от немцев.
топают, тормозя шаг, как делаешь всегда, спускаясь с горы, и эхо, особенно
гулкое среди скал, разносило этот топот кругом.
первым пустился бежать.
двести вилась среди голых скал, а потом сворачивала в низкорослый сосняк.
бежал, упираясь в каменистый склон, чувствуя, как вихляются его ноги в
разбитых башмаках. Он старался прислушаться, далеко ли патруль; но грохот
был такой, что ничего не было слышно. Рид, в нескольких ярдах впереди,
неуклюже скользил и скользил на своих длинных ногах, слишком туго стянутых
двойным перехватом носков и штанов.
близко, за поворотом. Рид, бегущий впереди, мешал, загораживая дорогу.
Тише. Тише. Один раз Берк на мгновение оглянулся назад. Он увидел, как тот
молодой, коричневый от загара, сдергивал с плеча автомат. Автомат был
тяжелый, и ему было неудобно. Деревянный приклад застрял у него между
колен, когда он на бегу перехватывал его правой рукой.
обрывалась отвесно и круто, и внизу были круглые валуны и красная земля,
поросшая мхом, сухим и мертвым, но еще зеленым. И он крикнул Риду:
уж наверняка ему сто раз на неделе твердят, что, когда стреляешь из
автомата, прицел надо брать ниже. Пули пролетели, над головой Берка. И он
спрыгнул с тропы вниз.
сомкнуть после прыжка. И он ждал толчка при ударе о землю и думал, сломает
он ноги или нет и прыгнет ли тот, молодой, за ним?
туловища, то, упав, он перекувырнулся через себя. Но не покатился. Он упал
боком и поехал по каменистому склону на спине, инстинктивно цепляясь за
землю, чтобы остановиться, и чувствуя, как рвется тонкая ткань штанов и
острые края камешков впиваются в его онемевшие ягодицы, и, наконец, он
въехал боком в мягкую кучу красной земли и застрял. Он ждал новой очереди,
но все было тихо. Он встал и бросился дальше вниз, вприпрыжку, бегом,
ползком, пока очередь не настигла его.
почувствовал сильный жар и толчок в правую ягодицу, как будто он наткнулся
на что-то. И кувырнулся вниз, и фляга, которую он до сих пор бессмысленно
держал в руке, описав в воздухе изящную плавную дугу, упала и разбилась
вдребезги, в двух шагах от его головы.
преодолеть слепую силу собственной тяжести, увлекавшую его вниз. Он увидел
густую кущу кленов и стал карабкаться к ней.
расщеплял его с треском, отдававшимся в густых ветвях. Его не тянуло
оглянуться назад, потому что все это касалось только его одного. Что
сталось с высоким Ридом, он не знал, и его не тянуло узнать или
оглянуться, потому что во всем мире реальным и значащим было только это
одно. Идти, подвигаться вперед, выбираться к черту отсюда.
наверх. Они спустятся сюда за ним. И будут рыскать по кленовой роще, пока
не найдут его.
теперь нелегко. Я ранен, думал он. Не в ногу. И не в грудь. В задницу, и
оттого я не могу двигать ногой от бедра, а в боку у меня словно дизель
работает.
сгибалась, и бежать было нельзя. Но он не останавливался и скоро очутился
опять на голом склоне Юктас, в поисках тропы, ведущей вверх. Но кругом
были только отвесные скалы, которые загораживали путь.
кленовой роще. Раз она ведет вниз, значит, спускается откуда-то сверху. И
он пополз наискось вниз, к замеченной тропе. И, добравшись до нее, свернул
направо и пустился по ней вверх. Вверх, в сумасбродной надежде, что она
выведет его на ту тропу, по которой он спускался сюда. Что он отыщет
дорогу к деревне, где ему дали хлеб. Надо же ему деваться куда-нибудь, раз
он ранен и из раны течет кровь. Вот говорят, кровь горячая. А ему холодно
от нее.
бежать. Теперь он то и дело оглядывался назад, но знал, что они едва ли
найдут его, если только он будет все время подниматься вверх.
побежать очертя голову. Но это очень глупо, даже если боишься. Все боятся,
но только тот, кто умеет одолеть свой страх, не попадет из-за него в беду.
Не бояться, это значит просто уметь одолеть страх в себе. И тогда не
побежишь вот так очертя голову. Не побеги Рид, все бы, может быть,
обошлось. А так едва ли он ушел живым. Скорей всего они настигли его на
той тропе. Скорей всего он так и бежал вниз по той тропе, и они настигли
его там, где она сворачивала в лес. Бедняга Рид. Не батрачить ему больше
на ферме в родном краю. Придется там, на ферме, управляться без него. Вниз
бросился. И я тоже, но как. Одно мгновение, и я уже был внизу. А теперь я
снова взбираюсь наверх и не скоро спущусь опять, из-за этой окоченевшей
ноги. Вот что выходит, когда слишком погорячишься. Но когда идешь на
такое, трудно не горячиться. А теперь я должен отыскать деревню, где живет
этот медведь, этот седой критский медведь. А дальше куда? Почем я знаю.
Как еще обойдется с ногой. Бедняга Рид. Славный малый, дурная голова.
вытаращенными глазами, с раскрытым ртом.
разглядеть козьей тропки. Он то и дело сбивался с нее и должен был ощупью
искать ее снова, ползая на четвереньках. Даже и так ему приходилось
волочить правую ногу. И когда он ползал, внутри у него становилось
нехорошо. Он не знал этого, пока не стал на четвереньки в первый раз. Не
знал, что от этого нехорошо. Когда приходится ползать на четвереньках,
как-то все сдает внутри.
я пропал.
спохватился, что заснул. Тогда он снова пошел вперед и шел до тех пор,
пока не открылся перед ним склон, пересеченный неровными рядами лоз,
белеющими в дымке рассвета.
сбивался опять, пока не дошел, шатаясь, точно пьяный. Дошел до самой
деревни, почти обезумев, наполовину от усталости, наполовину от страха,
что придется снова ползти. Это было ему страшнее всего, он ни за что не
хотел больше ползти. Никогда в жизни, а теперь особенно.
просыпался. Даже уксусный запах вина не стоял в воздухе. Лаяли собаки, но
его беспокоило, что он не чувствует этого запаха, хотя он был уверен, что
деревня та самая. Он остановился на негнущихся ногах и сказал:
3
седла. Был уже день, и он смотрел, как Проплывают перед его глазами мелкие
чешуйки сланца, круглые ямки, камешки, черная пыль; гладкие пласты,
изрытые пласты, медленно, быстро, совсем останавливаясь, чередуются перед
его глазами. Берк еще не вполне пришел в себя. В желудке чувствовалась
тяжесть, и он догадался, что это от сыра, который ему дали в
винодельческой деревушке. А больше никаких мыслей у него не было.
Один был тот самый, седой критянин. Другой - хозяин мула. Мул был
диктейской породы, лучшей на Крите. Они шли впереди, у самой морды мула, и
разговаривали.