конечно, бедой Анатоля займется "советчик" - просчитает вероятность
взаимности. Если и машина предскажет этой любви летальный исход,
предлагаются химиотерапия, сеансы внушения, трудотерапия... А потом? Потом
подопечный возьмет и объявит Службе Солнца свое вето [запрещение (лат.); в
данном случае запрет любых вмешательств в личную жизнь человека]. Объявит
и может страдать дальше. Всласть... Однако случай с Анатолем серьезный.
Попытка самоубийства! Никакое "вето" здесь не поможет. Значит, придется
искать лекарство от любви. Безнадежное занятие".
автопортрет. Не каноничный и поэтому трогательный. Дождь... Желобки воды
на оконном стекле. Сквозь них проглядывает лицо. Лицо одинокого человека.
калейдоскоп ассоциаций чужого мозга поразили, ошеломили его:
Несколько десятков картин, выставка, о которой сказали две фразы по
системе "Инфор"... Несостоявшийся! Бесславное выступление, на Олимпийских
играх... Несостоявшийся! Пробовал заняться архитектурой - скучно. Снова
несостоявшийся! И, наконец, слова Ирины - "мне с тобой скучно!" Скучно!
Скуч-но! Значит, серый я. И в этом слове весь приговор... Гость? Его
слова? Глупости все это. Тебе жизнь доказала, что ты не состоялся как
личность. Что ты серый... Смирись с этим. Толь. Ведь таких, как ты, очень
много. Обыкновенных, нормальных. Не гениев... Господи, какое страшное
несовпадение желаний и возможностей... Так смирись, Анатоль. Серый цвет
тоже бывает к лицу".
откровенный.
и щедрый гость. С вами даже ветер в наших краях появился. Слышите, сосны
расшумелись.
поэтому муторно. С одной стороны, хотелось еще побыть у Анатоля - милый
ведь парнишка, только душу себе истерзал, а с другой - Илью тяготила
собственная неискренность. Пусть необходимая, оправданная, но все же
неискренность. Неестественное состояние ума и сердца.
розовыми кубиками мороженого сала, выпил две чашки кофе. Поблагодарил
Анатоля за угощение и новенькие лыжи, которые уже стояли у порога.
- Впрочем, меня трудно застать дома. Браслет связи - надежнее. Мой индекс
запоминается так...
неподвижную фигурку человека в коричневом старом свитере, прислонившегося
к распахнутой двери своего одинокого жилища. Анатоль ничего не сказал на
прощанье, даже рукой не помахал. Просто стоял и смотрел вослед. У Ильи
перехватило дыхание, сердце сжала непонятная боль. Будто он не выполнил
свой долг. Будто бросил больного. Одного. Среди мертвых снегов
заповедника.
к нему из-за деревьев.
отталкиваясь палками, набирал все большую скорость. Уже ветер свистел в
ушах, жгло в груди, а послушная серая тень гравилета все опережала его,
как бы приглашая в кабину, пока Илья не сдался и не остановился.
огней, беззвучно взмыл вверх. Илья прищурился: после величия "зимних"
Карпат, после адовых глубин человеческого одиночества дремотная тишина
аллей, синь бассейна и сияние солнца в стеклах верхних ярусов здания Школы
показались нереальными и даже оскорбительными.
был врачом, пусть обычным, но все-таки толковым хирургом, ты ни разу не
терялся за операционным столом. А тут первый попавшийся эмоциональный
всплеск чужой психики посчитал за причину депрессии. Все гораздо сложнее,
мой мальчик. У Анатоля острый комплекс неполноценности. Несколько неудач
плюс повышенная требовательность к себе, мнительность, а отсюда неверие в
свои силы. Букетик, одним словом".
в глухом уголке лесопарка. Здесь росло несколько кустов медейского
кактуса, и наставник ежедневно засыпал молодые побеги песком и гравием -
создавал привычные для растения жизненные трудности. По мере того, как
рассказ Ильи близился к концу, старик все больше хмурился. Его
морщинистое, бледноватое для южанина лицо налилось внутренним холодом и
как бы застыло. Он отбросил лопату, тщательно вытер руки.
наконец сказал он и добавил, глядя Илье в глаза: - В лучшем случае.
Ведь я выяснил причины духовной аномалии Анатоля. Пусть в общих чертах...
Главное, мы теперь знаем "болевые центры" депрессии.
бы прибегать к радикальным методам лечения. Это может оскорбить, унизить
Анатоля. Он сейчас особенно раним.
головой. - А когда брал с собой контур поливита, когда вскрывал чужую душу
- тайком, без позволения, бесцеремонно, почему тогда не подумал о методе?
О _наших_ методах! Разве ты не знаешь, что зондирование сознания может
разрешить только совет Морали? И только в исключительных случаях.
От Анатоля можно всего ждать. Он совсем запутался.
уживаются такие полярные качества. С одной стороны - блестящий ум, чуткое
сердце, не сердце, а волшебный камертон, настроенный на все боли мира. С
другой - нетерпение в мыслях и действиях, безрассудность и даже
авантюризм. Вспомни, как ты доказывал "научность" телекинеза. А идея
вещания снов?! Да что говорить... Мог бы хоть Школу закончить без
фокусов...
только не к ребятам. Им и без того нелегко - экзамены дело серьезное. Да и
кто, собственно, виноват, что стрекоза потеряла одно крыло? Глупое,
норовистое крыло... Дружба наша, конечно, проживет долго, но не будет, не
будет отныне общей цели, а это означает разобщение душ. Это значит -
прощай, Стрекоза! Прощай... Что же делать? Может, поехать к сестре? Нет,
она не поймет. Не поймет потери, не заметит крушения. Светлана - натура
сильная, для нее Служба Солнца так и осталась студенческой игрой. Вы,
говорит, вроде опекунов: неврастеников обхаживаете да детям сопли
утираете... Нет, лучше я в путешествие отправлюсь. К своим секвойям.
Расстыкую модуль и - вперед. Над городами и весями...
Значит, не суждено мне быть Садовником. Хорошо хоть, что инструменты
сохранил. У меня и тут закавыка - люблю работать своим инструментом.
полбеды, вы все им чересчур увлеклись. Славик, правда, светлая голова,
учуял подвох в этой машинке, но мы сейчас не об этом... Беда в том, что ты
и не искал других путей. Не пытался искать. Раз чужая душа - потемки, то
ты решил и не утруждать себя особо. А теперь, я так понимаю, и вовсе
умываешь руки?
факт. Так что ж теперь - всю жизнь терзаться, что ли?
из Школы? Нет уж! Даю тебе, Ефремов, год. Иди и совершай подвиги, - старик
хмыкнул. - Тоже мне Геракл.
чтил современный способ общения, где владыкой была строгая логика и
предельная ясность мысли. Речь его чаще всего напоминала овеществленный в
словах поток сознания со всей его непоследовательностью и метафоричностью,
запутанными улочками ассоциаций и кажущимися логическими тупиками. Тем не
менее за изобразительными атрибутами, которыми охотно пользовался Иван
Антонович, всегда чувствовалась прозрачная струя мысли. "Все ли я
правильно понял?" - подумал Илья.
он.
и оно как бы немножко подтаяло."
год?.. Просто жить.
древние приметили, что неприятные разговоры длятся гораздо дольше
приятных. Так что? Поужинаем позже вдвоем или не будем терять
удовольствие?
людям. Там уютный зал столовой, там неполированное светлое дерево и
непридуманные улыбки.