечение исходит от мириадов крохотных живых существ,
которые светятся, как наши светлячки или гнилушки.
зажженный факел из сухих пальмовых листьев, а в правой - пику с несколькими
острыми зубьями, на манер нашей остроги. Посреди лодки горел огонь, от
которого они зажигали свои факелы. Папуасы пригласили с собой и Чунг Ли, но
он отказался - чувствовал себя очень усталым.
силой метнул свою пику и тотчас вытащил рыбу, которую ловко снял ногой.
спать. Он вошел в хижину и улегся на нары. Под боком мягко шуршали пальмовые
листья, подушкой служило нехитрое приспособление из бамбука.
II
стояла "станция", или "фактория", как обычно называют усадьбы европейцев в
таких диких местах.
первой мировой войны почти четвертая часть Новой Гвинеи принадлежала одной
немецкой торговой фирме, вторая четверть была в руках англичан, а половина -
у голландцев.
остров с голландцами.
островами, как товаром: меняют, покупают и продают одна другой вместе со
всеми жителями и их скарбом.
что, может быть, в это самое время где-нибудь в Лондоне или в Париже их
кто-то кому-то продает.
фирме, имевшей много таких станций вдоль всего побережья. Здесь разводились
деревья-каучуконосы. Однако, будучи торговым предприятием, станция не
отказывалась и от других источников доходов.
мякоть кокосового ореха. В Европе из нее делают кокосовое масло, которое
идет, например, на приготовление мыла.
какую-нибудь стеклянную безделушку можно было получить целый мешок копры, но
в последнее время папуасы взялись за ум и требовали топор, нож или еще
что-нибудь полезное.
сам начальник станции мистер Скотт и его помощник мистер Брук.
Некоторые из окон вместо стекла были затянуты густой сеткой. Она спасала от
комаров и вместе с тем давала доступ свежему воздуху.
стран.
завтракали на веранде. Оба были во всем белом, как обычно одеваются в этих
краях европейцы.
выбритое лицо выражало гордость и самоуверенность. Он всегда был спокоен.
Спокойно выслушивал неприятные известия, спокойно приказывал бить насмерть в
чем-нибудь провинившегося слугу. Веселился он тоже спокойно. Никогда не
кричал в не гневался: слишком много было бы чести для того человека, который
рассердил его.
своим братом-европейцем. Да и то только здесь, а у себя в Англии он с
более-менее простым человеком не стал бы и разговаривать.
наследство, полученное от покойного папаши. Чтобы приехать сюда, у него были
две веские причины: во-первых, тут он получал большое жалование, а
во-вторых, в этой отдаленной стране вообще можно было поживиться.
толстый, вечно злой. На своем веку - ему было сорок пять - он сменил немало
профессий: служил в армии и плавал на торговых судах, читал проповеди в
церкви и работал в театре, - и всюду ему не везло из-за скверного характера.
были бессильны ему что-нибудь сделать. Мистера же Скотта он очень уважал и
боялся.
веранды. Там, пугливо оглядываясь, пробиралась ящерица в добрый метр длиной.
Во рту она держала порядочный кусок мяса.
Только эти более пугливы: стоило Бруку пошевелиться, как ящерица тотчас
бросила мясо и скрылась.
чтобы нагрузить его?
снова один умер. Нужно еще выписать.
снова убежали несколько дней назад.
было никакой беды. Более того, это было даже на руку хозяевам: заработки
беглецов, иной раз за несколько лет, оставались в кармане мистера Скотта.
Ему приходилось только желать, чтобы бежали побольше, и в глубине души он
был благодарен Бруку за то, что тот своей жестокостью помогал в этом деле.
десятка, а все остальные - китайцы, японцы, малайцы, даже негры. Набирать на
работу папуасов было просто невыгодно: во-первых, они непривычны к
постоянной работе, а во-вторых, все они быстро разбежались бы от такой жизни
- тут они, как говорится, дома. Другое дело рабочие, привезенные издалека: с
ними делай, что хочешь.
немолодой, но юркий, хитрый, пронырливый субъект, с бегающими глазками и
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Буркатовский Сергей
Роллинс Джеймс