двери. Неестественно прямая спина его кричала о презрении к Ивану, к
Фогелю, ко всему, что здесь было произнесено и еще будет сказано.
задумчивости расхаживал по скрипучему полу. Потом решительно остановился у
выхода из комнаты и поманил Ивана.
бросил взгляд на арестанта.
Ивана, двинулся в глубь длинного извилистого перехода.
двустворчатую дверь и пропустил парня в свои покои.
опорками на блестящий от воска <шахматный> паркет. Он завороженно
переводил взгляд с одного незнакомого предмета на другой. Компас,
астролябия, глобус, медные штативы с колбами, зрительные трубы - чего
только не было наставлено на столе и низких тумбах вдоль стен! А карты,
украшенные затейливыми миниатюрами! А литографии, изображающие какие-то
дворцы в окружении фонтанов и странных деревьев, обстриженных на манер
пуделей, каких пришлось раз увидеть Ивану, когда через их деревню
проезжала в карете заводовладелица.
табаком и принялся набивать короткую трубку-носогрейку, исподволь наблюдая
за молодым раскольником. А тот, позабыв про все на свете, приблизился к
одной из гравюр, с величайшим вниманием стал рассматривать обнаженных
граций. Потом с гримасой отвращения оглядел человеческий скелет в углу
помещения.
Иван изучил почти все диковинки, собранные в кабинете, управитель
остановился возле большого сундука, окованного полосовым железом, и достал
из него несколько книг. Разложив их на столе, он кивком подозвал Ивана.
научены.
признаем, некому, значится, и Писание нам честь...
сделаны из тонко выструганных дощечек, а когда Фогель откинул верхнюю,
молодой человек с удивлением обнаружил, что книга сшита из кусков бересты,
ровно обрезанных по краям.
впервые, Фогель спросил:
заглавной строке первого листа, выведенной коричневыми чернилами.
нашего Иисуса Христа вседержителя...> - без запинки прочел Иван.
писано, - и Фогель перевернул сразу несколько толстых листов, ткнул
пальцем в низ страницы.
читать Иван.
рассказывают: вот, мол, есть у вогул идол некий, по молитвам ихним помощь
подающий... Только прячут его ото всех, крепко прячут, а и найдешь дорогу
к нему - лешая нежить тебе путь заградит...
медной оправе. Увеличительное стекло выпятило жирную вязь полуустава.
искать Золотую Бабу...
довольно-таки равнодушное выражение лица.
вас от заводских работ навсегда избавили, - поможешь мне. Не поможешь -
загоню всех в казарму, будут вас в доменный цех под стражей водить, а на
ночь под замок запирать. Вам теперь по суду за совращение приписных
крестьян к побегу... И еще - Анютку твою к родителям верну; пускай за
Мишку идет...
Иван, словно опасаясь, что управитель передумает. - Ежели с командой к
тому месту, где идол схоронен, пошлешь, я его, не щадя самого живота,
отобью.
заговорил Фогель. - Они ведь редко живут, на сотню верст одна семья. А
сообщаются между собой отменно быстро. Пока команда до капища доберется,
вся тайга знать будет, куда и зачем идут... Тут такой человек нужен,
которому они доверяют.
перестанешь величать меня сиятельством - я не князь, черт возьми!
оглядывал раскинувшуюся внизу территорию завода. Сегодня управитель
выглядел торжественно: он был в тщательно завитом парике и треуголке,
белоснежное жабо топорщилось над воротом камзола. С плотины все виделось
как на ладони: приземистые казармы, высокие корпуса домен, водяные колеса,
размеренно вращающиеся под напором воды, низвергающейся из пруда в широкий
тесовый ларь. В облаке водяной пыли то и дело возникали фигуры кузнецов,
выбегавших из цеха <охолонуться>. Так объяснял немец сидевшему рядом с ним
господину в длинном парике, локоны которого ложились на плечи синего
мундира. Остановив лошадей, Фогель стал показывать своему спутнику, где
находятся различные производства завода, как именуются части поселка,
раскинувшегося на пологих склонах над зеркалом огромного пруда.
здесь говорят, <конец>, населен выходцами из Тульской губернии, посему и
зовется Тульским.
превосходительство и, поднеся к глазу короткую медную трубу, принялся
рассматривать строения Тульского конца.
сухощавым телом в ту сторону, откуда они приехали. - Избы-то на иную руку
строены, похлипче видом... Я вижу, напротив завода у вас очень удобный
косогор. Селиться да жить мужику - веселие велие.
указ о раскольниках. Учнем кержацкие деревни к заводу переселять да на том
краю и ставиться им велим. Глядишь, и Кержацкий конец выстроится...
начальству высыпало с дюжину мастеров, уставщиков, надзирателей. Все как
по команде сорвали шапки и с почтительным ужасом на лице смотрели на
прибывших. Тихон кинулся к экипажу и, проворно откинув ступеньку, помог
выбраться важному гостю в длинном парике.
действительный статский советник господин Татищев.
суетой. Кто-то поспешил в цехи, кто-то бросился к лошадям, а Тихон и еще
один чисто одетый уставщик, исчезнув на миг, вновь появились с тяжелыми
резными стульями в руках. И потом, во все время осмотра завода Татищевым и
Фогелем, как тени следовали за ними, успевая подсунуть стулья, едва
начальство останавливалось перед каким-нибудь молотом или домной.
бородатых мужиков, бившихся вокруг вагонетки с рудой. Колеса ее соскочили
с деревянных рельсов, и теперь рабочие, не совсем сноровисто орудуя
вагами, пытались снова поставить вагонетку на колею.
Недавно только из деревни Терентьевой. Вздумали было по скитам от
повинности заводской бегать, да господин управитель...
заговорил: - Во исполнение указа, позволяющего раскольникам селиться и
жить при заводах...
Татищев.
вагонетки.
Что-то не узнавали у нас, желаем ли мы в заводе селиться.
державной властью поставлены, а не о твоих удобствах заботиться!