Чтение 3–й страницы книги ~31 июня~

бессловесная тварь. Ты -- вздорная больная девчонка, у тебя
воспаление мозгов. Твой Сэм -- легенда, персонаж из сказки,
романтические бредни. Наши повеления вам известны -- всем вам,
извольте подчиняться. Доставайте-ка свои иглы и нитки. Мы
заняты делом. И вы должны заниматься делом -- делом, делом,
делом, делом! -- Он отворил дверь и крикнул: -- Отставить
трубы, отставить! Нагремелись нынче утром, хватит.

И он исчез.

Три девушки. поглядели друг на друга в унынии и
растерянности.

-- Теперь -- за вышивание, -- грустно промолвила Элисон.

-- Мы должны что-нибудь придумать, -- сказала Нинет. Но на
этот раз в словах ее не было ни уверенности, ни запала, ни
коварства.

Повернувшись к ним спиной, Мелисента молчала. Она глядела
в синее и золотое утро, которое обещало так много и не принесло
ничего, кроме толченой мумии, мандрагорового корня и прочей
мерзости.

-- Что с вами, Мелисента, дорогая? -- сказала Элисон.

Голос Мелисенты звучал слабо, едва слышно:

-- Я полюбила Сэма. И не знаю, где он... кто он... когда
он... и теперь больше не верю, что Грумет сможет его найти.

Она расплакалась и выбежала из залы.

Нинет и Элисон взглянули друг на дружку. Губы их шептали:
"Бедняжка Мелисента!", а глаза блестели от удовольствия. Внизу,
у винтовой лестницы, с шумом захлопнулась тяжелая дверь.

Глава вторая. Сэм и карлик

У Дэна Диммока ("Зовите меня просто Д.Д, старик!") из
рекламного агентства "Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс" был
великолепный кабинет, лучший в конторе, с двумя рядами высоких
окон. К сожалению, прогресс в тех краях шагал семимильными
шагами и сквозь оба ряда окон врывался грохот пневматических
дрелей. Диммок сидел за большим столом, рассматривая какой-то
эскиз. Это был грузный, озабоченный и неопрятный человек --
дорогой костюм всегда сидел на нем так, словно его хозяин спал
не раздеваясь, а говорил мистер Диммок на поразительной смеси
ланкаширского с американским, словно частица Мэдисон-авеню
каким-то образом перенеслась в Бэрнли.

Перед столом, глядя на шефа, стояли его помощники -- Энн
Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит. Обоим было по тридцать с
небольшим, и они были так похожи, что могли бы сойти за
близнецов, хотя на самом деле не состояли в родстве. Но оба
были высокие, стройные, энергичные, полные прыти.

-- Меня это не устраивает, -- сказал Диммок, бросая эскиз
на стол. -- И фирму "Жуй-да-плюй" не устроит. А главное,
покупатель не клюнет. Нет, не пойдет.

В разговор вступили пневматические дрели и в течение
следующих сорока пяти секунд не давали никому сказать ни слова.

-- Совершенно с вами согласен, Д.Д" " -- объявил Филип
Спенсер-Смит, когда дрели наконец смолкли.

-- Да, покупатель не клюнет, но наш клиент... я не
уверена, Д.Д., -- возразила Энн Датон-Свифт.

-- Зато я уверен, -- сказал Диммок. -- Говорю вам -- не
пойдет. Для "Жуй-да-плюй" ни к черту. Что у нас дальше?

-- "Чулок прекрасной дамы", -- сказала Энн. -- Потрясающая
тема. Можно сделать шикарный бизнес. Нужна броская реклама на
обложку! Романтическая атмосфера. Работает Сэм Пенти.

Диммок проговорил в микрофон селектора:

-- Пегги, попросите мистера Пенти принести то, что он
сделал для "Прекрасной дамы". Только живо!

-- Если хотите знать мое мнение, Д.Д. ... -- сказала Энн,
но тут снова завели речь пневматические дрели. Диммок проглотил
две таблетки. Видимо, Энн не переставала говорить, потому что,
когда дрели замолкли, она спросила: -- Разве я не права?

-- Ничего не могу сказать, -- проворчал Диммок. -- Не
слышал ни слова из-за этих вонючих тарахтелок. -- Он бросил
взгляд на микрофон. -- Пегги, отправьте еще один протест по
поводу этих дрелей. -- Он снова положил в рот таблетку и запил
водой.

Вошел Сэм Пенти с папкой в руке и изогнутой вишневой
трубкой в зубах. Это был широколицый коренастый мужчина за
тридцать в желтом джемпере и забрызганных краской вельветовых
брюках.

-- Привет, Д.Д.! Энн, Фил, привет. Хороший денек.

-- Не заметил, Сэм, -- ответил Диммок. -- Забот полон рот.

-- А вот у меня одна забота, -- сказал Сэм, -- одно из
головы не идет -- что сегодня тридцать первое июня.

Диммок уставился на него.

-- Тридцать первое июня?

Мисс Датон-Свифт издала мелодичный смешок.

-- Не болтай глупостей, Сэмми. Тридцать первого июня не
бывает.

Сэм был невозмутим.

-- Да, все так говорят. Но я проснулся с ощущением, что
сегодня тридцать первое июня, и никак не могу от этого
отделаться.

-- Сэм, я вам скажу одну вещь, -- проговорил Диммок, все
еще не спуская с него глаз. -- Вы мне нравитесь, хотя по идее и
не должны бы.

-- Присоединяюсь, Д.Д., -- подхватил Филип Спенсер-Смит.

-- Зачем вы служите у нас? -- продолжал Диммок. -- Сколько
раз ни спрашивал себя, не могу понять.

Сэм задумался.

-- Потому что я плохой художник. Не по вашей мерке, а по
моей. Вот я и служу у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса... и
зарабатываю себе на хлеб. Кстати, что это за Тукс, черт бы его
побрал? Может, вы, Уоллеби и Пейли, выдумали его?

-- Тукс -- это наш финансовый бог, -- ответил Диммок.

-- Парень первый сорт, -- сказал Филип.

-- Писаный красавец, -- сказала Энн.

-- Верно, -- подтвердил Диммок. -- И -- только строго
между нами! -- смрадный человечек. Эх, не надо бы мне этого
говорить!

-- Нет, почему же, -- возразил Сэм, открывая папку. --Ведь
сегодня тридцать первое июня. Ну, так вот. -- Он вынул
сверкающий яркими красками рисунок и поставил на стул. Это был
портрет принцессы Мелисенты Перадорской, и, надо сказать прямо,
портрет отличный. -- Вот что я сделал для "Прекрасной дамы" --
до двух ночи провозился. Прежде чем обсуждать, попытайтесь
уловить самую суть. -- Но, пока Диммок и Энн улавливали суть,
Сэм отвел Фила в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на
глаз. -- Послушай, Фил, что это за карлик шныряет здесь с
самого утра, в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку?

-- Карлик? Я не видел никакого карлика.

-- Он все время тут крутился. Так и лезет в глаза.

-- Должно быть, позирует кому-нибудь в художественном
отделе, Сэм.

-- Он молчит как пень. Заглянет в дверь, ухмыльнется,
кивнет -- и след простыл.

-- Сэм, старина, у тебя богатое воображение!

-- Надо надеяться. Воображение в моем ремесле -- все. Но
почему вдруг карлик и красно-желтые штаны в обтяжку?

Диммок объявил свой приговор:

-- В этом что-то есть.

-- Вы похитили мою мысль, Д.Д., -- сказала Энн.

-- Но, с другой стороны, -- прибавил Диммок с сомнением,
-- не знаю...

-- Именно! Ведь с этой "Дамой" не так-то просто
договориться,

-- Ваше мнение, Фил?

-- Вполне совпадает с вашим, Д.Д., и да--и нет...

-- Давайте отвернемся на минутку, -- предложил Диммок, --
а потом посмотрим снова, будто в первый раз.

-- Кто тебе позировал, Сэм? -- спросила Энн.

-- Никто. Во всяком случае, никто в нашем мире. Это целая
история, рассказывать не стоит.

-- А почему бы и нет? -- возразил Диммок. -- Давайте
выпьем. Всем, как обычно? Пегги, дайте нам четыре двойных
джина. -- Не успел он распорядиться, как из-за стены донеслось
громкое пение, возвестившее начало рекламной передачи, но
тотчас было заглушено пневматическими дрелями, грохотавшими так
неистово, что дребезжали стекла. Когда восстановилось какое-то
подобие тишины, Диммок хмуро продолжал: -- Никто не может
упрекнуть меня в том, что я недостаточно предприимчив или
нерасторопен. Корпишь над делами, выколачиваешь деньги по
шестнадцать часов в сутки... по меньшей мере. И всякий раз диву
даешься: как это мы все еще с ума не посходили! Спасибо, Пегги,
поухаживайте за нами, пожалуйста.