Чтение 3–й страницы книги ~Ганнибал великий~

Получив второй удар, Леха окончательно пришел в себя. Надо было восстанавливать честь мундира. Он резво вскочил, изловчился и перехватил новый удар ногой, направленный ему в голову. А, поймав ногу в сером кожаном сапоге с острым носом, дернул ее на себя и в падении подсек вторую. Успешно. Амазонка рухнула в пыль вслед за ним. Но сдаваться она не собиралась. Баба была крепкая, это он быстро понял. Хватило пары ударов. И, когда Леха напрасно выпустил ее ногу, воительница ощутимо пнула его в бок, едва не сломав ребро, отпрыгнула назад, и, очутившись на ногах, выхватила меч.
Увидев блеснувший на солнце клинок, Леха сообразил, что его прикол зашел слишком далеко. Не ясно, о чем там уже договорились цари, но он сейчас мог сорвать международные переговоры и начать войну одним неловким движением меча. Хотя выбирать уже не приходилось. Война началась. Если он не убьет эту разъяренную фурию, то она его точно на ленты порежет.
Леха тоже вскочил на ноги, выхватил клинок и осмотрелся. Щита при нем не было. Морпех ожидал увидеть ощетинившиеся клинками и копьями ряды солдат, но, к своему удивлению, заметил лишь заинтересованные лица. Все, и скифы, и сарматы, оставались на своих местах, лишь с интересом наблюдая за схваткой двух человек, словно их это совсем не касалось. Амазонку такое поведение воинов не смущало, а вот Леха, поймав на себе пару сочувствующих взглядов со стороны сарматов, был озадачен. Он не знал, как теперь быть. Не убивать же эту бабу, в самом деле. Но прекрасная воительница быстро лишила его всех сомнений, бросившись вперед с мечом.
Леха отразил ее выпад и попытался выбить меч из рук, но не вышло. Проскочив мимо, амазонка развернулась, и присев, с разворота нанесла рубящий удар по ногам скифа. Ларин подскочил едва ли не на метр в воздух, но зато сохранил ноги. Потом он подпрыгнул еще и еще раз, потом пригнулся – меч амазонки просвистел в сантиметре от макушки.
«Чертова баба», – злился Леха, пытаясь нанести меткий ответный удар, но у него все не выходило. Он едва успевал защищаться от града ударов, что наносила длинноволосая бестия. Меч в ее руках так и сверкал, быстро сокращая расстояние между жизнью и смертью.
Постепенно войдя в раж, Леха, как ни странно, успокоился. Несколько раз он даже безуспешно переходил в атаку, делая яростные выпады, и однажды смог таки задеть амазонку в бедро, защищенное кожаными ремнями. Не ранил, – только разъярил еще больше. Затем еще дважды его меч скользнул по бокам её доспеха, вспоров его в районе правой груди. При этом Лехе даже послышались возгласы удивления со стороны наблюдавших за схваткой солдат. Амазонка отвечала на это яростными прыжками и новыми атаками. Сил у нее, казалось, было больше чем у Лехи. Наконец, морпех изловчился и хлестким движением сшиб шлем с головы воительницы. Ветер тут же разметал ее длинные волосы, а сама она закачалась, слегка оглушенная, но оружия не выпустила.
– Красивая баба, черт меня раздери, – заметил Леха вслух. Убивать красотку он по-прежнему не хотел. Все надеялся, что она признает себя побежденной.
Но уязвленная тем, что пропустила такой опасный удар, голубоглазая амазонка снова бросилась в атаку, и на этот раз все было кончено быстро. Зазевавшийся Леха пропустил молниеносный выпад в плечо, – к счастью доспех спас от серьезной раны, – следующим ударом амазонка вышибла у него меч из рук, и Леха уже приготовился принять смерть, но получил лишь удар в лицо рукоятью меча, вновь, уже в который раз, сваливший его на землю. Тотчас железо холодом кольнуло его кадык.
«Ну, вот и все, – пронеслось в мозгу морпеха, – кончилися танцы».
Но тут до его слуха донесся резкий окрик. Амазонка нехотя отвела меч в сторону, сделав шаг назад, и Леха сквозь туман в глазах увидел стоявших у выхода из юрты царей.
– Впервые вижу бойца, что продержался против нее так долго, – спокойно заметил Гатар, словно речь шла не о лехиной жизни, а о сломанной ветке, не стоившей и внимания, – он меня удивил. Думаю, это стоит того, чтобы сохранить ему жизнь.
Затем Гатар повернулся к царю скифов и добавил, завершая начатый ранее разговор.
– Что же, пожалуй, я возьму твое золото. Считай, что мы договорились. Завтра ты получишь то, о чем просил.
И сделав знак охране следовать за собой, Гатар вскочил на коня, которого ему подвели.
Голова раскалывалась от боли. Левый глаз почти заплыл. Из рассеченной губы кровь лилась Лехе прямо в рот. Но, когда амазонка уже развернулась, чтобы последовать за своим царем, он вдруг дернулся, попытавшись ее задержать.
– Как тебя звать-то, красавица? – прохрипел Леха, сплюнув кровь.
– Исилея, хозяйка Еректа, – неожиданно ответила амазонка, и добавила, тряхнув своей гривой – запомни это имя. В следующий раз, если встанешь у меня на пути, я тебя убью.
– Ну, вот и познакомились, – пробормотал Леха, быстро уплывая в сладкий туман небытия.
Очнулся он уже у вечером себя в юрте. Рядом сидел его кровный брат, за спиной которого стояли Инисмей и Гнур. Увидев что морпех очнулся, Иллур сделал знак, и сотники покинули юрту.
– Выпей, Аллэксей, – Иллур протянул ему чашу с каким-то жирным отваром.
Леха выпил, закашлялся. Ему показалось, что это был просто раскаленный жир, но абсолютно не соленый. Впрочем, соли немного добавляла еще сочившаяся из разбитой губы кровь.
– Зачем ты привязался к ней, брат? – укоризненно, но на удивление спокойно заметил Иллур, поняв, что Леха уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить, – я же тебя предупреждал.
Леха помолчал, с трудом размышляя. Ему казалось, что Иллур должен был его немедленно казнить за выходку во время столь важных переговоров. Но Иллур был не только царем, а еще и скифом по рождению, а значит и в нем бурлила горячая кровь степняков.
– Не поверил, что бабы могут драться лучше мужиков, – честно признался Леха, прикусив распухшую губу и застонав от боли, – проверить захотел. Да и познакомиться тоже. Женщина больно красивая.
Иллур ухмыльнулся.
– Я тебе подарю сотню наложниц, если захочешь, – ответил на это скифский царь, – но к Исилее больше не подходи. Она тебе не ровня, да и убьет, если обещала. Исилея лично отправила на встречу с богами уже больше сорока врагов. Давно бы могла выйти замуж [11 - По преданию сарматская девушка могла выйти замуж не раньше, чем убьет хотя бы одного врага.] , но не хочет.
– А что так? – удивился Леха.
– Ей больше нравится воевать, – пожал плечами Иллур, – как и многим сарматским женщинам.
Леха перестал стонать и повернулся на бок. Ребро тут же отозвалось. Удар сапога хозяйки Еректа он ощущал до сих пор. «Хорошо если не сломала мне ничего, чертова баба», – с грустью подумал морпех.
Такого позора он в своей жизни еще не испытывал. Мало того, что с бабами никогда не дрался, да еще и принародно проиграл этот первый бой. Леха не знал, как теперь показаться на глаза своим воинам. Уж лучше бы она его убила, и зачем этот Гатар только ее остановил. Засмеют ведь!
Но Иллур его быстро успокоил. Оказывается, никто над ним не будет насмехаться. Тот факт, что в бою с Исилеей он остался жив да еще едва не победил, только заставит солдат еще больше уважать его. Слава сарматской воительницы была немногим меньше славы самой Оритии. И не только все сарматы, но даже и скифы были наслышаны о смелой правительнице города Еректа и считали для себя за честь сразиться с ней. Во всяком случае, лучшие степные воины держали ее за равную себе. Узнав об этом, Леха немного расслабился. Получалось, можно жить дальше. Позор был не так уж и силен. А раны заживут.
– Держись от нее подальше, – снова повторил Иллур.
– Как же я к ней подойду, если больше ее никогда не увижу, – удивился Леха, потерев заплывший глаз и попытавшись при этом слабо улыбнуться, – переговоры закончены. Мы ведь теперь подадимся обратно?
– Да, – подтвердил Иллур, вставая, – завтра выступаем. Я уже отдал приказ Арчою. Думаю, за ночь ты успеешь зализать раны.
А уже у самого выхода из юрты, Иллур обернулся и, немного помолчав, добавил:
– Ты должен знать. В большом походе на запад к моим войскам присоединится армия Оритии. Гатар согласился воевать вместе и отправляет ее с нами. Завтра утром они снова будут здесь. Так что запомни все, что я тебе рассказал.
Леха только тихо простонал в ответ.
Глава пятая Монте-Санта-Кроче
На утро после захвата переправы Федор посчитал потери и отправил гонца с сообщением в штаб Атарбала, находившийся в одном дне пути от места событий. Ночной штурм укрепленного моста обошелся ему дорого, почти в четыреста душ убитыми и ранеными, зато римляне полегли все. Их тут действительно оказалось больше тысячи. Но основная масса легионеров была уничтожена уже за мостом, на равнине, зажатая превосходящими силами финикийцев. Но кое-то успел сбежать, воспользовавшись темнотой. Да так бежал, что и нумидийцы не смогли догнать.
К счастью ни он сам, ни Урбал с Летисом не получили в этом бою серьезных ранений, хотя и находились в самой гуще схватки. Зачем Федора понесло драться, он на утро и сам объяснить не мог. Видно так надоело боевому офицеру в штабе прохлаждаться, что смотреть спокойно не смог, как гибнут его люди. Сработал рефлекс сержанта – всегда быть первым в бою. Впереди, как говорится, на лихом коне. Хотя запросто мог бы отсидеться за спинами своих солдат, тем более что положение обязывало контролировать всю ситуацию от начала и до конца. Как ни крути, не взводом командует. Но вот не сдержался, за что и ругал себя теперь нещадно. Хотя солдаты лишь восхищались своим бравым командиром.
Однако, захватить мост было еще полдела. На утро выяснились новые обстоятельства, заставившие Федора сняться с места, оставив у переправы под командой Урбала половину своей двадцатой, самой потрепанной хилиархии до подхода основных сил, – охранять мост и разбирать завалы, что настроили римляне. Остальным он не дал отдыха и приказал двигаться дальше, чтобы к вечеру следующего дня оказаться как можно ближе к видневшимся на горизонте горам, которые пленные легионеры называли Санта-Кроче. Там, на склонах этих гор, вставших на пути Федора и растянувшихся от недалекого уже западного побережья моря на восток, находился городок Теан.
От пленного легионера, которого он лично допрашивал утром, благо латынь знал хорошо, Федор Чайка узнал, что в этом городке, приютившемся на высоких склонах хребта Санта-Кроче, засел римский легион, отправленный сюда прямиком из Остии Марцеллом, едва узнавшем о разгроме в битве при Каннах сил Варрона и Павла.
– Сам Марцелл уже там? – спросил Федор, пристально вглядываясь в наполненные злобой глаза пленного легионера. Доспех на нем был разодран, лицо разбито, а шлем вообще потерян. Но римлянин смотрел бесстрашно, даже с вызовом.
– Нет, – все же ответил тот, помолчав немного, – когда мы прибыли в Казилин, претора с подкреплением еще не было.
– А когда ожидалось прибытие подкреплений? – наседал Федор, – и зачем вам эта горная крепость в стороне от дорог?
Он еще приблизился к римскому солдату, что полулежал прислоненный к каменной ограде моста со связанными за спиной руками, и наклонился над ним.
– Пошел вон карфагенская змея, – ответил тот еле слышно, но с нескрываемой ненавистью, и добавил уже громче – я солдат, а не консул.
– Что же, тогда умри как солдат, – решил Федор и сделал знак стоявшим за спиной бойцам.
Впрочем, зачем римлянам занимать крепость на склонах Санта-Кроче, Федор и сам догадывался. Сделано это было, скорее всего, для того, чтобы прикрыть Латинскую дорогу в случае, если Ганнибал двинется к Риму. Рассматривая карту еще в штабе Атарбала, Федор сразу увидел выгодное положение этого городка. Ведь заняв его и укрепившись на горе, Марцелл мог контролировать все пространство внизу, где у расположенного еще на равнине другого городка Калы сходились две главные дороги, ведущие на север, – Латинская и Аппиева. Первая вела сквозь горы в центр страны, а вторая сразу уходила в сторону моря, но была гораздо удобнее. Прикрывать ее отсюда тоже было гораздо легче. Даже если армия Карфагена сходу и захватила бы Калы, а затем двинулась по дороге к морю, обойдя горный Теан, то Марцеллу ничего не стоило бы перебросить подкрепление через низкий перевал между горами Санта-Кроче и Массико, на которой находилась еще одна латинская колония Суесса-Аурунка. Федор, создавший первое подразделение горных разведчиков в армии финикийцев, сам отлично знал, что защищать перевал или даже два гораздо легче, чем сходиться в открытой битве на равнине с самим Ганнибалом. Знал это и Марцелл.
И Федор решил немедленно, пока в Теане не могли догадываться о том, что карфагеняне уже захватили столь важный мост в долине Вультурна, достичь Кал – последнего оплота римлян на равнинах северной Кампании. Конечно, план был рисковый. Кое-кто из беглых римлян мог добраться туда раньше. И в пути можно было столкнуться со спешащими к захваченному мосту подкреплениями Марцелла. Но Федор почему-то был уверен, что даже если воинственный сенатор и прибыл в Теан, то на равнину не спустится, а будет копить силы для защиты перевалов, ведь он прекрасно знает, с кем воюет, а значит шанс есть. В любом случае, его послали узнать, здесь ли Марцелл и чем занят. Именно это Федор и намеревался выяснить.
До последнего городка на этой равнине, судя по имевшейся у бывшего морпеха походной карте, путь был не близкий. Два дня с обычной скоростью по голым равнинам. Но опыт говорил, что если передвигаться форсированным маршем, можно было успеть и за сутки. Беглые римляне тоже были пешими, могли далеко и не уйти.
– Всем кроме охранения моста строиться, – приказал Федор, выходя из походного шатра, и послал Териса за командиром нумидийцев, так отличившихся во вчерашнем ночном бою.
А когда перед ним возник строй блестящих на солнце щитов, панцирей и мечей, растянувшийся вдоль дороги на несколько сотен метров, Федор вдруг снова ощутил себя полководцем. Большим начальником, хотя и слишком молодым для поста, который занимал. И он должен был сейчас не просто отдать приказ, а еще что-то сказать солдатам, вдохновить их на новые подвиги.
– Вы храбро бились сегодня ночью, солдаты! – рявкнул он так, что его наверняка услышали на другом берегу Вультурна, – Но враг еще не разбит. А наша задача не выполнена полностью. И потому мы немедленно выступаем по дороге в сторону гор. Двигаемся форсированным маршем. Через сутки мы должны быть у подножия хребта. А еще лучше – хозяевами стоящего там города. Семнадцатая хилиархия отправляется первой, пятнадцатая замыкает колонну. Приготовиться к отражению возможной атаки противника. Враг рядом.
Бородатый воин Адгерон, командир свежей семнадцатой хилиархии, не принимавшей участия в ночном штурме, стоявший сейчас со своими солдатам метрах в пятидесяти от Федора, кивнул. Карталон тоже понял приказ, – его обрубленное ухо не мешало ему жить и слышать всё что нужно.
Семнадцатая хилиархия немедленно пришла в движение, и, повернувшись в сторону горы Санта-Кроче, перешла на легкий бег. Пока она покидала лагерь у моста, Федор через переводчика давал наставления командиру чернокожих нумидийцев, – поджарому низкорослому воину, одетому в одну лишь тунику.
– Ваша задача понятна, – дальняя разведка. Раздели своих людей на три отряда. Два пусть рыщут по обеим сторонам дороги, прикрывая фланги, а третий выдвигается далеко вперед, до самых предгорий. Осмотрите там все, если встретите римлян в бой не ввязывайтесь, а сразу ко мне с донесением. Все ясно?
Когда переводчик закончил свою тираду, нумидиец кивнул, как ни в чем не бывало, даже обнажил в улыбке белые зубы, а затем что-то пробормотал в ответ.
– Угурта спрашивает, что делать, если нагонят беглых римлян, – озвучил переводчик его бормотание, – привозить Чайке?
– Если настигните беглых римлян, всех уничтожить, – приказал Федор, – никто из них не должен добраться до гор раньше нас.
Нумидиец обнажил белые зубы еще раз, а потом лихо взобрался на коня и ускакал к своим воинам, поджидавшим его в отдалении. Приблизившись, Угурта в двух словах что-то быстро объяснил им, затем раздался зычный крик и три отряда растеклись по окрестным плоским холмам и равнине. Проводив Угурту взглядом, Федор тоже взобрался на коня и махнул рукой в сторону замершей в ожидании двадцатой хилиархии, сильно потрепанной во вчерашнем бою.
– Вперед!
Закинув щиты за спину, солдаты перешли на легкий бег, а Федор поехал неспешным шагом на лошади рядом со строем своих воинов. Вообще-то, командир пешей хилиархии по большей части должен был тоже передвигаться пешком, но для выполнения этого задания Атарбал лично разрешил Федору использовать коня, – подчиненных у него прибавилось, мог пешком везде и не поспеть. И Федор оценил по достоинству свои новые возможности, он действительно успевал везде. А уж римлян убил вдвое больше именно благодаря тому, что был верхом.
День прошел спокойно. Все время передвигаясь по дороге, авангард карфагенской армии не встретил на своем пути римлян ни конных, ни пеших. То же самое ему докладывали нумидийские дозорные, осматривавшие равнину на много километров по обеим сторонам дороги. К самым сумеркам, когда вернулся отряд разведчиков, оторвавшийся далеко вперёд, Федор приказал встать лагерем на краю оврага, и разрешил, наконец, отдохнуть и плотно поесть своим солдатам. Частокола не строили, просто обставили со всех сторон повозками, на которых везли походный скарб: шатры, палатки, котлы, еду.
Прискакавший к его шатру Угурта лично доложил уже начавшему беспокоиться Федору, что нумидийцам удалось незаметно добраться до самых городских окраин. Вокруг города есть холмы и овраги, которые скрыли их передвижения. Там же в оврагах, они обнаружили почти человек тридцать беглых римлян уже почти у самых стен города и закололи всех, как и было приказано. Перед самым городом протекает река, через которую они перебрались вброд в километре правее охраняемого моста. Река быстрая, но не широкая.
– Сколько еще до города? – уточнил через переводчика Федор.
Нумидиец что-то сказал, оживленно размахивая руками. Переводчик тоже долго волновался, делая непонятные жесты, но, в конце концов, они договорились.
– Пешим примерно полдня пути, – объявил он свое решение.
– А римляне там есть? – снова спросил Чайка.
– Есть, – ответил нумидиец, – но мало. Крепость небольшая. Стены ветхие. В город не входили, но жителей в нем нет, это точно. Все ушли. А на стенах крепости солдат тоже очень мало. Значит гарнизон небольшой, тысячи полторы легионеров.
– Это еще не факт, – Заметил Чайка, неожиданно переходя на русский, чем очень удивил переводчика, – вы же в домах не смотрели, а они могли и спрятаться. С римлян станется.
Однако, заметив изумление в глазах переводчика, снова перешел на финикийский.
– Крепость где стоит? В центре города или на окраине?
– В центре, – подтвердил командир конных разведчиков.
– Ну, ладно, – закончил Федор, которому полученных данных хватило для принятия решения, – скажи Угурте, пусть отдыхает со своими людьми. Завтра выступаем еще до рассвета.
Отчитавшись перед начальством, улыбчивый нумидиец исчез в ночи. А Федор прошелся по лагерю, лично проверив посты, а потом вызвал командиров хилиархий к себе на совет.
– Отдыхаем только до рассвета, – сообщил он, когда все собрались в его шатре, – подъем затемно и также, форсированным маршем выдвигаемся в сторону города. До него полдня пути. Когда рассветет, мы должны быть уже на подходе. Повозки и весь обоз оставляем здесь, берем только лестницы и веревки с крюками.
Федор, помолчав немного, продолжил.
– Вокруг города уже начинаются предгорья. Много холмов и оврагов. Твои люди, Урбал выдвигаются вперед и проводят разведку в городе. Нумидийцы сообщили, что город пуст, местные жители ушли в горы, видимо под защиту легиона Марцелла, но я хочу в этом убедиться.
– Все сделаем, – наклонил голову финикиец, – можешь не сомневаться.
– Дальше, – он повернулся к Карталону, чье отрезанное в бою ухо в свете свечи придавало его иссеченному морщинами обветренному лицу зловещее выражение, – если город пуст, твоя хилиархия, Карталон, занимает его и наносит удар по крепости, что стоит в центре. Затем подходят остальные. Семнадцатая в резерве.
– Чайка, – не выдержал бородатый Адгерон, – разреши мне пойти на штурм первым. Мои солдаты просто рвутся в бой.
– Успеешь, – окоротил его Чайка, – утренний штурм – это только начало. Если гарнизон там невелик и все пройдет удачно, дальше попробуем пробраться в горы. А там стоит, как минимум, свежий легион. Навоюешься еще.
Адгерон умолк, смирив свое рвение. Хотя по лицу воина было видно, что он готов к любой драке, даже с превосходящими силами противника, лишь бы пустили в бой. Но у Федора были свои соображения насчет резерва, а потому, пришлось выполнять приказ.
Марш-бросок на рассвете прошел без проблем. Когда солнце начало поджаривать солдат в доспехах по-настоящему, авангард финикийцев был уже в предгорьях, спрятавшись в складках местности. Федор завел весь резерв и часть своей хилиархии в огромный овраг примерно в пяти километрах от видневшегося вдалеке города, а вперед выслал разведчиков Урбала и стал ждать. Нумидийцы, которые после битвы у моста не досчитались пятнадцати человек, также ожидали в овраге по соседству.
Вообще, как смог с ходу оценить обстановку Федор Чайка, подходы к Калам были просто созданы для нападения. Они перекрывали видимость оборонявшимся почти со всех сторон, и можно было незаметно подвести небольшую армию почти к самым стенам. Река, отделявшая предгорья от равнины, была относительно быстрая, но не широкая и не могла служить серьезной преградой. Помимо моста, где был замечен небольшой пост римлян, здесь имелись многочисленные броды, три из которых нумидийцы умудрились разведать еще вчера. Видимо римляне знали об этом, и, скорее всего, – теперь Федор склонен был верить догадкам Угурты, – жители покинули город, оставив только гарнизон.
Зато гора Санта-Кроче казалась от сюда еще выше и неприступнее. Городок Теан, затерявшийся где-то на ее склонах отсюда было не различить. Позади карфагенян лежали равнины, а впереди вздымались неприступной стеной горы, перекрывая свободный путь вперед на Рим.
Урбал вернулся спустя пару часов, измазанный грязью и пылью. Он, как и Федор, несмотря на повышениетоже предпочитал сам ходить в разведку при первой возможности, а не только посылать своих людей.
– Ну? – коротко поинтересовался Федор, стоявший на краю оврага, среди зарослей кустарника. Солнце пекло нещадно. Денек обещал быть жарким во всех отношениях.
– Угурта не ошибся, – ответил финикиец, переводя дух, – город пуст. Дома брошены. Везде следы бегства, имущество оставлено. Видно, римляне бежали отсюда, едва узнав о нашем появлении в Капуе.
– Ясно, – кивнул Федор, вытирая струившийся со лба пот, – что с крепостью?
– Слабовата. Стоит в центре города. Старая. Стены прочные, но низкие. Можно быстро подойти и забраться, – начал излагать Урбал свои соображения, – а можно и горных разведчиков вперед пустить. Захватить башню и часть стены. Потом пустить остальных.
– Гарнизон?
– На стенах народу много, – продолжал финикиец, – внутри тоже, баллисты на башнях. Думаю, около тысячи легионеров наберется.
«Сведения совпадают», – мысленно порадовался Федор.
– Что за городом происходит? – поинтересовался он, зная, что дотошный Урбал постарается собрать всю информацию. Опыт ему не позволит расслабиться.
– А вот это самое интересное. Там сходятся две мощеные дороги, – сообщил Урбал, – и стоит лагерем еще человек примерно тысячи полторы легионеров, перекрывая развилку. Лагерь выстроен по всем правилам. Мимо не пройти, но вокруг города и по улицам можно подобраться близко. Кроме них, там есть и конница, но мало, человек сто.
«Так, – прикинул Федор, – если их тут тысяча и там полторы, плюс конница. У меня здесь всего получается почти столько же людей. Они – в крепостях с орудиями, я – в поле, без осадной артиллерии. В открытом бою можем напороться на серьезные неприятности. К ним может подойти подкрепление из Теана. Ко мне вечером тоже подойдет еще пятьсот человек из моей хилиархии. Шансы небольшие, но есть. Отлично, будем атаковать».
Поколебавшись немного, (все же такая разведка боем могла стоить ему всего отряда), Федор принял решение. Внезапность – половина победы. Он жестом подозвал Териса, обретавшегося неподалеку, и приказал ему привести сюда командиров обеих хилиархий, а когда Карталон и Адгерон явились, приступил к постановке задачи.
– Немедленно атакуем, – заявил Федор, и, повернувшись к Урбалу, приказал: – Охрану на мосту снять. Ждать там до подхода основных сил, потом вернуться сюда. Остальное – не твое дело.
Финикиец кивнул и исчез. А Чайка пристально взглянул в глаза обоим командирам, облаченным в кирасы, и затянутым ремнями портупеи. У каждого на одном боку висел меч, а на другом – кинжал. На ногах имелись поножи и грубые кожаные ботинки.
– Город пуст, – сообщил он не теряя времени, – Римляне заперлись в крепости и укрепленном лагере за городом, прикрывающим развилку дорог. Обе ваши хилиархии переходят реку и, двигаясь в обход города с разных сторон, атакуют укрепленный лагерь. Вы должны захватить его во чтобы то ни стало и заблокировать город. Там есть конница, но мало, около сотни всадников. Так что сил у вас хватит. Крепость в городе беру на себя. К вечеру все должно быть кончено. И главное, – перед атакой окружить лагерь. Ни одного гонца не должно прорваться сквозь оцепление. Теан и легион Марцелла недалеко. А может быть и он сам.
Оба опытных командира переглянулись, обхватив ладонями рукояти мечей, дело предстояло серьезное. А уж лицо Адгерона просто излучало радость, – его наконец-то допустили до драки.
– Я смешаю этот лагерь с камнями и пеплом, – пообещал он.
– Мы сожжем его, – подтвердил Карталон.
– Нет, надо обойтись без пожара, – немного охладил их пыл Чайка, – дым слишком далеко видно. А это нам сейчас совершенно не нужно. Отправляйтесь к войскам и можете выступать, как только Урбал сообщит о том, что захватил мост.
Карталон и Адгерон ушли, слегка поклонившись перед этим в знак подчинения командующему, которого поддерживает Атарбал и которому благоволит сам Ганнибал. Оба были значительно старше Федора Чайки и гораздо опытнее, но на войне Федор смог продвинуться быстрее, сделав себе головокружительную карьеру от простого солдата до командира хилиархии всего за три года. А теперь вот командовал уже целым соединением. И его военный гений приходилось признавать всем, хотя и не всем это нравилось.
Урбал вернулся через пару часов и доложил, что мост захвачен.
– Никто из охранников не ушел? – уточнил Федор, посматривая со своего наблюдательного пункта в сторону далекой реки.
– Обижаешь, – Урбал даже достал и продемонстрировал другу свою окровавленную фалькату, – все чисто. Римляне так разомлели на солнцепеке, что почти не оказали сопротивления. Да и было то их всего пятнадцать человек. Даже не успели запалить сигнальный костер рядом с мостом. Мы смогли подобраться по берегу достаточно близко, чтобы половину свалить кинжалами. Летис особенно постарался.
– Да, он может, – усмехнулся Федор, вспомнив особенную любовь крепыша из Утики к кинжалам. Благодаря этому увлечению они в свое время и познакомились. Федор, как бывший морпех российской армии, и сам неплохо владел этим оружием, но Летис метал их просто виртуозно. Федору было совершенно непонятно откуда у сына мирного владельца гончарной мастерской такая страсть к военному делу, но факт был налицо. Летис просто был создан для войны. Это был настоящий бог войны, которому в мирное время скучно было заниматься обыденными делами.
– Кстати, – добавил вдруг Урбал, – пока мы пробирались туда и обратно, в соседнем овраге нашли заколотых римлян. Убиты так, словно на них внезапно напали, может быть даже во сне. Человек тридцать.
– Молодец Угурта, – похвалил нумидийца Федор, – аккуратно сработано. Зря они собрались отдохнуть в двух шагах от города. Зато о нас до сих пор никто не знает.
Спустя еще час вернулся Терис, наблюдавший за передвижениями войск Карфагена у моста и сообщил:
– Хилиархии Карталона и Адгерона прошли мост и уже приближаются к городу.
– Ну, – решил Федор, подтягивая ножны фалькаты, – и нам пора. Терис, давай моего коня.
Глава шестая Дорога на Теан
Захват этого городка, прошел быстро и без проблем. Хотя Федору, уже видевшему Карфаген, Рим, Геную, Капую и другие здешние поселения, новый городок показался скорее большой деревней. Однако, он занимал стратегическое положение, имея со временем все шансы превратиться в крупный торговый центр. Но, как подумалось Чайке, въехавшему на коне в захваченный город, это будущее ему гарантировано уже в другой стране, поклоняющейся другим богам.
Между тем, до победы было еще далеко. Просто занять пустые дома – не большой подвиг. Следовало вырвать у змеи жало. Но едва они приблизились к центру городка, где располагалась небольшая цитадель, как с дальней окраины донесся невообразимый шум. Это хилиархии Адгерона и Карталона с ходу пошли на приступ. Звон оружия и крики доносились даже сюда.
– Окружить крепость, расставить дозоры и осмотреться, – приказал Федор, – но не высовываться.
Имея шестьсот с небольшим человек, штурмовать крепость, в которой засела тысяча легионеров с баллистами и стрелометами, было бы чистым безумием. Можно положить всех и не добиться результата. Тогда Атарбал ему сам голову оторвет. И все же Федор не собирался сидеть совсем без дела и рассматривал вариант быстрой атаки в надежде, что Баал-Хаммон надоумит его, как это сделать.
В ожидании знака богов, Чайка отправил своих разведчиков осмотреть крепость повнимательнее, а основной контингент, – шесть спейр, – выстроил друг за другом на главной и двух параллельных улицах между крепостью и дорогой, что вела к развилке за городом. Ведь легионеры могли попытаться прорваться на соединение со своими атакованными товарищами. Неизвестно еще, что за командир управляет гарнизоном крепости, – осторожный или вспыльчивый.
Ответ на этот вопрос он получил очень быстро. Не успел он облюбовать для своего походного штаба просторный дом какого-то торговца неподалеку от форума, как туда явились его разведчики, посланные Урбалом.
– Чайка, в крепости открыли ворота. Из нее выходят римские манипулы. Они направляются сюда, в сторону главной улицы.
– Лучников на крыши окрестных домов! – Приказал он, направляясь к строю солдат. – Двум спейрам, пятой и третьей, перекрыть соседние улицы. Остальным четырем растянуться в глубину по главной улице.
Адъютанты убежали выполнять приказание. А Чайка взобрался на коня и поднял свой круглый щит.
– Приготовиться к отражению атаки, – выкрикнул он так, что его услышали все командиры и солдаты. А когда африканцы закончили маневр, Федор подъехал и остановился во главе седьмой спейры, рядом с Урбалом. Эта спейра стояла третьей по счету от фронта, в глубине, прикрытая еще двумя спереди и одной с тыла. Карфагеняне запрудили всю главную улицу, преградив римлянам самый широкий путь из города. Но на сей раз, Федор решил выполнять свои обязанности командира соединения более четко. Еще неизвестно, как идет бой в лагере, – он должен быть все время на связи, – да и в том, что ему скоро выпадет возможность снова помахать фалькатой, он ни мгновения не сомневался. Дело повернулось круто.
Едва финикийцы приготовились, как раздалась тяжелая поступь подкованных башмаков о камни мостовой, и в конце улицы показались красные щиты римских легионеров. Раздалась короткая команда на латыни, – римляне остановились. Казалось, их центурион, здоровенный детина, шагавший впереди, не ожидал увидеть себя отрезанным о лагеря. Два отряда разделяло сейчас не больше сотни метров.
Перед Федором вдруг вновь пронеслись воспоминания, когда он вот так же шагал с красным щитом и коротким мечом в этих шеренгах, наводя ужас на врагов Рима, до тех пор, пока судьба не вывела его совсем на другую дорогу.
– Мы не будем ждать, – вдруг крикнул он, – солдаты, в атаку! За Карфаген!
Командиры спейр вскинули вверх мечи, повторили приказ, и африканцы, сжав покрепче оружие, рванулись навстречу римским солдатам. Легионеры отреагировали мгновенно.
И в том и в другом войске в первых шеренгах шли копейщики. Пилумы римлян и саунионы [12 - Воины армии Ганнибала использовали в бою короткое деревянное копье для метания с металлическим наконечником, – пилум. Предположительно пилум, как и меч-гладий, был перенят римлянами и взят на вооружение после Второй Пунической Войны. Однако, нельзя утверждать с полной уверенностью точные сроки этого события. Поэтому в данном альтернативно-историческом повествовании римляне уже имеют пилум среди своего вооружения. Цельнометаллический саунион, – тяжелый железный дротик с зазубренным острием, оружие, свойственное в этой войне только испанцам Ганнибала, – был серьезным оружием в умелых руках. От него не спасали даже щиты.] карфагенян взметнулись в воздух одновременно и обрушились ураганом на солдат противника. Возникла свалка. Пораженные в грудь и шею воины, выронив оружие, падали на камни мостовой, под ноги своим товарищам, а по их еще теплым телам уже топтались подкованные башмаки врагов.
Противники схватились в узком пространстве улицы, застроенной двухэтажными домами зажиточных горожан. Звон мечей и грохот сталкивающихся щитов заглушил все вокруг. В этот момент сверху на римлян полетели стрелы. Федор не зря приказал разместить лучников на крышах, и они делали свою работу хорошо. Римляне несли больше потерь, чем африканские пехотинцы, а лишенные баллист и «Скорпионов», оставшихся в крепости, ничего не смогли им противопоставить. Однако, разъяренные поражением в начале боя, легионеры поднажали и стали теснить первую спейру, скоро выдавив ее за перекресток улиц.
Часть римлян после этого, повинуясь приказу своего центуриона, бросилась на соседние улицы, пытаясь найти свободный проход и обойти финикийцев, стоявших у них на пути сплошной стеной. Но и там натолкнулась на заграждения из ощетинившихся клинками пехотинцев Карфагена. Звон мечей и крики огласили теперь и соседние улицы. Поле боя быстро расширялось.
Со своего места Федор уже не мог хорошо рассмотреть, как развивается битва, и, спрыгнув с коня, вошел в ближайший дом. Поднявшись на крышу вместе с Терисом и двумя адъютантами, он увидел все как на ладони.
Разъяренные римляне теснили его солдат по всем трем улицам, а одна манипула легионеров прорвалась и зашла в тыл левому флангу. Римляне использовали свое численное преимущество. Судя по их количеству, крепость, видимо, покинул весь гарнизон.
– Что-то быстро они решились на это, – пробормотал Федор, глядя, как легионеры атакуют по всему фронту, прорываясь и растекаясь по нескольким улицам небольшими отрядами, – странно. За стенами было бы легче отсидеться до подхода своих подкреплений. Либо их командир большой трус, либо они нас давно поджидали.
По лестнице застучали торопливые шаги, и на крышу поднялся посыльный.
– Чайка, – доложил посланник Адгерона, – лагерь взят. Мы преследуем отступающего противника.
– Как, – удивился Федор, – уже взят? Быстро вы обернулись. Молодцы. Сколько же там было римлян?
Солдат зажал раненое плечо, доспех уже намок от крови, и лишь потом ответил.
– Не меньше, чем нас. Но едва наши хилиархии пошли на штурм, как римляне покинули лагерь и стали отходить по дороге в сторону гор.
У Федора опять промелькнули смутные подозрения, что он присутствует зрителем на постановке какого-то римского представления. В этот момент снизу раздались крики ярости, и очередная шеренга римлян врубилась в строй карфагенян, оттеснив их почти к тому дому, на крыше которого находился их главнокомандующий. Следовало немедленно менять наблюдательный пункт.
– Кто преследует легионеров? – спросил он, бросив оценивающий взгляд вниз, а потом туда, где находился римский лагерь у развилки дорог, по одной из которых отступали, не теряя строя, солдаты врага.
– Наша хилиархия, – ответил солдат, – Карталон занял лагерь и ждет приказаний.
– Сообщи ему, чтобы немедленно выслал четыре спейры, а также нумидийцев мне навстречу, и блокировал прорывающихся римлян. Мы должны уничтожить весь этот отряд. А потом возвращайся к своим. Передай Адгерону, чтобы прекратил преследование и тоже вернулся в лагерь.
На лице солдата отразилось удивление, но он все же кивнул и сбежал вниз по лестнице, устремившись по одной из улиц, где еще не было римлян. Федор тоже решился сменить дислокацию, но когда он оказался внизу и вскочил на коня, римляне были уже буквально в двадцати метрах. Над головой морпеха просвистел камень из пращи, – его явно заметили. Схватившись за узду, Чайка едва успел пригнуться, как новый камень ударил в стену позади. Прикрывшись щитом, Федор отразил третий камень и, наконец, заметил пращника. Тот стоял рядом с центурионом, почему-то оказавшимся между двумя наступающими римскими манипулами, и выцеливал командира карфагенян.
– Ах, ты сволочь, – пробормотал Федор, нащупывая кинжал, но метнуть не успел. Далековато было. Их разделяли несколько шеренг дерущихся воинов.
Тут брошенный в него другим римским солдатом пилум, вонзился в шею лошади. Боевой конь командира хилиархии покачнулся, упал на колени, а затем завалился на бок, испустив предсмертный хрип. К счастью, расторопный Федор уже стоял на ногах с фалькатой в руке. Рядом был Терис и два адъютанта, прикрывавшие его щитами, по которым тотчас забарабанили камни.
На центральной улице оставалась только одна спейра, что еще не принимала участия в бою. Половина солдат в ее составе были лучники. Позади спейры улица была пуста. Там пока не было видно ни финикийцев, ни римлян. Федор колебался недолго. Он принял командование на себя и, вскинув фалькату, заорал.