отличить Че Гевару от Джеральдо Риверы. Это ее устраивало. Они никогда не
слышали ни о Штормовом Подполье, ни о Штормовом Фронте. Для этих сопляков
она была разведенной женщиной, старающейся свести концы с концами. И так и
надо было. Они не знали, что она может сделать бомбу из дерьма и керосина,
или что она может разобрать и собрать винтовку "М-16", или, не задумываясь,
всадить пулю в морду легавому, как муху прихлопнуть.
значок-"улыбку" и приколола на блузу. Затем надела коричневое пальто, взяла
сумочку с удостоверением личности, которое определяло ее как Джинджер Коулз,
и открыла дверь в холодный ненавистный внешний мир.
краем глаза увидела Шеклета. Он наблюдал за ней из своего окна и отпрянул
назад, когда понял, что она его заметила. Глаза этого старика когда-нибудь
навлекут на него беду. Может быть, даже очень скоро.
стекающийся в Атланту из пригородов, и никто из водителей не подозревал, что
рядом с ними едет шестифутовая бомба с часовым механизмом, ровно
отмеривающим время до взрыва.
ЧАСТЬ 1
ВОПЛЬ БАБОЧКИ
Глава 1
БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО
Вот он опять!
взяла свой бокал "шардоннэ". - Ну, в общем, Мэтт и говорит Софии, что это не
работа, а халтура, и София как психанет! Ты ж знаешь ее характер. Лапонька,
я тебе клянусь, слышно было, как стекла трясутся. Просто Страшный Суд! Мэтт
смылся к себе в кабинет, как побитая собака. Знаешь, Лаура, кто-то же должен
дать отпор этой бабе! Она себе забрала всю власть, а идеи у нее абсолютно -
извини за выражение, - но абсолютно все трахнутые.
от хорошо рассказанной сплетни. Ее волосы представляли собой взрыв черных
колечек, а красные ногти казались достаточно длинными, чтобы пронзить до
самого сердца.
разваливается на куски. Лаура, я клянусь, она абсолютно сошла с рельсов.
Господи, помоги нам до твоего возвращения на работу.
добавкой лимонного сока. - Кажется, вы все там посходили с ума.
должен родиться через две недели, чуть больше или чуть меньше.
Приблизительно первого февраля, как сказал доктор Боннерт. В первый же месяц
беременности, которая началась в начале жаркого лета, Лаура отказалась от
привычного стаканчика вина. После борьбы, намного более тяжелой, она
отвергла также привычку выкуривать пачку сигарет в день. В ноябре ей
исполнилось тридцать шесть лет, и это будет ее первый ребенок. Определенно
мальчик. Эхограмма точно показала пенис. По временам она обалдевала от
счастья, по временам чувствовала смутный ужас перед неизвестным, нависающим
над ее плечом, клюющим ее мозг, как ворон. Дом заполнялся детскими книгами,
гостевая спальня - некогда известная как кабинет Дуга - была выкрашена в
бледно-голубой цвет, и его рабочий стол и компьютер уступили место
колыбельке, которая принадлежала еще ее бабушке.
тиканье своих биологических часов и всюду, куда она ни взглядывала, ей
казалось, что она видит женщин с прогулочными колясками. Они казались ей
членами другого общества. Она была счастлива и возбуждена, и порой ей самой
казалось, что она сияет. Иногда она гадала, сможет ли когда-нибудь опять
играть в теннис, или что делать, если живот не спадет. Ей довелось слышать
много жутких историй - большинство из них поставляла Кэрол, которая была на
семь лет ее моложе, дважды замужем и не имела детей. Грейс Дили разнесло
после рождения второго ребенка, и теперь она только и делала, что сидела и с
волчьим аппетитом пожирала коробки шоколадок "Годива". Линдси Хортанье не
могла справиться со своими близнецами, и дети правили в доме, как потомки
Аттилы и Марии-Антуанетты. У рыжеволосой дочки Мэриан Бэрроуз был такой
характер, что Макинрой по сравнению с ней - баба, а два мальчика Джейн Хиллз
отказывались есть что-либо, кроме венских сосисок и рыбных палочек. Так
рассказывала Кэрол, которая была рада помочь унять страхи Лауры перед
будущим шоком.
официант, и Лаура и Кэрол заказали. Кэрол заказала салат из креветок и
крабов, а Лаура - большую тарелку всяких даров моря и лосося по-особому. - Я
ем за двоих, - сказала она, перехватив незаметно улыбку Кэрол. Кэрол
заказала еще один бокал "шар-4нэ". Ресторан - привлекательное место,
отделанное в броских тонах - зеленым, фиолетовым и голубым, - был наполнен
деловыми людьми. Лаура взором обвела зал, подсчитывая количество деловых
галстуков. На женщинах были темные костюмы с подбитыми плечиками, волосы
покрыты шлемами лака, повсюду вспыхивали бриллианты и веяло ароматами
"Шанели" или "Джорджио". Определенно люди из "БМВ" и "мерседесов", и
официанты торопились от столика к столику, удовлетворяя страсти новых денег
и платиновых кредитных карточек "Америкэн экспресс". Лаура знала, какими
делами занимаются эти люди: недвижимость, банки, брокерство, реклама,
общественные отношения - горячие профессии для Нового Юга. Большинство из
них жили в кредит, и роскошные автомобили, которые они водили, были взяты
напрокат, но внешность значила все.
внезапно привиделось нечто странное. Она увидела себя, входящую в двери
этого рыбного ресторана, в этот разреженный воздух. Только она была не
такой, как теперь. Она больше не была хорошо ухоженной и хорошо одетой, с
французским маникюром на ногтях и каштановыми волосами, перехваченными
антикварным золотым обручем, из-под которого они мягко стекали ей на плечи.
Она была такая, как в восемнадцать лет. Ее светло-голубые глаза, ясные и
вызывающие, смотрели из-за старушечьих очков. Она была одета в истрепанные
джинсы и куртку, похожую на выцветший американский флаг. На ее ногах были
сандалии, вырезанные из автомобильной шины, - такие, какие носят вьетнамцы в
программах новостей. Косметики на лице не было, длинные волосы спутались и
тосковали по расческе, на суровом лице застыл гнев. Кофта была утыкана
значками с призывами к миру и с лозунгами типа "ОСТАНОВИТЕ ВОЙНУ!",
"ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ АМЕРИКА" и "ВЛАСТЬ НАРОДУ!". Все разговоры о процентных
ставках, о контрактах и о рекламных кампаниях резко оборвались, когда хиппи,
которая некогда была Лаурой Клейборн - тогда Лаурой Бел, - вызывающе
прошагала в центр ресторана, шаркая сандалиями по застеленному коврами полу.
Почти всем здесь было за тридцать или даже чуть-чуть за сорок. Все помнили
марши протеста, бдения со свечами и сожжения повесток из призывных пунктов.
Некоторые из них, может быть, были вместе с ней тогда в первых рядах, но
теперь они фыркали и язвительно усмехались, кое-кто нервно рассмеялся.
дарами моря и руки замерли на полпути с бокалами белого вина. - Что за
чертовщина с нами приключилась?
подумала она. - Мы выросли и заняли наши места в общественном механизме. И
механизм дал нам играть в дорогие игрушки, и Рэмбо с Рейганом сказали: "Не
волнуйся! Будь счастлив!". Мы переехали в большие дома, купили страховки,
составили завещания. А теперь мы гадаем - глубоко, в самой сокровенной тайне
сердец, - имели ли смысл все наши протесты и бунты. Мы думаем, что, может
быть, во Вьетнаме мы победили, что единственное равенство среди людей -
равенство перед кошельком, что некоторые книги и музыку следует подвергать
цензуре, и думаем, не мы ли первыми позовем полицию, если новое поколение
протестующих выйдет на улицу. Молодость рвалась и горела; а зрелость
размышляет у догорающих очагов".
прокашлялась. - Лаура, вернись на землю! Очнись, Лаура!
постричь волосы, чтобы сзади был крысиный хвостик. И ему нравится вся эта
музыкальная чушь в стиле рэп. Ники не позволяет ему это слушать. Ты
представить себе не можешь, какие же грязные слова в наши дни звучат с
пластинок!. А тебе стоит об этом подумать, Лаура. Что ты будешь делать, если
твой малыш захочет так постричься или шляться с бритой головой, распевая
непристойные песни?
напечатано о политике в журнале "Конститьюшн" Атланты в отделе светской
хроники. Лаура была ведущим репортером, специалистом по новостям светской
хроники, составляла книжные обозрения и иногда писала путевые очерки.
Атланта, без сомнения, была городом светской хроники. Юношеская лига,
Гильдия искусств, Общество Оперы, Большой Совет музеев Атланты - все это и
многое другое требовало внимания Лауры, как и вечера дебютанток,
пожертвования от богатых патронов различным фондам искусства и музыки,
свадьбы между представителями старых южных семей. Хорошо, что она вернется к
работе в марте, потому что тогда сезон свадеб только начнется, а до пика
дойдет в середине июня. Иногда странно было думать, как быстро после