Чтение 3–й страницы книги ~Кикимора болотная~

- Старше себя, - уточнила Маруся.

- Как минимум, - заверила я.

- Хорошо, завтра мы это обсудим.

Глава 2

Ранним утром следующего дня Маруся ворвалась в мою
квартиру со своим новым любовником. Иван Федорович, мужчина
в костюме, внешне весьма обаятельный.

Он не имеет привычки громко и не к месту смеяться,
регулярно чистит обувь, не ковыряет в носу в задумчивости и
не цыкает зубом, от него совсем не пахнет потом, он иногда
пьет в меру, курит только дорогие сигареты и в гостях
тактично скрывает свой непомерный аппетит.

Несмотря на все Перечисленные достоинства, я относилась
и отношусь к Ивану Федоровичу очень прохладно. Возможно, я
не смогла простить Марусе разбитого сердца Акима.

Ах, Аким, предпоследняя любовь Маруси. Она его жестоко
бросила, а он все-таки мой сосед.

Если до этого Аким просто пил, то теперь он запил
горькую и совсем забросил мое хозяйство. В ванной несколько
,%aof%" течет кран горячей воды, а в туалете барахлит бачок.
Время от времени сосед стучит в мою дверь. Бия себя в грудь
кулаком, он говорит:

- С соседями так не поступают!

Я соглашаюсь, обливаясь слезами, но напоминаю, что
Марусе он никакой не сосед, а мне очень даже, так же как и
Старой Деве, которая уже трижды жаловалась участковому.

- Машка хотела моей любви! - кричит Аким. - Вот ей! - и
он скручивает большой кукиш. - Еще не родилась та баба,
которая...

- Знаю, - грустно отвечаю я, после чего Аким приходит в
себя, вздыхает, смущенно роняет слезу и топает домой.

Разве могу я после этого любить Ивана Федоровича? Если
дело пойдет так и дальше, мне придется, как абсолютно
одинокой женщине, просить Евгения починить кран и бачок, а
это сильно ударит по моему авторитету, ведь он мне еще не
муж.

Вот почему я не люблю Ивана Федоровича.

К тому же он старается всех убедить, что безумно любит
Марусю. Он демонстрирует свое восхищение в самой
отвратительной для меня форме: ест Марусю глазами, из
которых струится патока, то и дело вспыхивает восторгом и
захлебывается от нежности.

Если бы он был не из провинции, а Маруся не являлась
обладательницей столичной квартиры, гаража и дачи, я бы ему
поверила. Но в Москве околачивается масса провинциалов,
способных за вышеперечисленные сокровища и не на такое.

Поэтому на его любовь я сразу же посмотрела с
подозрением и брезгливостью, чего не скажешь о Марусе.
Кстати, пора вернуться к ней.

- Ну, старушка, и загрузила ты нас своими проблемами! -
с ходу пожаловалась она, едва успев внести в квартиру свой
пышный бюст. - Мы с "моим" бросили в постели делом
заниматься и всю ночь проспорили, какого возраста должна
быть прислуга. Он стоит на своем: не старше двадцати пяти.

- И я его могу понять, - усмехнулась я. -Так же, как и
тебя.

- Я с ним согласна, - поспешила сообщить Маруся.

- Ах, согласна, птичка моя. Чудесно, тогда возьми эту
трудолюбивую девушку себе. Будешь лучше справляться с
хозяйством, - ответила я, кивая на Ивана Федоровича.

Маруся пришла в смятение, но очень быстро из него
вышла.

- Мне бюджет не позволяет, - заявила она.

- Не страшно, такие расходы я охотно возьму на себя, по
дружбе и для эксперимента.

Маруся просверлила меня взглядом и поняла, что я не
шучу.

- Ну, что скажешь? - спросила она, оборачиваясь к
"своему". - Или я не права? Она завидует нам.

- Права, права, - тут же замурлыкал он, кусая Марусю за
щеку и умильно вскрикивая:

- А щеки! Мои румяные щеки!

Фу, как это противно. И я должна все это терпеть. Но в
.$-., я с ним согласна: щеки Маруси и раньше занимали
значительную часть ее лица, а в последнее время просто
выступили за его пределы.

- Ваня! Перестань, - млея от счастья, отбивалась
Маруся, а он то кусал, то щипал ее оплывшие щеки с каким-то
садистским остервенением, словно она была не тем, что есть,
а извращенной малолетней нимфеткой.

Я смотрела на эту сцену с нескрываемым отвращением,
мысленно поклявшись не соглашаться на прислугу младше
пятидесяти.

- В общем, так, старушка, - вспомнила обо мне Маруся,
когда Иван Федорович утомился дергать ее за щеки. - Ты как
хочешь, но Жанне я уже сообщила. Работе она очень
обрадовалась, поэтому выкручивайся сама. "Мой" занят
сегодня, поэтому мы спешим. Пока, чмокни Саньку, мы
испаряемся.

Что они и сделали.

Минут пять я стояла в прихожей, потрясенная столь
наглым вторжением в свою жизнь.

Кто кому завидует? Разве я пытаюсь протиснуть молодую
девицу в Марусин дом? Щеки!

Щеки!

Я фыркнула и хотела вернуться в кровать, откуда раньше
времени меня и извлекла Маруся, но три дверных звонка
сообщили о приходе Евгения. Я распахнула дверь и тут же была
подвержена нападению на свои худые щеки.

- А щеки! Щеки! - радостно вопил Евгений, щипая и кусая
меня на все лады.

- С ума. сошел?! - отбивалась без особой охоты я. -
Могу представить, где ты этому научился.

- Да, эту сцену я только что видел в твоем подъезде, -
признался Евгений.

- Ну так не думай, что такой варварский способ
выражения любви нравится всем, - ответила я и добавила:

- Может, он и в самом деле любит Марусю, раз лучших
достоинств в ней не нашел? А ведь и правда, из всего, что у
нее было, более-менее сохранились только щеки.

Евгений усмехнулся и пожал плечами.

- Конечно, любит. Я не поклонник крупных - женщин, но
Маруся уж очень хороша.

Я, словно после удара под дых, поинтересовалась одними
губами:

- Чем же она хороша?

- Сиськами, задницей и вообще фигурой. Всего много, все
есть. Что еще мужику надо?

Я растерянно осмотрела свою фигуру в висящем на стене
зеркале. Отметив ее незначительность, я пролепетала:

А мне еще хотели впендюрить молодую домработницу.
Понятен ее замысел, я имею в виду Марусю.

Евгений неожиданно заинтересовался:

- Домработницу? Вот правильно. Это то, что тебе нужно.
А то глянь на себя в зеркало: на тебе уже лица нет. Надо
взять молодую крепкую домработницу, чтобы все спорилось в ее
руках...

Насчет ее рук не знаю, а мои руки уже уперлись в бок,
глаза метали молнии и стрелы.

- Маруся - прелесть, на мне нет лица, а ему не кикимору
болотную - молодую и крепкую подавай, чтобы все в руках! -
возмутилась я.

Евгений рассмеялся.

- Обожаю, когда ты ревнуешь. Не хочешь молодую, бери
старую. Мне подойдет любая.

- Как это по-мужски! - выразительно закатывая глаза,
констатировала я, на что Евгений рассердился.

- Ну все, хватит, - рявкнул он, но, испугавшись своей
смелости, сразу же дипломатично пояснил:

- Лично я иду ремонтировать кран и бачок, а ты можешь
приготовить мне кофе, а если появится настроение, то и
завтрак. Санька где?

- Санька спит, а ты иди к черту, так меня пугать.
Говорила тебе, что разница в возрасте до добра не доведет.
Мне уже сейчас трудно соответствовать твоим тридцати шести,
а что будет через десять лет?

- Через десять лет я буду импотентом, и ты успокоишься,
- обнадежил Евгений.