Сипякин охотно оформил Ласковина у себя. Но на курсы телохранителей так и не
отправил. Скорее всего, просто не успел.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ласковин, - крикнули из бухгалтерии, - телефон возьми!
Андрей, уже надевший куртку, чтобы выйти на улицу, поморщился.
- Митяй, подожди в машине, - попросил он. - Я недолго. Минута.
Вышло, однако, несколько больше минуты.
Звонил Мишка Гудимов, приятель с институтских времен.
- Андрей, у Витьки неприятности!
Витька, младший брат Михаила. Андрей был с ним неплохо знаком. Настолько
неплохо, что даже пристроил тренироваться к Зимородинскому. Оболтус, конечно, но
оболтус способный. Через год желтый пояс сделал. Правда, с первым разрядом по
дзюдо за спиной, а Слава по таким специалист. Желтый пояс, конечно, это так,
щелчок. Перед девочками в институте выдрючиваться. При этом гонора у парня -
прямо Ван Дамм в детские годы. Способный парень, неглупый... но дурак.
- Что-то стряслось? - спросил Андрей, не особенно удивившись Витькиным
неприятностям.
Да, стряслось. Сцепился Виктор Гудимов с кем не надо. И выставили ему счет: три
тонны баксов. "Пацан, правда, кричит, что сам разберется, но, Андрюха, ты же
знаешь... а три тонны нам не поднять! Хоть квартиру продавай! Витька - дурак, он
доиграется, а у тебя же связи!"
- Хорошо, - сказал Ласковин. - Вечером приеду.
- А сейчас никак? - Голос у Мишки прямо больной. - Сейчас никак, Андрей, а?
- Что, - спросил Ласковин, - вечером поздно будет?
- Угу.
"Да, брат, - сказал сам себе Ласковин. - Если направил человека - отвечаешь".
Так Слава говорил. Вмешался в чужую жизнь - веди. И расхлебывай. А он, Ласковин,
вмешался. Хотя бы тем, что к Зимородинскому привел. Да и не в Витьке дело, а в
том, что Михаил просит. А Михаил такой человек, которому отказать нельзя. Потому
что сам никогда не откажет.
- Ладно, - буркнул Андрей. - Еду.
- Митяй, - сказал он, выйдя, своему другу-напарнику. - У меня проблемы.
Управишься сам? Или, хочешь, я с Шестом договорюсь?
- Обойдемся. - Николай похлопал Ласковина по руке. - Тебе-то помощь не
требуется?
- Пока нет.
- Подбросить?
- Спасибо, я на своей!
Ласковин сел в свою "шестерку", "Жигуленку-сестренку" (любил свою машину, берег
и холил, как мог), дал двигателю немного разогреться и поехал на Кошевого к
Гудимовым.
История и впрямь оказалась скверная. Началось с того, что Гудимову-младшему дали
по роже. Ни за что ни про что, как он утверждал. Шел себе спокойно по улице -
навстречу три качка. И крайний так, мимоходом, ткнул Витьке в зубы. И дальше
пошел. Психология у качка простая: идет какой-то киздюк, смотрит нагло... В рыло
ему, чтоб скромнее был!
Витька скромнее не стал. Тычок ему этот, безвредный, воспитательный, - как
мулета для быка. То есть поначалу он слегка обалдел, а потом разогнался, каратэк
хренов, и влепил обидчику май-тоби гери, то бишь удар ногой вперед в прыжке, по
почкам. Положил, естественно. Тут ведь особенного искусства не требуется. Ладно
б, отомстил - и ноги! Так нет, вздумал крутизну свою показать, вякнул что-то
вроде: "Ну, кто следующий, козлы?" Глупость - это болезнь, честное слово! Если
уж решил разбираться со всеми, бил бы сразу, глядишь, и вырубил бы всех, пока
расчухивались. Качки, они качки и есть. Пока раскачиваются, пока пиво в желудках
взболтают, нормальный боец отлить успеет. Но Витька базаром своим бестолковым им
фору дал. Очухались. А очухавшись, тут же взяли его в оборот. Да и с поправкой,
что не прежние времена, когда у таких в активе руки-ноги да, может, нож
самодельный. Теперь у каждого ствол, да не просто так, с лицензией. Взяли Витьку
в оборот, и тут он, хоть и с опозданием, сообразил, чем пахнет, включился, в
линию их поставил (Слава Зимородинский если уж учит, так добротно), ближнему -
сумку, как учили, - "на, - кричит, - лови!". Тот поймал. Кто не знает - всегда
покупается. Витька ему по яйцам - и ходу. Второй шмальнул из газовика пару раз с
нулевым результатом - и гуд бай, Америка! Гуд бай-то гуд бай, но сумка Витькина
у них осталась. А в сумке - форма спортивная, кроссовки, бутыль "Хиро" и...
конспект Витькин по АСУ. Со всеми данными.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как парня вычислили!
Позвонили домой, попросили Витю. Трубку Михаил взял, а то сопляк так бы и
молчал, пока голову не отрезали бы.
- С кем я говорю? - спрашивает.
- А я - с кем?
- С братом.
- Ах с братом... ну так вот, братан... - И сообщили про моральную компенсацию.
Андрей выслушал, помолчал (ну что тут скажешь?), похмурился. Витек держался
героем. Прямо Иван-царевич перед решающей битвой. Как в известном анекдоте:
подъезжает Иван-царевич к заветной пещере. "Выходи, - кричит, - Змей-Горыныч!
Выходи, биться будем!" В пещере молчат. Он еще раз. И еще. С третьего же раза
отзывается Змей-Горыныч. Не из пещеры, сверху. "Биться так биться! - отвечает. -
Но зачем же в жопу-то кричать?"
Вот это Андрей ему и пересказал своими словами. И назидательную историю
присовокупил, с подробным описанием, что от героя остается, если его бензином
спрыснуть и спичку бросить. А также напомнил, что не сирота Виктор Гудимов, что
есть с кого спросить, если что не так.
Скис витязь. Притих. И это было хорошо. Если он, не дай Бог, еще раз захочет
крутым себя показать - баксами уже не отделаешься.
Скис Иван-царевич. Но еще больше расстроился его старший брат: "Что же делать,
Андрей? Подскажи, ты эту публику знаешь!"
Тут Михаил преувеличил. "Эту публику" Ласковин не знал, и знать не желал. Его
наняли - он работает. Сявки наедут - они с Митяем выжмут из них водичку и
сушиться повесят. А там, где уровень повыше, Конь сам бороздит. Авторитет с
авторитетом. Публика! Андрей вспомнил, как приехали за товаром в одну московскую
фирму. Сели кофе попить (устали, ночь в дороге), а напротив шибздик сидит. Щеки
до плеч, ростом Ласковину по плечо, Митяю - по пояс. Сидит, воки-токи из
пиджачка торчит. Глядит на мир, как попугай с насеста. Митяй спрашивает:
"Работаешь здесь?" - "Нет, - отвечает. - Я - бандит". Верней: "Я - Бандит!"
Срань тараканья! Впрочем, жаль, что не все такие. Были бы все - проблем бы не
было. Хотя и работы у Ласковина и Митяева - тоже.
"Так, - прикинул Андрей. - Шаг первый - перевести это дело с Витьки на себя!"
"Твои проблемы - мои проблемы!" - сказал в свое время господин Сипякин. Это к
тому, что теперь Ласковин - не сам по себе человек, а его, Коня, работник.
Значит, если кто ласковинскую "Жигуленку" помнет и возмещения потребует, сразу
же в поле зрения возникнет третья сторона, охранное бюро "Шлем". А также
организация, которой охранное бюро регулярно платит членские взносы. Долю в
общак, иными словами. "Твои проблемы - мои проблемы!" И это был не треп. Когда у
Митяевой жены сумку в транспорте порезали, Конь в три дня все раскрутил и
вернул: деньги, документы, даже сумку новую - в подарок. "Шлем" защитит от любых
ударов судьбы! - так написано в рекламе.
- Ладно, - сказал Ласковин. - Попробую помочь. Имей в виду, Мишок, заплатить,
скорее всего, придется. Не три тонны, конечно, но придется. Когда срок?
- Сегодня, - ответил Гудимин. - В пять.
Андрей взглянул на часы: пятнадцать сорок шесть.
Он позвонил на работу. Сипякина не было. Митяй тоже еще не вернулся. Плохо. С
Конем лучше договариваться загодя.
- Значит, так, - сказал Андрей. - На стрелку с Витей пойду я. Попробуем
разобраться спокойно. А ты без пятнадцати пять позвони мне на работу и спроси
Митяева Николая. Расскажи все как есть и добавь, что я в это дело включился.
Пусть с шефом от моего имени поговорит. Да, не забудь сказать, что брата твоего
Виктором зовут. (У Коня к собственному имени слабость.) Теперь ты. - Ласковин
повернулся к младшему. - Оденься скромно, рот вообще не открывай, будут бить -
терпи. Не дай тебе Бог еще раз руки распустить!
- Но я же прав, Андрей! - воскликнул Виктор. - Они же...
- Всё! - отрезал Ласковин. - Был бы ты неправ, меня бы здесь не было. Басню про
волка и ягненка в школе читал? Еще вопросы есть?
- Нет, сэмпай!
- Отбываем через десять минут.
От Олега Кошевого до Звездной - еще тот крюк.
Ласковин на всякий случай проявил осторожность: поставил машину не у самого
метро, а напротив, по диагонали, во дворе. Сто метров пешком пройти не труд.
Некрепкий морозец покалывал щеки. Начинало темнеть - дни в Петербурге зимой
короче детских штанишек. Сбоку от метро - толпа на автобус. Пестрые, как елка в
дурдоме, витрины киосков.
Гудимов-младший болтал непрерывно. Мандраж.
- Иди водички купи, - велел ему Ласковин, останавливаясь слева от выхода из
метро. При этом проследил взглядом за парнем: место людное, но при известном
навыке можно и из толпы вынуть. По-тихому. А уж перо вставить - это как давеча в
буфете Мариинского театра. Виктор вернулся через пару минут, принес две банки
кока-колы.
- Пей! - распорядился Ласковин. Вторую банку он положил в карман: пригодится.
- Вот они, - сказал Виктор. - Из тачки выходят. Серый "форд"!
Андрей медленно повернул голову. Серый "форд-сьерра". Да, выходят. Четыре качка.
Нет, четыре бывших качка, а теперь - говнодава. Это в смысле: пожрать от пуза,
переболтать с коробкой пива и выдавить ясное дело что. В каждом - под сотню
кило. Крутые, как бычьи яйца. Осматриваются. Вернее, себя демонстрируют.
Пусть-ка ответчик сам подойдет. А не подойдет - сырым съедим!
- Пошли, что ли, сэмпай? - возбужденно проговорил "ответчик".
- Погоди! - Андрей присматривался к припарковавшейся за "фордом" "девятке". Нет,
вроде сама по себе.
- Ладно, пойдем. Слева от меня держись.
Заметили их шагов за десять. Как раз когда из метро народ повалил. Один из
Посняков Андрей
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Березин Федор
Шилова Юлия
Сертаков Виталий