Чтение 3–й страницы книги ~Метафизика труб~

отцу, чтобы тот явился на место обнаружения феномена. Брат и сестра были
приглашены выразить свой восторг святой ярости Бога.
Через несколько часов он перестал вопить, но его глаза оставались
черными от гнева. Он очень сердито смотрел на окружающее его человечество.
Потом, утомленный долгим недовольством, он вытянулся и уснул.
Семья аплодировала. Это было расценено как великолепная новость.
Ребенок был живым.

Как объяснить это запоздалое рождение спустя два года после родов?
Ни один врач не нашел ключа к разгадке тайны. Словно ребенок нуждался в
этих двух дополнительных годах внеутробной беременности, чтобы начать
действовать.
Да, но откуда эта ярость? Единственной причиной, которую можно было
предположить, было ментальное происшествие. Что-то появилось в его мозгу,
что показалось ему невыносимым. И в одну секунду серое вещество пришло в
движение. Нервный импульс пробежал по этой инертной плоти. Его тело начало
двигаться.
Так великие империи могут обрушиться по совершенно неизвестным
причинам. Очаровательные детишки, неподвижные словно статуи, одним щелчком
могут превратиться в горланящих чудовищ. Самое удивительное то, что это
восхищает их семью.
Sic tra it tu i gloria3.

Отец был возбужден так, словно у него родился четвертый ребенок.
Он позвонил своей матери, которая жила в Брюсселе.
- Растение пробудилось! Садись на самолет и прилетай!
Бабушка ответила, что перед приездом она сошьет себе несколько новых
костюмов: это была очень элегантная женщина. В связи с этим ее визит
оттянулся на многие месяцы.
Тем временем, родители начали сожалеть об овоще былых времен. Бог не
выходил из состояния ярости. Приходилось почти кидать ему его бутылочку из
страха получить удар. Он мог успокаиваться на несколько часов, но никогда не
было известно, что это предвещало.
Новым сценарием был следующий: пользоваться моментом, когда ребенок был
спокоен, чтобы взять его и посадить в манеж. Вначале он отупело рассматривал
окружавшие его игрушки.
Мало-помалу в нем поднималось сильное недовольство. Он замечал, что
предметы существовали вне его, не нуждаясь в его царствовании. Это ему не
нравилось, и он кричал.
С другой стороны, он наблюдал, что родители и их спутники производили
своими ртами членораздельные звуки, что позволяло им контролировать
предметы, взаимодействовать с ними.
Он захотел сделать то же самое. Не это ли одна из основных божественных
прерогатив - давать имена всему во вселенной? Тогда он указывал пальцем на
игрушку и открывал рот, чтобы назвать ее: но звуки, которые он произносил,
не складывались в связное продолжение. Он сам первый этому удивлялся, так
как чувствовал себя вполне способным говорить. Как только удивление
проходило, ситуация начинала казаться ему унизительной и нетерпимой. Ярость
охватывала его, и он в бешенстве вопил.
Таков был смысл его воплей:
- Вы двигаете губами, и из них выходит речь, я двигаю своими, но
получается один шум! Эта несправедливость невыносима! Я буду орать пока это
не трансформируется в слова!
Таково было объяснение его матери:
- Это ненормально - оставаться младенцем в два года. Он понимает, что
запоздал, и это нервирует его.
Неправда: Бог абсолютно не чувствовал себя опоздавшим. Кто говорит об
опоздании, тот сравнивает. Бог не сравнивал себя. Он чувствовал в себе
гигантскую силу и возмущался невозможностью ее применить. Его рот предавал
его. Он ни секунды не сомневался в своей божественности и негодовал, что его
собственные губы, казалось, не знали об этом.
Мать подходила к его кроватке и произносила четко артикулируя:
- Папа! Мама!
Бог был вне себя от того, что ему предлагали так глупо подражать: она
что, не знает, с кем имеет дело? Он сам был хозяином речи. Никогда бы он не
опустился до повторения "папа" и "мама". В отместку он вопил что есть мочи.
Мало-помалу, родители начали вспоминать о своем бывшем ребенке.
Выиграли ли они от этой перемены? У них был загадочный и спокойный ребенок,
а теперь они оказались один на один с отвратительным доберманом.
- Ты помнишь, какая она была красивая, Растение, со своими большими
безмятежными глазами?
- А какие спокойные были ночи!
Отныне со сном было покончено. Бог был воплощенной бессонницей. Ночью
он едва ли спал два часа. А когда он не спал, то проявлял свой гнев в виде
криков.
- Хорошо, хорошо, - отчитывал его отец, - мы знаем, что ты продрыхла
два года, но это не значит, что не надо теперь позволять другим спать.
Бог вел себя как Людовик XIV, он не выносил, чтобы спали, когда он не
спит, чтобы ели, если он не ел, чтобы ходили, если он не ходил и чтобы
говорили, если он не разговаривал. Особенно этот последний пункт бесил его.
Врачи разобрались в этом состоянии не больше, чем в предыдущем:
"патологическая апатия" превратилась в "патологическую раздражительность", и
никакой анализ не объяснил этот диагноз.
Они предпочли прибегнуть к распространенному умозаключению:
- Это компенсирует два предыдущих года. В конце концов, ваш ребенок
успокоится.
"Если я его раньше не выброшу в окошко" - думала отчаявшаяся мать.

Костюмы бабушки были готовы. Она уложила их в чемоданы, сходила к
парикмахеру и села на самолет Брюссель-Осака, который в 1970 году совершал
перелет за какие-то двадцать часов.
Родители ждали ее в аэропорту. Они не виделись с 1967 года: сын был
сжат в объятиях, невестка приняла поздравления, Японии выразили свое
восхищение.
По дороге на гору заговорили о детях: двое были восхитительны, с
третьим была проблема. "Не будем отчаиваться!" Бабушка заверила, что все
уладится.
Красота дома очаровала ее. "Как это по-японски!" - восклицала она,
рассматривая зал татами и сад, который в феврале месяце белел цветущими
сливами.
Она не видела брата и сестру три года и пришла в восторг от 7 лет
мальчика и 5 лет девочки. Затем она попросила, чтобы ее проводили к третьему
ребенку, которого она еще не видела.
Ее не захотели сопровождать в логово чудовища: "первая комната налево,
ты не ошибешься". Издали слышны были хриплые вопли. Бабушка достала что-то
из своей дорожной сумки и смело двинулась на арену.
Два с половиной года. Крики, ярость, ненависть. Мир неподвластен рукам
и голосу Бога. Вокруг него решетка кровати. Бог заперт. Бог хотел бы
навредить, но не получается. Он отыгрывается на простыне и одеяле, по
которым он колотит ногами.
Над ним потолок с трещинами, которые он знает наизусть. Это
единственные собеседники и это им он выражает свое возмущение. По-видимому,
потолку все равно. Бог раздосадован этим.
Внезапно поле зрения заполняется новым неопознанным лицом. Что это
такое? Это взрослый человек, кажется, того же пола, что и мать. Когда первое
удивление проходит Бог заявляет о своем недовольстве протяжным воем.
Лицо улыбается. Богу это известно: его пытаются задобрить. Ничего не
выйдет. Он показывает зубы. Лицо произносит слова своим ртом. Бог боксирует
слова на лету. Его сжатые кулаки колотят звуки.
Бог знает, что потом лицо попытается протянуть к нему руку. Он привык.
Взрослые всегда приближают свои пальцы к его лицу. Он решает укусить
незнакомку за указательный палец. Он готовится.
В самом деле, в его поле зрения появляется рука, но - что это! - в
пальцах белая плитка. Бог никогда не видел этого и забыл о крике.
- Это белый шоколад из Бельгии, - говорит бабушка ребенку, с которым
знакомится.
Из этих слов Бог понимает только "белый": он знает, он видел это на
молоке и стенах. Другие вокабулы для него темны: "шоколад" и особенно
"Бельгия". Между тем, плитка около его рта.
- Это нужно есть, - говорит голос.
Есть: Богу это знакомо. Это вещь, которую он часто делает. Есть это
бутылочка, пюре с кусочками мяса, раздавленный банан с тертым яблоком и
апельсиновый сок.
Есть - это пахнет. Белая плитка имеет запах Богу неизвестный. Это
пахнет лучше, чем мыло и помада. Богу одновременно и страшно и хочется
попробовать. Он морщится от отвращения и пускает слюну от удовольствия.
Он смело подпрыгивает и хватает новинку зубами, жует ее, но это не
требуется, она тает во рту, обволакивает дворец, рот полон им, - и
происходит чудо.
Сладострастие ударяет ему в голову, раздирает его мозг и раздается
голос, который никогда раньше не был слышен:
- Это я! Это я живу! Это я говорю! Я не "он", я - это я! Ты больше не
должна говорить "он", говоря о себе, ты должна будешь говорить "я". И я твой
лучший друг: это я дарю тебе удовольствие.
Тогда-то я и родилась, в возрасте двух с половиной лет, в феврале 1970
года, в горах Канcай, деревне Шукугава, на глазах моей бабушки по отцу,
благодаря белому шоколаду.