Чтение 3–й страницы книги ~Повелитель Островов~

Черный раздвоенный язык вывалился из раскрытой безгубой пасти с шипением, с каким вода изливается в растопленный жир. Рептилия подпрыгнула на всех четырех лапах. Кашел взмахнул посохом как дубинкой, откинув голову чудовища, - и еще одна стрела пронзила мягкий, незащищенный треугольник на горле морского демона.

Он отчаянно изогнулся, щелкнув челюстями у собственного хвоста. Кашел замахнулся, выждал удобный момент и обрушил свой посох так, что перебил хребет твари как раз меж лопаток.

Передние лапы рептилии продолжали отчаянно загребать землю в последней попытке сдвинуться с места, но задняя часть туловища только дергалась и изгибалась, не получая сигналов от мозга. Кашел сделал шаг назад, переведя дух. Кровь морского демона издавала резкий медицинский запах.

Вдруг он услышал отчаянный крик Гаррика. Кашел крутанулся, используя посох в качестве точки опоры.

Два морских демона, напавшие на овцу, тяжело возились рядом с телом своей жертвы. Стрелы Гаррика сделали свое дело - чудовища медленно, но неотвратимо издыхали. Но, занятые схваткой с двумя другими, появившимися из моря, друзья проглядели пятую тварь. Должно быть, она незаметно проплыла по Паттерн-Крик, привлеченная шумом сражения и движимая охотничьими рефлексами. В решающий момент она подкралась и сомкнула свои челюсти на правой икре Гаррика.

Кашел в ужасе закричал, но Гаррик не растерялся. Он воткнул нижний конец лука в пасть чудовища и, пользуясь им как рычагом, разомкнул страшную хватку. Тут же хлынула его собственная кровь. Кашел со всего размаха хрястнул морского демона по черепу - раз, другой, третий... Зубы крошились и клацали в бессмысленной попытке удержать жертву.

Наконец Гаррик был свободен. Он сделал два неверных шага от поверженного чудища и произнес:

- Все в порядке! Я...

Но тут его ноги подогнулись, и юноша рухнул на землю. После перенесенного шока лицо его было смертельно бледным.

Кашел швырнул посох на землю и подхватил друга на руки. Не разбирая дороги, он ринулся к деревушке - так огромный бык несется к заводи после целого дня пахоты.

- Приведите отшельника! - кричал Кашел, увы, зная, что услышать его некому. - Приведите отшельника для Гаррика!

Перед глазами Гаррика было два мира, как если бы он видел их нарисованными на стеклянных стенах - одну перед другой. Одна часть его разума гадала, какая же из этих картинок реальна. Но другая знала ответ: обе были частью реальности.

Он лежал на соломенном тюфяке в общей комнате постоялого двора. Мог видеть и слышать. Полагал, что мог бы также ходить и говорить, если б захотел. Другое дело, что его сознание, заключенное в упомянутые стеклянные стены, не видело причин хотеть этого. Или вообще чего-нибудь...

Рядом с ним находились Ноннус, Теноктрис и члены семьи Гаррика. Даже у Лоры появился сосредоточенный взгляд, хотя обычно тревога выражалась у нее в брюзжании и бесконечных жалобах по совершенно вздорным поводам.

Кашел сидел в уголке, спрятав лицо в руках, и бубнил свои извинения за то, что случилось. Гаррик сказал бы - честно! - что друг ни в чем не виноват, если б сделал выбор говорить. Ведь в тот момент он сам глядел только на ужасного монстра перед собой. Кто же мог подумать, что там окажется еще пятый морской демон! Правда, никто не мог бы себе представить и четырех чудовищ подряд в таком месте, как Барка... А стрелы, которые Гаррик послал в эту парочку убийц, не настолько надежно пригвоздили их к месту, чтобы исключить повторную атаку.

Тут же в комнате суетилась Илна. Она входила и выходила, занятая работой по хозяйству, которую расстроенное семейство переложило на ее плечи. Поймав взгляд Гаррика, она спокойно кивнула ему. Девушка сохраняла бесстрастное выражение лица, хотя затвердевшая линия подбородка выдавала ее тревогу.

Заходили и другие односельчане - выразить соболезнования, выпить кружку эля, но главным образом чтобы оказаться сопричастным волнующему моменту. Гаррика, конечно, все любили, но тем не менее... Нападение морских демонов являлось крупнейшим событием в жизни общины за последние пятьдесят лет!

- Целых пять чудовищ! А перед тем небывалый шторм... Говорю тебе, Райз, это дурное предзнаменование. Я собираюсь сообщить об этом герцогу Ласкаргу.

- Брось, Катчин! Ты говорил то же самое в прошлом году, когда большой морской окунь ускользнул в водосток прежде, чем ты за ним потянулся. Хотя дело в том, что ловкостью ты можешь поспорить с коровой на льду. Как, ты сообщил своему другу герцогу о морском окуне?

Мышцы правой икры были сильно поранены, вся нога ощущалась как ледяная колода. Ноннус прочистил раны, но вместо того, чтобы, как обычно, глубоко прижечь их раскаленным железом, он обмотал больную ногу паутиной, а сверху обильно намазал какой-то мазью.

- А ты разве не наложишь на раны швы? - раздался неуверенный, испуганный голос Райза.

- Колотые раны требуется дренировать, - спокойно пояснил Ноннус. - Особенно нанесенные зубами. Иначе может возникнуть нагноение. А укусы морских демонов куда хуже человеческих укусов. Если будет на то милость Госпожи, раны сами затянутся и останутся просто небольшие углубления.

Теноктрис сегодня сменила платье. Впрочем, это казалось таким же изношенным и залатанным, как вчерашнее. Ее правая щека и внутренние стороны обеих рук были малиновыми и блестящими от свеженанесенной мази, но в остальном она выглядела вполне оправившейся после тяжелого испытания, которое выпало на ее долю. Там, где не было ожогов, кожа выглядела свежей и здоровой.

Пока остальные стояли в сторонке, Теноктрис трудилась над Гарриком вместе с отшельником. Она написала какие-то слова на тонкой дощечке и теперь читала их нараспев, пока дощечка горела в одной из угольных жаровен, которыми обычно Райз пользовался для обогрева верхних помещений. Дым клубился вокруг Гаррика кольцами, совершенно не зависящими от сквозняков в комнате. Иногда ему даже удавалось прочесть что-то в этих клубах, но значение ускользало от понимания, как рыба уходит на глубину от незадачливого рыбака.

Пламя мерцало голубым светом и издавало кисловатый медный запах, отличающийся от обычного смолистого духа горящей сосны. Гаррик догадывался, что именно действия Теноктрис вызывают у него странное состояние раздвоенности, но, по правде говоря, это мало волновало его.

Его вообще мало что волновало в настоящий момент. Посему факт, что спасенная им женщина оказалась колдуньей, юноша воспринял как должное.

Наконец пламя в жаровне погасло, но дым продолжал кольцами вращаться вокруг Гаррика. Во всяком случае, так ему казалось. Возможно, то была такая же иллюзия, как слова, прочитанные им в воздухе... Ноннус поднялся с пола возле каменного очага, где он стоял, коленопреклоненный, и присоединился к Теноктрис. Теперь они вместе стояли у постели Гаррика.

- С ним все будет в порядке? - спросила Илна, стоявшая в дверях.

Гаррик уловил запах пахучей подливки, готовящейся на кухне. Аромат казался приятным, но абсолютно не будил аппетита. Похоже, чувство голода было столь же чуждо ему, как и трупу.

- Его жизненные соки очень быстро возвращаются в равновесие, - ответила Теноктрис. - Он сильный юноша. К тому же раны обработаны очень профессионально.

Она кивнула в сторону Ноннуса; ее седые волосы облепляли голову на манер скуфейки.

- Думаю, все пройдет, останется лишь несколько шрамов.

- Если будет на то воля Госпожи, - согласился (или предупредил) Ноннус.

- Вы молились, - произнесла Теноктрис. Голос ее звучал так, будто слоги в словах заржавели и вылетали с трудом. Гаррик затруднялся определить ее акцент, даже сейчас, когда его ум, похоже, пришел в целостность и воспринимал вселенную в ее единстве. - Еще когда занимались мною...

Ноннус пожал плечами.

- Я надеюсь, что великие боги существуют, - сказал он. - Уверен, то же самое можно сказать в отношении малых духов каждого места. Я молюсь, потому что надеюсь на помощь богов и потому что мне нужна вера.

- Я, пожалуй, пойду, - неуклюже поднялся Кашел. При взгляде на него почему-то вспоминалась артель работников, которая тянет тяжелый плуг через заболоченное поле. - Нужно принести вещи с пастбища: книжку Гаррика, его сумку... ну и все остальное. Бейпин собрал отару или, во всяком случае, пообещал собрать.

Он шагнул к постели и, опустившись на колени, сжал правую руку друга в своей.

- Мы сегодня поедим здесь, Кашел, - окликнула его Илна из кухни.

- Если б я мог есть! - проворчал ее брат. Он поднялся и ушел.

- Я могу видеть только планы силы, - произнесла Теноктрис, обращаясь к отшельнику примерно так, как мастер говорил бы с ремесленником другой специальности. - Все остальное, о чем толкуют: боги и судьба, добро и зло - все это мне ни разу не довелось видеть.

- О, я-то видел зло, - тихо откликнулся Ноннус с улыбкой, бледной, как зимнее небо. - Я сам был злом, госпожа моя.

Два независимых мира медленно покачивались перед глазами Гаррика, оба очень явственные. В одном находилась его семья и многочисленные друзья. В другом - водоворот под углубляющимся корнем скалы. Его течение было столь же медленным, как движение звезд на небе. И он крепко держал Гаррика и чудовищ, застрявших в его тенетах.

А на сухом дне моря стояла фигура в капюшоне и бросала в душу Гаррика сноп фиолетового огня.

- Ты присматривала за братом ночью, - говорила Илна, переворачивая камешек носком туфли. Крошечный черный краб выскочил из-под него и бросился со всех ног разыскивать себе новое убежище среди обкатанных волнами камней, выброшенных на берег подобно Теноктрис. - Как он, на твой взгляд?

Девушки отправились на берег, сказав всем, что идут порыскать в поисках чего-нибудь ценного после шторма. Случалось, что волны выбрасывали сундучок с серебряной посудой или отличный кусок янтаря, отломавшийся от окаменелого дерева, сотни лет назад похороненного на дне Внутреннего Моря. На самом деле Илна хотела побеседовать с подругой о том, что происходит. Несомненно, аналогичное желание было и у Шарины.

- Никогда не видела, чтобы люди так шумели во сне, - вздохнула та. Как и Илна, она шла, глядя себе под ноги. - Это меня напугало, хотя дыхание у него ровное. Конечно, была небольшая лихорадка, но, по словам Ноннуса, беспокоиться не о чем. Он ожидал гораздо худшего.

Илна взглянула на подругу.

- Ты доверяешь отшельнику? - спросила она. Шарина посмотрела ей в глаза.

- Да, - ответила она ровным голосом. - Доверяю. Илна кивнула и продолжала исследовать мусор под ногами.

На темном камне лежала перевернутая раковина, мерцающая, как снежинка. Илна аккуратно взяла ее в руки, удивляясь, как это пять ее хрупких верхушек остались целыми.

На оборотной стороне раковины зияла неровная дыра. Кто-то прогрыз ее, чтобы добраться до нежного моллюска. Девушка поморщилась и швырнула находку в море.

- Она ведь была красивая, - с мягким укором сказала Шарина.

- Пока не рассмотришь изнанку, - возразила Илна. Она подавила вздох. - Вот так и в жизни все.

Подруги пошли дальше.

- Женщина, которую спас Гаррик, колдунья, - молвила Шарина себе под ноги. - Она произносила заклинания над ним. Прямо в открытую.

- Я видела, - сказала Илна.

Вспомнилось, как захолонуло сердце, когда она выглянула из кухни и увидела Теноктрис, читающую нараспев заклинания над дымящейся жаровней. В первый момент она хотела что-то возразить, но семья Гаррика молчала, будто происходящее столь же естественно, как дневной свет. И отшельник невозмутимо продолжал свое лечение. Некоторые из посетителей испуганно обсуждали увиденное, но никто не сделал попытки вмешаться.

Ну и Илна промолчала.

- Раньше я думала, что колдуньи творят свою магию тайно, - рассуждала Шарина. - Мне казалось, они приносят в жертву младенцев и вызывают ужасные сущности из преисподней. Она же просто сожгла щепку и произнесла несколько слов. Я не знала, что делать, поэтому не сделала ничего. Все выглядело так безобидно... Но она действительно колдунья.

- Да, - согласилась Илна. Ей в голову приходили те же мысли. В глубине души она решила, что не станет мешать никому, кто пытается помочь Гаррику. Пусть он и впрямь творит хоть самую кровавую магию в самую темную полночь. - Я знала, что она... кто-то. Как только прикоснулась к ее платью. Знаешь, оно странное. Не похоже ни на что в нашем мире.

Шарина кивнула с отсутствующим видом. Основываясь на словах подруги, она отнесла странность скорее к материи платья, нежели к месту, откуда оно прибыло. Во всем, что касается тканей, она привыкла доверять Илне не меньше, чем мнению Кашела о поведении овец.

- У Ноннуса нет никаких возражений против этой женщины, - продолжила Шарина через минуту. - Я спрашивала его позднее. Он ответил, что не берется судить, что правильно для других людей. И в любом случае, сказал Ноннус, Теноктрис не пошла бы в те места, куда он и сам не пошел бы. Мне кажется, я понимаю, что он хотел сказать.

Ей не хотелось заострять внимания на своем последнем замечании - так же, как Илна не стала объяснять, почему платье показалось ей необычным.

- Меня пугает все, что происходит, - призналась Илна. Она не была уверена, стоит ли об этом говорить. Полуденное солнце заливало пляж, волны весело набегали на берег, но девушка изо всех сил обхватила себя руками, пытаясь согреться. Казалось, ее тело превратилось в лед. - Это давит на меня, и я не знаю, что делать.

Шарина молча бросила на нее взгляд. Лицо у нее при этом было пустое и невыразительное - так мы встречаем неуместные откровения друзей.

Что-то блеснуло далеко на востоке. Илна выпрямилась.

- Это корабль, - сказала она, вглядываясь. - Слишком уж он большой для рыбачьей лодки.

Шарина поднесла ладони к глазам, пытаясь загородиться таким образом и от блеска волн, и от солнечного света. Затем повернулась к подруге.

- Нам надо возвращаться, - напряженным голосом произнесла она. - Побежали.

Девушки ускорили шаг, юбки полоскались у них между ног. Оказывается, они зашли на север почти на полмили* [Миля - единица длины, имевшая распространение в национальных неметрических системах единиц и применяющаяся теперь в морском деле. Морская международная миля равна 1,852 км. В Великобритании и США сухопутная миля равна 1,609 км.] - гораздо дальше, чем собирались. И гораздо дальше, чем хотелось бы сейчас, на обратном пути.

- Должно быть, это какой-нибудь крупный торговец, застигнутый штормом, - говорила Илна, расшвыривая на ходу мелкие камешки. - Не думаю, что они завернут в Барку. По крайней мере, если им не требуется ремонт...

- Это не торговый корабль, - ответила Шарина. Она оглядывалась, прикидывая возможности крошки Илны и решая, стоит ли идти дальше.

Илна прибавила шагу, зная, что Шарина легко может обогнать любого в деревне на такой дистанции.

- Он слишком большой, чтобы быть рыбачьей лодкой, - еле выдохнула она.

- Там сотни весел! - крикнула Шарина. - Это не торговое судно с несколькими гребцами. Торговцы никогда не пожертвуют прибылью, оплачивая такую кучу народу. Это военный корабль - как в старинных рассказах!

Резкий металлический звук разбудил Гаррика, как он подумал сначала - ярким солнечным утром. Мгновением позже он понял, что находится не на своем чердаке, а в общей комнате постоялого двора. За окном же, выходящим на южную сторону, стоит не утро, а жаркий полдень.

Он попытался оторвать голову от подушки, набитой конским волосом, и обнаружил, что его разум и чувства до сих пор прикованы к серому чистилищу, где они пребывали во время забытья. Он не был даже уверен, какой именно сегодня день.

Гаррик хотел спросить об этом, но голос подвел его.

- Ах! - лишь прохрипел он.

Рука отшельника, подобно мощному корню дуба, проскользнула ему под спину и помогла принять полусидячее положение.

Другой рукой он поднес к губам Гаррика деревянную бутылочку, которой обычно пользуются пастухи.

- Вот, - сказал он, - смочи губы. Это эль.

После этого отшельник обернулся и крикнул на кухню:

- Принесите миску бульона и маленькую ложечку. Быстро!

Лора мгновенно выглянула из дверей кухни, как белка из гнезда.

- Это еще что такое? - возмутилась она. - Никто не смеет командовать мною в моем собственном доме! И уж никак не грязный отверженный, живущий в пещере!

- Я принесу, - пробурчал Райз, входя в дом со двора. Скрип ржавых петель как раз и разбудил Гаррика.

Не глядя, Лора посторонилась ровно настолько, чтобы дать мужу пройти. Эти двое не смотрели друг другу в глаза, даже когда оказывались рядом.

Бутылочка оказалась намного удобнее кружки - эля Гаррику удалось отпить, не пролив на себя ни капли. Правда, первый глоток пришлось сплюнуть на пол, поскольку весь рот у него был обложен какой-то гадостью. Зато все остальное пошло хорошо.

А пол, ну что ж... Тростник, устилавший деревянный пол, все равно пора было менять. Он как раз собирался в то утро нарезать свежего тростника, но в последний момент изменил свои намерения, решив провести время за чтением и беседой с Кашелом.

- Я была приближенной самой графини Теры, - сообщила Лора, обращаясь к несуществующей аудитории. - Мужчины признавали, что я красивее многих благородных дам!

Гаррик нисколько в этом не сомневался. Его мать была невысокой женщиной изящного телосложения. Даже сейчас ее кожа сохраняла гладкость и нежный, глянцевый оттенок слоновой кости.

- Прошу прощения, - извинился отшельник. Слова вылетали сами по себе - взгляд он не отводил от больного. - Я оговорился.

- С моря что-то приближается, - подала голос Теноктрис, до того молча стоявшая у окна. Гаррик даже не заметил ее вначале. Теперь он огляделся - но больше в комнате никого не было.

- Что именно? - спросила Лора. Ее раздражение прорывалось в голосе - он становился все громче и тверже с каждым словом. - Хочешь сказать: снова эти проклятые твари?

Теноктрис откинула щеколду - крепкий брусок, призванный противостоять сильным восточным ветрам, таким, как недавний шторм, - и открыла дверь. Соленый бриз принес легкий запах дыма и напомнил, как недавно она жгла деревяшку, читая свои заклинания. Теноктрис направилась к берегу и скоро скрылась из поля зрения Гаррика.

Появился Райз с деревянной миской дымящегося бульона и маленькой роговой ложечкой, которой обычно отмеряли специи. Ноннус боялся, что в своем нынешнем состоянии Гаррик не справится с обычной ложкой.

- Думаю, со мной все в порядке, мама, - сказал юноша. Сейчас, когда первый шок пробуждения прошел, он действительно чувствовал себя на удивление здоровым. Тут было чему удивляться, ибо он помнил, как выглядела его нога, когда он при помощи лука разжал вонючие челюсти рептилии. Тогда каким-то внутренним взором он заглянул внутрь и даже сквозь рану. И теперь знал: что бы Теноктрис не подразумевала под "равновесием жизненных соков", именно это равновесие служило причиной быстрого выздоровления.

Опираясь на отшельника и помогая себе руками, Гаррик встал в постели на колени. Его перебинтованная правая нога была напряжена и горела так, будто тушилась на тихом огне в духовке, но, тем не менее колено сгибалось нормально, а боль локализовалась лишь в районе раны.

- Гаррик, что ты делаешь? - завопила Лора. - Тебе не следует еще вставать, у тебя нога, как кусок сырого мяса!

Она попыталась привлечь на свою сторону мужа:

- Райз! Заставь своего сына лечь обратно!

- Я в порядке, - повторил Гаррик. Он склонился вперед и перенес вес на ноги, чтобы встать - или попытаться... Голова моментально закружилась, но в глазах при этом не темнело, и дыхание оставалось ровным.

- Ты, может быть, и крепкий парень, - спокойно сказал Ноннус, - но морские демоны были покрепче тебя, и где они сейчас? Не переусердствуй...

Но Гаррик уже стоял, стараясь больше опираться на левую ногу. Отшельник слегка касался его, даже не помогая, а скорее страхуя от падения назад.

Юноша осторожно ступил на больную ногу. Боли по-прежнему не было, хотя давление отозвалось пульсацией, серией толчков из пораненной икры, как будто ставни бьются на ветру.

- Конечно же, ему нельзя это делать! - настаивала Лора. - Он собирается лишиться ноги! Вот что он делает! А вы ему в этом помогаете!

- Если он в состоянии ходить, - произнес Ноннус, предпочитая игнорировать ее крики, - это будет только полезно и для раны, и для него самого. В собственной постели умерло гораздо больше людей, чем на поле боя. И я никак не ожидал, что здесь увижу человека, способного ходить с такими травмами.

- На Хафте еще остались мужчины, отшельник, - вмешался Райз. - Да и на Орнифале, если уж на то пошло.

- Твоя правда, - кивнул Ноннус. Тяжелый нож в ножнах, подвешенный к его поясу, покачивался при малейшем движении отшельника. - Вот только, боюсь, гордыня - худший грех, чем гнев, потому что она закрадывается в душу незаметно.

- Если что-то действительно надвигается с моря, - сказал Гаррик, - я хочу это увидеть.

Он переступил через валик кровати - кажется, правая нога вполне выдерживала его вес. Сделал еще один шаг. Ноннус шел с ним рядом.

- Я помогу ему, - с готовностью вызвался Райз.

Он поставил еду на край стола и направился к сыну. Лора развернулась и пошла по лестнице наверх. Ее прямая напряженная спина выдавала кипевший внутри гнев.

Переставляя одну ногу за другой, Гаррик продолжал свой путь к двери. Ему было немного страшно, но он чувствовал: сделать это необходимо.

Юношу мучило подозрение, что нечто, по словам колдуньи, надвигающееся с моря, имеет отношение к таинственной фигуре из его ночного кошмара.

Шарина стояла у кромки прибоя, глядя во все глаза на громаду, которая выполняла маневры на мелководье. Это мало напоминало корабль, легче было предположить, что огромное здание каким-то чудом сползло с берега. Почти вся община собралась поглазеть на диковинку, и все чувствовали себя маленькими и подавленными в присутствии этого гиганта.

Борта корабля были ярко-малинового цвета - в точности такого, в какой Катчин выкрасил ставни своего дома. Однако одно дело - ставни... Никому в деревне не приходилось видеть такого обилия малинового цвета. С обеих сторон корабля работало, подгребая к берегу, по пятьдесят длинных весел. Их лопасти бились, как плавники раненой рыбы. Судя по количеству пустых отверстий, количество весел на корабле должно было быть по крайней мере вдвое больше.

Это были не единственные метки, оставленные штормом - даже для такого неопытного глаза, как у Шарины. Команда умудрилась снять и сохранить главную мачту и рею* [Рея, рей (мор.) - металлический или деревянный поперечный брус, прикрепленный к мачте судна; предназначен для крепления прямых парусов и поднятия сигналов.], привязав их к палубе, но обрывки того, что когда-то было парусом, беспорядочно трепыхалось на такелаже*. [Такелаж (мор.) - все снасти на судне, служащие для укрепления рангоута и управления парусами.] В нескольких местах на фоне выкрашенной в коричневый цвет палубы и поручней выделялись ярко-желтые пятна - волны выломали и унесли доски. Если глядеть на судно в лоб, то можно было заметить изрядный крен вправо, что позволяло предположить пробоины ниже ватерлинии*. [Ватерлиния (мор.) - Теоретическая - линия сечения корпуса судна горизонтальной плоскостью, параллельной уровню воды. Грузовая - черта вдоль борта, показывающая предельную осадку судна при полной нагрузке.]

Гребцы слаженно работали, подавая корабль к берегу. С весел тонкими струйками, похожими на драгоценные нити, стекала вода. Жители Барки, затаив дыхание, следили за необычным зрелищем.

Шарина одиноко стояла на пляже, если только можно сохранять одиночество в толпе, где все друг друга знают. Даже Гаррик выполз из дома: сейчас он стоял, прислонившись к стене, стараясь выглядеть молодцом. Справа от него застыл Райз, с другой стороны виднелась тщедушная фигурка Теноктрис. Тут же стояли Илна и Лора, скрестившая на груди руки - верный признак, что она все еще гневается. Илна зашла на постоялый двор, чтобы справиться о состоянии здоровья Гаррика, сразу же, как только они с Шариной вернулись с побережья.

Шарина стояла поодаль от семейства. Вид военного корабля породил в ее душе трепет ужаса и невнятного предвкушения, причем чувства эти гнездились не на уровне эмоций, а куда глубже. Вряд ли она сумела бы объяснить, почему встала отдельно от родственников - просто знала, что так надо.

Девушка огляделась. Ноннус остановился далеко впереди, так, что самые крупные волны докатывались и разбивались о его щиколотки. Поймав взгляд девушки, он кивнул ей в ответ. Она начала потихоньку пробираться к отшельнику; к ее удивлению, тот тоже стал двигаться в ее сторону.

Корабельный барабан отбивал ритм для гребцов. Человек шестьдесят или восемьдесят стояло на палубе, еще больше должно было сидеть на веслах, однако Шарина не заметила ни малейшего признака суматохи и неразберихи. Костюм простых матросов состоял из набедренных повязок и головных платков (в том случае, если на голове присутствовала более или менее густая растительность). Часть моряков сидела на узкой платформе, служившей для размещения верхнего из трех рядов весел.

Офицеры, одетые в туники с широкими кожаными поясами, выкрикивали приказы, но злости в их хриплых голосах не слышалось.

Корабль наконец зацепил землю - с таким звуком, который производит длинная, в сотню футов, волна, добравшись до берега. Моряки начали спрыгивать в воду. Офицеры предварительно сбросили смотанные канаты, затем и сами попрыгали вниз.

Весла скользнули в свои амбразуры и спрятались. Из трюма высыпала еще толпа полуобнаженных мужчин и тоже поспешила за борт, чтобы помочь закрепить концы.

- Это гребцы, - Ноннус возвысил голос, дабы перекрыть ритмичные команды офицеров и ответные выкрики работающих моряков. - В команде всего двадцать человек или около того. Так что пришвартовать судно на ночь - это обязанность гребцов.

Прилив почти достиг своей дальней точки, каждая набегающая волна приближала корабль к берегу. Теперь, когда большинство моряков покинуло палубу, Шарина смогла как следует рассмотреть немногих оставшихся. Один из офицеров, стоявший в воде на изогнутом ахтерштевне* [Ахтерштевень (мор.) - металлический или деревянный фрагмент судна в виде открытой или закрытой рамы, расположенной под углом к килю и являющаяся как бы продолжением его в кормовой части судна.], коренастый, седобородый, выкрикивал приказы команде - почти наверняка это был капитан.

На носу корабля расположилась небольшая - не более двадцати человек - группа одетых в черные доспехи мужчин, один из них держал знамя. Ткань обвисла - легкого ветерка было недостаточно, чтобы ее расправить. Так что Шарине удалось разглядеть лишь какие-то красные отметины на черном поле.

Девушка обернулась, собираясь расспросить отшельника, и буквально подавилась своим вопросом... Ноннус, не отрываясь, смотрел на солдат. Хотя он не двигался, его лицо было столь же ужасно, как надвигающийся шторм, и не выражало никаких эмоций. В лице отшельника вообще не было ничего человеческого.

- Ноннус? - тихо окликнула она его и даже прикоснулась к руке.

Несколько мгновений она ощущала одеревенелую неподатливость его мускулов. Потом рука, а вслед за ней и лицо, расслабились и Ноннус заметил почти игривым тоном:

- Посмотри, дитя мое. Женщина, вон там, в красном плаще - не иначе как из разряда самой высокой знати. Уверен, сейчас нам начнут говорить о высокой чести, которой удостоилась наша Барка.

Затем все тем же почти шутливым тоном - но это "почти" таило разницу между жизнью и смертью - добавил:

- Воистину, у Госпожи очень странное чувство юмора. Во всяком случае, направить их к нашим берегам - довольно жестокая шутка.

Тем временем корабль проделал остаток пути, теперь сотни рук помогали ему, подтягивая с берега. Эта тяга с избытком компенсировала неизбежную потерю плавучести при выходе судна из воды.