Чтение 3–й страницы книги ~Мечта империи~

- Иногда хочется вновь ощутить себя молодым. Это приятно.

- Разве ты был когда-нибудь молодым?

- Очень-очень давно. Две тысячи лет назад. Но я не собираюсь на покой.

- Тебе прочитать, что я написала, или будешь диктовать дальше? - спросила Фабия.

Гость ответил не сразу. Он долго разглядывал лампу и хмурил черные, будто нарисованные брови.

- Одного не понимаю, - сказал он наконец. - Почему ты решила писать библион о Траяне Деции? Раньше тебя не интересовала история.

Фабия едва заметно вздрогнула. "Может он читать мысли или нет?" - подумала она, искоса наблюдая за гостем. А вслух сказала:

- Теперь, на пороге Второго тысячелетия, всех интересует эта тема, - и она поспешно вынула из стола пачку машинописных страниц. - Мы остановились на том моменте, когда Деций призвал к себе Валериана и стал уговаривать его принять титул цензора, хотя в те времена должность цензора была неотделима от императорского титула. Валериан отказывался...

- Еще бы не отказываться! - перебил гость. - Это бесполезное занятие, заранее обреченное на провал, и только добродетельный Деций, мечтавший о возрождении Рима, мог придумать такую чушь. Он хотел, чтобы из списка сенаторов вычеркнули недостойных. Как будто в Риме в тот момент можно было найти хоть одного достойного человека! Ну разве что сам Деций был чего-то достоин. Хотя бы героической смерти... Прочти, что у тебя получилось.

Фабия взяла страницу и стала читать громким, хорошо поставленным голосом:

"Деций протискивался сквозь толпу на узких улочках Никополя. Маленький провинциальный городок, копирующий в своем далеко грандиозные замашки Вечного города. Сотый, а может даже и тысячный, оттиск с оригинала. Город едва не достался в добычу готам и был спасен вовремя подоспевшей Римской армией. Но до подлинной победы было еще слишком далеко - полчища готов уходили назад к Данубию <Данубий - Дунай.> с огромной добычей и тысячами пленников.

Люди, хотя и узнавали императора, не торопились уступать ему дорогу. Центурион, едущий впереди на рыжем жеребце, лениво расталкивал горожан, заставляя их отступать к стенам домов. Завидев Деция, кое-кто из толпы открывал рот. Ленивое: "Да здравствует Деций Август!" - доносилось то справа, то слева.

Но отдельные крики никак не могли слиться в сплошной гул приветствия. На грязных, изможденных лицах не было восторга. И гнева тоже не было. Скорее безразличие. Казалось, им все равно - вернутся готы или Деций прогонит их назад, за Данубий. Им неважно, кто правит Римом - Филипп Араб, Деций или кто-то новый. Быть может, одного Гордиана Благочестивого они любили, но Филипп Араб убил юного императора, и римляне приняли нового властителя как неизбежное зло. А потом при случае солдаты убили и Араба. Великий Рим погружался во мрак безумия. Все предчувствовали грядущую катастрофу, не никто не мог этому помешать.

Перед лавкой булочника толпа запрудила улицу. Несколько солдат из городской стражи равнодушно наблюдали за давкой. Какой-то чудак в грязной тунике пристроился у подножия статуи и играл на свирели. Жалостливая мелодия порой перекрывала гул толпы. Никто не бросил странному музыканту ни единого аса.

Император остановил своего вороного жеребца возле музыканта и швырнул золотой. Юноша поймал монету на лету и, -привстав, поклонился. Император двинулся дальше. А песня свирели преследовала их до самых дверей виллы, где остановился Деций. Уличный шум проникал во внутренний дворик, узкий и слишком длинный, вызывающий у человека, привыкшего к совершенству формы, глухое раздражение. Фонтан посреди двора бездействовал, а бассейн был пуст. Деций, стоя на узком, выложенным красноватым камнем бортике, разглядывал плиты на дне."Римляне обречены, но я должен их спасти. От готов. От болезней. От внутренних распрей. И от прочих напастей. Но прежде от них самих..." Деций

ощущал себя Атлантом, держащим небо, которое вот-вот рухнет. Рухнет не потому, что слишком тяжело для его плеч, а потому, что оно хрупким стеклом треснуло сразу в нескольких местах. Император поднял голову. Прямоугольник неба, висевший над перистилем, напоминал серую драную тряпку. То и дело начинал идти дождь, но тут же переставал. Лужицы мутной воды то появлялись на дне бассейна, то вновь исчезали, просачиваясь меж камнями. Великий Рим - такой же опустевший бассейн. Он еще может хранить воду, но фонтан пересох, и лишь случайные дождевые капли падают на камни, даруя передышку.

Внутренние распри раздирают Рим. Внешние враги с волчьей жадностью впиваются зубами в беззащитное тело богатейшей страны. Страны, потерявшей волю к жизни. Люди не могут спасти Рим. Уже не могут. Это под силу лишь богам".

- Очень похоже на Деция, - перебил гость. - Он любил выражаться цветисто.

Что дальше?

- Ничего...- Фабия отложила в сторону машинописные страницы.

- Ты стучишь на машинке с утра до вечера, а написала одну ничего не значащую сценку. А то, что я надиктовал тебе?! Ведь я рассказываю все как было, слово в слово.

- Все остальное мне кажется неубедительным. Я стараюсь. Но ничего не выходит. Почему-то твои слова не похожи на правду. Извини.

- Я один знаю точно, как была спасена Империя. А ты не хочешь меня слушать!

- Признаться честно, меня тянет написать нечто фантастическое, - очень тихо

сказала Фабия. - Изобразить успех готов, разграбление Нижней Мезии и Фракии, гибель Деция...

- Остановись! - испуганно выкрикнул гость. - Никогда не шути с подобным.

Надеюсь, ты не написала эту нелепицу на бумаге.

- О нет! - покачала головой Фабия. Так спешно, что седая прядь отделилась от ее аккуратной прически и повисла надо лбом, придавая ее лицу печальное и растерянное выражение. - Главное - это мечта Империи. Ты должен рассказать мне об этом. Коли вызвался диктовать. А если нет, я сама управлюсь.

- Мечта Империи, - задумчиво повторил гость. - Что ты вообще знаешь об этом, Фабия?

- Об этом говорят все и постоянно.

- Но тайна при этом не становится понятнее...

Небо было усыпано крупными звездами. На его фоне Небесный дворец казался синим мерцающим облаком. Меркурий сидел на ступенях Небесного дворца и смотрел вниз. Захватывающее зрелище. С такой высоты Рим казался переливающимся огнями драгоценным камнем. Внизу плескалось Внутреннее море, которое во времена наибольшего могущества римляне называли "Наше море". Теперь оно вновь сделалось всего лишь Внутренним морем. На африканском берегу сверкал золотыми огнями Карфаген. Веселилась и сходила с ума Александрия, и Антиохия подпирала вечернее небо стеклянными небоскребами банков. Сотни и сотни огней бесчисленных городов тлели вдоль побережья золотыми точками.

В последнее время Меркурий все реже появлялся в Небесном дворце, все больше затягивала его земная жизнь, все захватывающее и интереснее становились игры людей. Особенно одна, под названием "Рост капитала". Меркурий понимал, что его поведение непростительно для небожителя, но ничего не мог с собой поделать. Игры

людей казались ему куда интереснее божественных забав.

Налюбовавшись миром с высоты, бог торговцев и жуликов подошел к золотым дверям, и те бесшумно отворились. Перед Меркурием уходил вдаль, мерцая голубыми огнями, бесконечный атрий. Огромный дворец с земли был невидим, но внутри у него были вполне зримые стены и твердый пол. Меркурий не удержался и топнул по голубым светящимся плитам. В ответ послышался металлический гул небесной тверди.

По бокам бесконечного атрия тянулись сверкающие одинаковые двери. Из одной вышла пышнотелая жгучая брюнетка в легкой тунике из голубого шелка. Увидев Меркурия, остановилась и одарила бога игривым взглядом. На плече брюнетка держала амфору. Меркурий потянул ноздрями воздух. Амброзия! Каждый, кто попадал в Небесный дворец, сразу чувствовал этот ни с чем не сравнимый запах, аромат пищи богов, дарующей бессмертие. Меркурий хотел было последовать за наглой смазливой богинькой, имя которой он позабыл, но решил повременить - в Небесном дворце его ждало одно дело, куда более важное, чем прием божественной пищи.

Бог торговцев, жуликов и путей сообщения отыскал нужную дверь и предусмотрительно постучал.

- Да! - рявкнул изнутри низкий хриплый голос. - Это ты, Купидон?! Я же сказал: убирайся, чтобы я тебя не видел! Ты уже трижды стрелял в меня и каждый раз вместо сердца попадал в яйца. А это гораздо болезненней.

- Нет, это не Купидон, - ответил, смеясь, Меркурий и вошел.

На просторном ложе развалился здоровенный детина в красной тунике. У него были черные волосы и коротенькая борода, мясистый нос и толстые губы, маленькие черные нахальные глазки. Лежащий держал в руке бокал с нектаром, а сидящая в ногах красавица с ниспадающими до земли волосами массировала ему ступни. Одна нога Вулкана была заметно короче другой и искривлена - падать с Олимпа было ой как высоко. Две женские статуи из золота, сделанные так искусно, что казались живыми, стояли подле ложа. Когда небожитель желал выпить, одна из статуй тут же наклонялась и наполняла его кубок нектаром.

- Приветствую тебя, Вулкан! - сказал Меркурий. Божественный собрат не особенно обрадовался визиту.

- У тебя ко мне дело или пришел потрепаться? - спросил он хмуро.

- То, что я узнал, заинтересует тебя как повелителя рудников.

Вулкан презрительно фыркнул.

- Меня ничто не интересует. Кроме того, с кем спит сегодня Венера. Ты случайно этого не знаешь?

Венера! Рогоносца волнует лишь его блудливая женушка. Наверняка сегодня мастерил сто первую ловушку, чтобы поймать очередного любовника в кровати богини

любви. И что они только находят в этой красотке? Почему Марс бегает с перекошенным лицом по бесконечным переходам Небесного дворца и неустанно повторяет: "Венера! Венера!" Банковские операции куда интереснее самых головокружительных любовных интриг. Меркурий тоже побывал в объятиях Венеры, но в обращении с женщинами он практичен и предпочитал являться к ним в образе козла.

- То, что я узнал, как мне кажется, представляет угрозу, - заявил Меркурий.

- Слушай, мне надоели эти разговоры об угрозах. Сегодня Аполлон устроил катастрофу еще для двух глупцов, создавших летательный аппарат. Разве не сказано в законах Второго тысячелетия, что воздух для людей запретен? Сказано. Нет, все лезут... Допрыгаются. Я правильно говорю, Аглая? - Красавица-грация кивнула. - Если бы ты сообщил, с кем спит моя милая женушка, или донес Юноне, куда сегодня

отправился Юпитер в образе быка, твои сведения были бы нарасхват. В Небесном дворце всех интересуют только сплетни. Кстати, ты принес новый номер "Девочек Субуры"? - Меркурий отрицательно покачал головой. - Жаль. Я их очень люблю и храню некоторые номера. Особенно мне понравился последний. Аглая, - обратился он к грации. - Ну-ка достань мне этот вестник.

Аглая заглянула сначала под ложе, потом под изящный бронзовый стол на одной ножке.

- Куда-то исчез, - сказала она.

- Это Марс, проходимец, заходил, якобы для того чтобы попросить выковать ему новый панцирь, а сам стащил моих обожаемых "Девочек"...

Меркурий с тоской посмотрел сначала на Вулкана, потом на Аглаю.

- Я хотел обратить твое внимание на прибывшие в Массилию <Массилия - Марсель.> три торговых судна с грузом руды из колонии Конго. Руду грузят в фургоны и под охраной отправляют неизвестно куда. Такая странная руда, похожая на черную смолу. И еще...

- Послушай, я не хочу слышать про какую-то там руду, - оборвал его Вулкан.

- Это не какая-то руда. Это особая руда. Она... - настаивал Меркурий.

- Плевать на твою особую руду! Я только что выполз из кузни. Я устал. Мне надоело в тысяча двухсот сорок шестой раз ковать невидимые цепи. А тут лезешь ты и толкуешь о своей замечательной руде. Лучше выпей.

Золотая женщина наполнила кубок до краев. Сладкий дурман амброзии поплыл по комнате. Меркурий облизнул губы, предвкушая, и залпом опорожнил кубок. Все стало неважным: и подозрительные затеи людей, и эта руда, которая почему-то вызывала у Меркурия непреодолимый страх. Он давно не пил амброзии и сразу захмелел.

- Мы должны соблюдать величие, - разглагольствовал тем временем Вулкан. -

Мы боги - недостижимые и бессмертные. Какое нам дело до людей?! Пусть копошатся на своей земле, а гении за ними присматривают. Я правильно говорю?

- Неправильно...- отвечал Меркурий заплетающимся языком. - Люди - очень-очень опасные существа.

- Ерунда. Мелкота...- Вулкан поднял бокал с амброзией. - Любой из них за этот бокал сделает все, что угодно. Убьет, задушит или превратится в философа. Потому что в этом бокале бессмертие. Я правильно говорю?

- Неправильно, - покачал головой Меркурий. - Они выпьют амброзию, но взамен не сделают ничего. Люди постоянно обманывают своих богов. В этом их суть. Кстати, я вложил немало деньжат в прииски Республики Оранжевой Реки. Не хочешь присоединиться?

- Зачем? У меня есть моя кузня и амброзия. Что еще нужно богу? - пожал плечами Вулкан.

- Не могу пройти мимо такой сумасшедшей прибыли. Не могу, и все, - признался Меркурий.

Пошатываясь, покровитель торговцев и жуликов вышел из комнаты Вулкана.

- В следующий раз не забудь захватить с собой номерок "Девочек Субуры",- крикнул ему вслед покровитель промышленности и просвещения.

В атрии ярко разряженная рыжая красавица кинулась на шею Меркурию с воплем:

- Как я рада, что ты посетил нас, бог торговли и дорог!

Она наградила его поцелуем и скрылась за ближайшей дверью. Инстинктивно Меркурий схватился за пояс. Кошелька не было. Богиня воров Лаверна в триста сорок второй раз его обворовала.

Глава 2

Второй день Аполлоновых игр

"Как заявил вчера сенатор Гай Элий Мессий Деций, на ближайшем заседании сената он потребует создания комиссии для рассмотрения вопросов финансирования Физической академии, возглавляемой Трионом. Он не сообщил, известны ли ему факты о злоупотреблениях академии. Но все комментаторы сходятся на том, что предложение Элия о создании комиссии отнюдь не случайно".

"По заявлению консула, Рим не планирует налаживать какие-либо отношения с Чингисханом после гибели Римского посла в Яньцзине <Яньцзин - Пекин.>. С варварскими империями подобного толка Рим не собирается иметь никаких отношений".

"Акта диурна" Ноны июля <7 июля.>

Ночь перед поединком гладиаторы отдают сну. После ужина, составленного личным диетологом, их посещает только массажист, а затем гладиаторы беседуют с Морфеем. Все, кроме Вера. Вер никогда не следовал скучным правилам. Накануне поединка он непременно отправлялся в свою любимую таверну "Медведь" в Субуре, где вечерами собирался люд отчаянный и дерзкий - возничие Большого цирка, бестиарии, которые на арене запихивают головы в пасти львам и тиграм и заставляют слонов плясать под звуки свирели, нарядившись богом Паном.Таверна эта среди прочих выделялась тем, что бывала открыта до утра, и здесь всегда подавалось фалернское вино. Когда Вер вошел, в маленьком помещении было полно народу. В сизой пелене табачного дыма растекались желтки немногочисленных светильников. Все места были заняты. Но здоровенный возничий в красной кожаной куртке столкнул какого-то молокососа с табуретки и любезно пригласил Вера занять место рядом с собой.

- Да здравствует Юний Вер! - рявкнули посетители, почти так же дружно, как и зрители в Колизее.

Хозяин, тучный, как бочка, давно изучивший пристрастия знаменитого гладиатора, тут же наполнил серебряную чашу неразбавленным фалернским вином. Вер нe торопясь пригубил, смакуя знаменитый напиток.

- Много клейм спихнул? - поинтересовался возничий, залпом осушая кубок.

- Восемьдесят девять...

Среди посетителей прошел восторженный гул: клейма на второй день игр покупают неохотно - распорядители стараются свести в этот день на арене самых сильных противников. Угадать, кто победит, почти невозможно. Все ждали последнего дня, когда предугадать пары гладиаторов проще и когда сильные дерутся с самыми слабыми.

- "Гладиаторский вестник" утверждает, что желания, которые ты исполняешь, не сбываются, - заявил широкоплечий боксер с перебитым носом и тряхнул в воздухе обрывком бумаги. - Поэтому ты так часто побеждаешь.

Вер смерил взглядом здоровяка и не ответил. Не счел нужным. Вместо него в разговор вмешался возничий.

- Какой идиот читает "Гладиаторский вестник"?

Читай "Акту диурну", приятель. Пизон не успел ее купить.

Все захохотали.

- Вер, почему бы тебе не перекупить эту сучку вилду? Чтобы она вместо паскудных писала о тебе хвалебные статьи, - предложил возничий.

- Зачем? - спросил Вер. - Прежде она поносила Элия, теперь занялась мною.

Пизон платит - она пишет. Пусть пишет.

- Ты победишь завтра, Вер, непременно победишь! - слащаво и заискивающе проговорила крашеная в ярко-рыжий цвет красотка. Обольстительное тире, которое прочертили ее пышные груди в окаеме глубокого выреза, обещало немало сладостных минут Скоро я насобираю пять тысчонок и куплю у тебя клеймо.

- Клеопатра, душка, - загоготал возничий. - Ты скорее родишь, нежели наскребешь столько!

- Соберу, - упрямо повторила Клеопатра. - К следующим играм. Я в долг возьму. У меня и так долгов десять тысяч. Или двенадцать? А, неважно. Все равно я их никогда не отдам.

- Вер, возьмешься исполнить желание шлюхи? - поинтересовался круглолицый упитанный молодой человек в пестрой тунике, в каких любят щеголять репортеры.

Вер пожал плечами:

- Почему бы и нет. Если она заплатит, я исполню.

- А желание разбойника? Убийцы? - не унимался толстяк и в предвкушении интересного спора вытащил из нагрудного кармана блокнотик.

"Завтра нацарапает статейку на последней странице "Девочек Субуры",- подумал Вер.- Что-нибудь омерзительное, ни капли не похожее на мои слова".

Порой Вер замечал, что некоторые люди начинали ненавидеть его с первого взгляда. В чем причина подобной антипатии, гладиатор понять не мог.

- Убийц и разбойников цензоры вносят в гладиаторские книги,- напомнил Вер.- Их желания не исполняются.

- Я бы внес туда и шлюх, - заявил толстяк.

- Что?! - взревела Клеопатра.- Да я тебе...- Она заехала толстяку в нос, да так, что тот кубарем слетел с табуретки. - Бей его! - вопила Клеопатра. - Он хочет отнять у нас истинное право римских граждан.

Все смеялись, но товарки на помощь Клеопатре не спешили.

- Ну что же вы смотрите! - кричала Клеопатра, кидаясь жареными орешками и финиками в незадачливого репортера. - Он нарушает мои права!

Все вновь захохотали.

- Вер, а ведь мы с тобой схожи, - неожиданно заявила Клеопатра, поворачиваясь к гладиатору. - Оба исполняем чужие желания. Мы с тобой - главные люди в Риме после императора.

- Клянусь Геркулесом, я знаю ее желание! - воскликнул возничий. - Клепе хочется замуж. Так ведь? Я угадал?

Клеопатра уперла руки в бока и показала насмешнику язык.

- Да, хочу! Но не за пьянчужку или безларника вроде тебя. А за сенатора.

Вот вам, ясно?

- Такое желание не исполнит даже Вер! - крикнул репортер.

- Отчего же. Вероятность один к двадцати, - прикинул гладиатор. - Сенатор - дряхлый старичок лет под восемьдесят, который самостоятельно не может надеть сандалии. Таких в сенате достаточно. Случаю надо лишь организовать встречу будущей парочке. Клепа, ты будешь подавать сиятельному мужу грелку в постель.

- Ну нет! - Клеопатра обвела присутствующих черными сверкающими глазами. -

К чему мне старик?! Я получу молодого и красивого. Вот Элий, к примеру, собирается жениться на Марции, а чем я хуже?!.

Клепа хочет выйти замуж за Элия! - закричал возничий.

- Зачем тебе Элий? - вмешался в разговор темноволосый парень в одежде фокусника. - Он самый бедный из всех шестисот сенаторов.

- Где ты нашел бедных сенаторов? - возразила Клепа. _ у сенатора должно быть не меньше миллиона, или ты забыл?

- Миллион - это не так и много. Особенно для тебя Клепа. "Акта диурна" недавно публиковала список доходов и оценку имущества сенаторов. Так вот Элий - на последнем месте, - не уступал фокусник.

- Все это брехня, Кир! - уверенно заявил возничий. - Будучи гладиатором, Элий должен был заработать бешеные деньги.

- Он все отдал в фонд Либерты.

- Очередные сочинения вестников! - не унимался возничий.

- Редьку тебе в зад, тупица! Вер, скажи, ты же знаешь, - потребовала Клепа.

- Я не доказываю клеветнику, что он клевещет, - Вер улыбнулся, глядя возничему в глаза. - Я его просто убиваю...- возничий поперхнулся и на всякий случай отодвинулся подальше от Вера. - Так вот, Элий действительно отдал свои призовые деньги в фонд.

- Все гладиаторы - убийцы, - напомнил возничий. - Даже Элий.

- Но он не виновен, - вступилась за своего любимца Клепа. - Иначе не сидеть ему в сенате. Цензоры за этим следят строго.

- Я не верю цензорам,- упрямился возничий.- И твоему Элию я не верю, хотя его и считают честным. Да я и себе не верю.

- И правильно делаешь, - ухмыльнулся Кир-фокусник.

Вер пил и не пьянел. Слушал бесконечный треп посетителей и не веселился.

Внутри него как будто лежал кусок льда, и этот лед ничто не могло растопить - ни вино, ни чужой смех, ни вульгарные шутки. Даже ласки такой горячей девицы, как Клепа, не помогли бы.

Молоденький галльский бард в голубой тунике принялся петь, подыгрывая себе на испанской кифаре . Ему хлопали и свистели одновременно.

- Эй, парень, шел бы лучше в гладиаторы! - крикнул Кир-фокусник.

Певец смутился, поспешно уселся за свой столик и залпом опрокинул кубок с неразбавленным вином.

- Вер, сделай всех талантливыми! - крикнул возничий. - Чего тебе стоит!

Невозможно слушать подобное блеянье!

- Вер, сделай всех счастливыми! - подхватил толстяк-репортер.

Вер отрицательно покачал головой.

- Подобные желания не исполняются.

- Это почему же?! - возмутился возничий. - Мы купим клейма. А ты победишь.

Для верности можешь пришить противника.

- Да, да, - радостно закивала Клепа. - Неужели тебе не надоело излечивать от геморроя и возвращать потерявшихся собачек? Это все равно, что обслуживать импотентов. Счастливые - все. Одно желание, и мы - на верху блаженства. Непрерывный оргазм.

Ее глаза блестели. Возничий положил свою широкую ладонь на пышную ягодицу Клеопатры. Ему уже казалось, что желание всеобщего счастья исполнилось.

- А если я проиграю? - спросил гладиатор. - Тогда все сделаются несчастными. Навсегда.

- Ты не можешь проиграть! Ты выиграешь! - заорали все наперебой.

- Сколько ты хочешь за такое клеймо? Десять тысяч? Двадцать? На третий день игр мы берем клеймо. И все - счастливы. Все... все...

- Мало, - вмешался в разговор хозяин. - Такое клеймо должно стоить не меньше миллиона.

- Скинемся! - уверенно заявил возничий. - Мы - будущие благодетели Рима.

Нас причислят к богам и поставят статуи возле Колизея.