– Фехтование - это не только умелые руки, сильные ноги и отменная реакция. Чтобы хорошо владеть мечом и победить врага, нужно еще и думать, просчитывать возможные варианты действий, как свои, так и противника. Начиная бой, не забудь, что его обязательно нужно закончить, и закончит его только смерть.
– Странный вы народ, эльфы, мудрые, но так сумбурно говорите, что хоть удавись.
Джер загадочно улыбнулась, отчего тень грусти пробежала по ее лицу.
– Возможно, ты и прав. Наверное, мы слишком долго живем, чтобы говорить просто, и слишком ненавидим людей... Ты никогда не обращал внимания, что старшие братья часто издеваются над младшими? Как ты думаешь, почему?
– Ну, не знаю...
– Они видят в них себя, таких, какими они сами были несколько лет назад: глупыми, неуклюжими, наивными, не понимающими, казалось бы, простых вещей. Вот тебе и описание в двух словах проблемы "человеко-эльфийских отношений", а ваши ученые мужи трактаты пишут.
– А меня убеждали, что основной вопрос - в территориях.
– И в этом тоже, но я говорю не в государственном масштабе, а про обычную жизнь, про таких эльфов, как я, которые уже многие годы живут среди людей, в их городах, но все продолжают в глубине сердца ненавидеть своих младших братьев.
– Разве ты меня ненавидишь... или моего отца?
– Когда вырастешь, поймешь, мой младший брат!
Джер улыбнулась и впервые ласково погладила волосы на его голове. Очнувшись от приступа сентиментальности, она продолжила наставление:
– Так, вернемся к тому, что ты не понял. Постараюсь выразиться попроще. Во время боя нет сильных и слабых, нет добрых и злых, женщин и детей, есть только ты и враг. Один из вас должен умереть, третьего не дано.
Джер ненадолго замолчала, тень грусти снова омрачила ее лицо.
– Два года назад один близкий мне человек пытался пойти по третьему пути, и был убит. Он мастерски владел мечом и быстро расправился с противником, но проявил милосердие - не стал добивать, просто отвернулся и пошел прочь. Тот, кого он пощадил, хладнокровно вонзил вилы ему в спину. Дело надо всегда доводить до конца. Если ты вынул меч, то убей врага, и пускай тебя не мучают сомнения, называемые вами, людьми, совестью.
Прервав философские размышления, они вновь обратились к практике меча. Дарк отрабатывал нападение, и у него уже хорошо получалось. Выбрав правильную позицию и темп ведения боя, он теснил противника. Нанося быстрые и легкие удары, принуждал Джер к постоянной обороне, не оставляя шанса для контратаки. Вдруг произошло нечто странное. Защищаясь, Джер внезапно сорвала жилет, обнажив красивую упругую грудь, призывно колыхающуюся при каждом вздохе. Дарк обомлел и застыл на какую-то долю секунды. Воспользовавшись замешательством, Джер сделала резкий глубокий выпад, сильно ударив мечом прямо в висок. Не успевший отойти от изумления паренек рухнул на колени, обхватив руками разбитую голову.
Джер подошла, внимательно осмотрела рану и, убедившись, что ничего страшного не произошло, обратилась к нему снова менторским тоном:
– Ты плохо усвоил урок. В бою нет мужчин и женщин, есть лишь ты и враг. Откинь все чувства, забудь, что ты мужчина! Враг должен всегда оставаться врагом и должен быть уничтожен.
За всю неделю не было ни одного дня, когда бы ему удалось нормально выспаться. Дарк уже привык просыпаться по утрам то от головной боли, то оттого, что его нещадно трясли. Это утро не было исключением, но на сей раз его вполне деликатно пинали в живот.
Действия стражницы объяснялись просто, пленного пришли допросить, а дотрагиваться до его грязного, всего в кровоподтеках и ссадинах тела рукой, амазонке явно не хотелось из эстетических соображений.
Он лежал на липком от грязи полу в узкой и темной землянке, в которой неимоверно пахло сыростью и перегноем. Посреди комнаты стояла Агнета. Судя по гримасе ее лица, затхлый воздух заключения ей тоже не нравился.
Жестом указав стражнице на дверь, предводительница присела на узкую скамью - единственный чистый предмет в помещении.
– У тебя есть сказать что-то новое? - прозвучал ее лаконичный вопрос.
– Конечно, есть. Я жалуюсь на условия заключения, требую просторную светлую темницу и теплую постель, да, еще... пожрать бы не мешало.
– Заткнись! Неужели твои мозги настолько недоделаны, что не боятся смерти? Тебя могут убить по одному моему слову, а ты продолжаешь дерзить, ничтожество!
– Благородная Агнета, за последние несколько дней меня столько били и жизнь столько раз висела на волоске, что я прекратил обращать внимание на подобные мелочи. Если вас интересует, убивал ли я Зулика или нет, то мне нечего добавить к уже сказанному. Можете сделать со мной что хотите, но сказать мне действительно нечего.
В комнате воцарилось гнетущее молчание, но к несчастью, продлилось оно не долго.
– Жаль, что все так обернулось. Ты стойкий, волевой человек и мог бы нам пригодиться. Как ни странно, но теперь я тебе верю; верю, несмотря на полное отсутствие логики в твоих оправданиях. Но, к сожалению, это уже не имеет значения. Зулик - не просто мальчишка на побегушках, он был единственным наследником Богорта.
Слова Агнеты прозвучали как гром среди ясного неба. Только теперь до него дошло, насколько безвыходна ситуация, в которую он попал.
– Богорт хотел обучить сына искусству дипломатии, поэтому и посылал к нам с донесениями. Парень подрос бы, и ему пришлось бы общаться не только с простыми людьми, но и уметь хитроумно обходить ловушки дворцовых интриганов. Прозорливости ума нужно учиться с детства, вот и пристроил паренька к делу...
– И что же теперь?
– А что теперь, вчера отправила письмо к Богорту, написав про смерть сына. До правды докапываться больше не буду, не мое это теперь дело, пускай Богорт и разбирается. За тобой уже выслали конвой, мои люди отведут тебя в нейтральный сектор леса, где и передадут в руки охотников, только, как понимаешь, радоваться тебе нечему, быстро не умрешь.
В избушке опять воцарилось молчание. Дарку хотелось что-то сказать, но сказать было нечего. Картина будущего была безнадежна и ужасна. Охотники вывернут его наизнанку, мстя за смерть сына Лесничего, вчерашнее "приключение" у дерева покажется детской забавой по сравнению с теми муками, что ожидали впереди.
Будь у него поменьше житейского опыта, он тут же рухнул бы на колени, умоляя пристрелить его на месте или отпустить в лес. К сожалению, он знал, что это ни к чему не приведет. Даже если амазонка сжалится над ним, то отпустить не сможет. Единственный способ обуздать и отвести от себя гнев Лесничего - выдать убийцу сына, и непременно живым...
Рисуя в воображении ужасные картины ожидающих его мучений, Дарк не заметил, как Агнета ушла. Вскоре пришла стража.
Шествие по лагерю амазонок напоминало похоронную процессию, за исключением того, что труп еще был жив и передвигался самостоятельно. Конвоируемый четырьмя стражницами, две из которых несли его оружие, Дарк совершенно не ощущал на себе взглядов окружающих. Находившиеся вокруг амазонки занимались своими делами, не обращая на него никакого внимания: ни сочувствия, ни ненависти - одно сплошное холодное безразличие.
Миновав поляну, процессия подошла к воротам лагеря, где их уже ожидала Рея, нетерпеливо расхаживая взад и вперед. Девушка выглядела хорошо отдохнувшей после вчерашних "трудов праведных", на лице сияла задорная обольстительная улыбка. Привычный костюм "а-ля сама жестокость" уступил место коротким охотничьим сапогам с отворотами, меховому подобию набедренной повязки, открывающей на всеобщее обозрение длинные стройные ноги и... о боже... его кавалерийскому дублету, свежевыкрашенному в непонятное сочетание зеленых и коричневых цветов, которое спустя много веков будет названо потомками цветом хаки.
Понятно, что привлекло внимание девицы к армейскому обмундированию. Куртка была очень легкой, но благодаря вшитым внутрь стальным пластинам, хорошо защищала владельца, как от стрел, так и от рубящих ударов. Кроме того, прикрепленные поверх рукавов наручи не только защищали руки, но и, как показала недавняя практика, могли быть эффективно использованы в нападении. Нашивки и прочие знаки различия были аккуратно срезаны, а на левом рукаве красовалась желтая повязка.
"О боже, только не это, - прошептал Дарк, осознав, что именно Рея будет командовать конвоем, - я не выдержу еще шесть-семь часов издевательств".
Отчитав подошедших стражниц за нерасторопность, мучительница кошачьей походкой подошла к Дарку. Кокетливо улыбаясь, ласково положила руки на плечи, а затем резко прижалась к его груди, нежно обхватив голову.
– Привет, солдатик. Ну, как ты после вчерашнего? Курточку узнаешь? Хороша-а-а, да? А самое главное - "потной бабе" как раз впору пришлась!
При слове "бабе" девица сильно сжала шею руками, так что края наручей чуть было не раздавили артерии. Кровь прилила в голову и бешено стучала в висках, дышать было нечем, и Дарк почувствовал, что теряет сознание. Неожиданно Рея ослабила хватку и тихо прошептала ему на ухо, как будто делилась с ним загадочной тайной: "Герта просила передать тебе привет, мно-о-ого приветов, котенок..."
Наконец-то Рея потеряла к нему интерес. Подозвав одну из стражниц, приказала покрепче связать пленного и захватить его амуницию, которую тоже передадут охотникам. Через пять - десять минут, ушедших на последние приготовления, отряд двинулся в путь.
Вскоре лагерь скрылся из виду, и у Реи снова улучшилось настроение. Вооружившись уже знакомым ему дубовым шестом, она шла в двух-трех шагах позади заключенного и методично, через равные интервалы времени, наносила резкие тычковые удары в затылок, бок, икры, позвоночник, которые непременно сопровождались всевозможными шутливыми комментариями и одобрительным хохотом стражниц. В общем, девчонки повеселились на славу.
Вначале издевательства бесили Дарка, пару раз он даже прикусил губу, сдерживая вырывающиеся крики боли и ярости, но потом, как ни странно, привык. Что-то притупилось и в измученном теле, и в оскорбленном сознании. В конце концов "игра с телом" наскучила, и его оставили в покое.
Он не помнил, сколько они пробрели, пока Рея не отдала отряду приказ остановиться и приготовить оружие.
– Ну вот, кажется, и все, пришли. Знаешь, я хотела бы довести тебя до охотников, а потом пойти с ними и насладиться, как медленно-медленно из тебя вынут кишки. Возможно, мы бы обменялись опытом, я могла бы показать им пару интересных трюков. Но, к сожалению, моему сожалению, нашу великую воительницу Агнету на старости лет мучают приступы доброты.... Да, да, она вдруг решила облегчить тебе участь и пристрелить по дороге, якобы при попытке к бегству. О... я вижу радость в твоих глазах, радость и облегчение. Ты прав, если думаешь, что я не осмелюсь нарушить приказа. Я выполняю указания точь-в-точь, как велит мне мой долг, но до этого... я немного отведу душу, пройдясь напоследок по твоей спине еще пару раз за оскорбления, нанесенные лично мне и наставнице Герте. На колени, мразь!
Весть о решении Агнеты действительно обрадовала Дарка, обрадовала как помилование. Обнадеженный хорошим известием разум усиленно начал просчитывать варианты, как избежать "прощальных поцелуев", и, кажется, нашел решение.
Медленно встав на колени, Дарк гордо вскинул голову и обратился с последней речью к своим мучителям:
– Давай, выполняй свой долг, хотя, если честно, то меня тошнит, насколько вы, девки, глупы и спесивы. Мелете языками направо да налево, словами красивыми кидаетесь: свободные воительницы, благородная предводительница, долг, честь, свобода.... Тьфу, да вы даже смысла этих слов понять не в состоянии. Не влезают понятия эти в ваш куриный рассудок, так вы их под свой бабий лад приспособить пытаетесь.
Поскольку его до сих пор еще не прервали ударами палок, шанс выкрутиться все-таки был.
– Мужиков вон терпеть не можете, их грязными похотливыми свиньями называете, а вот ни одному мужику в голову не придет, так за честь свою бороться - безоружного, связанного человека палками бить. У нас, грязных мужланов, по-другому за честь поруганную да оскорбленную мстят - на поединок вызывают.... Ну что ж, бей! Видно, мне на роду такой позор написан, от бабья неотесанного смерть принять.
Как ни абсурден был план спасения, как ни наивен, но он сработал. Злобно сузив глаза, Рея отбросила шест прочь и выхватила из-за пояса ятаган. Одним прыжком оказалась рядом с пленным и разрубила путы.
– Марса, дай меч подонку!
– Но как же, Агнета...
Амазонка не успела продолжить, получив по лицу стальными наручами.
– Не смей перечить, дрянь, меч говорю!!!
Нордер снова вернулся к своему хозяину. Как приятно было ощущать ладонью его мягкую кожаную рукоять, смотреть на ровное, полированное лезвие. Права, ох права была древняя поговорка: "Коль меч в руке, не все потеряно".
Рея яростно кинулась в бой, нанося обидчику молниеносные и сильные удары, крутясь в пируэтах и сбивая противника с толку. Она была хороша: напориста, энергична и непредсказуема. С первой же секунды схватки смотревшим со стороны амазонкам стало ясно, что Дарк разозлил зверя, которого вряд ли сможет обуздать.
Он отступал, отступал, постоянно ставя блоки и пропуская скользящие удары. На его голом торсе уже краснело несколько свежих порезов. В голове солдата крутилась навязчивая мысль: "Продержаться, главное продержаться, хотя бы минуту... еще чуть-чуть, пока не отойдут от оцепенения руки, пока кровь не разольется по онемевшему от двухдневных пут телу...". И Дарк продержался.
Он вновь почувствовал силу рук и гибкость суставов, почувствовал, как проходят боль и усталость, как нормализуется учащенное дыхание.
Рея продолжала наступать, тесня противника к краю бездонного оврага, ей осталось совсем немного. Бой проходил в таком диком темпе, что казалось, противник вот-вот совершит ошибку, вот-вот неправильно среагирует на безумный полет ятагана и не успеет отразить последний, решающий удар. Но ошибку совершила она: увлекшись нападением, не заметила, что противник уже вошел в темп боя и теперь просто ждал удобного момента для контратаки.
Совершив ряд обманных ударов, Рея сильно рубанула с пятой позиции, сверху вниз, надеясь разрубить пополам голову врага, не успевшего бы ни быстро отпрыгнуть, ни поднять меч для блока. Неожиданно Дарк резко ушел вниз, присев на корточки и подняв обеими руками меч над головой. Ятаган пролетел вниз и наткнулся на нордер всего в метре от земли. Сила инерции потащила Рею за рукой, вперед. На какую-то долю секунды амазонка нависла над противником, оставив незащищенной нижнюю часть тела. Резким боковым разворотом меча Дарк перерубил икроножную мышцу на правой ноге и тут же кувырком ушел вбок. Быстро поднявшись, он кинулся на врага, прибивая его сильными ударами к земле и не давая встать в полный рост.
Рея слабела, из разрубленной ноги хлестала кровь. Стоя на одном колене, ей с каждой секундой было все труднее и труднее сопротивляться. И вот наступил момент, когда рука ослабла и выронила меч, глаза закатились, и беспомощное тело воительницы пало на землю.
Подойдя ближе. Дарк занес руку для последнего удара. "...И каждый бой завершает смерть..." - пульсировало в голове. Но добить врага так и не удалось. Не вмешивающиеся до этого момента в бой стражницы встали на защиту своего командира.
"А ну отойди и положь меч!" - послышался за спиной голос. Обернувшись, Дарк увидел четыре лука, нацеленных ему в голову.
Командовала амазонка с окровавленным лицом, та самая, что получила от своей подруги наручем: "Карпа, Инга, помогите Рее, быстро! Нома, свяжи ублюдка!"
Отданным приказаниям не суждено было сбыться, впрочем, так же, как Марсе стать командиром. Из кустов, находившихся всего в двадцати метрах от места схватки, с шумом вылетел болт и вонзился прямо в лоб командующей амазонке. Нома, все еще державшая на прицеле Дарка, отпустила тетиву. Он инстинктивно пытался парировать стрелу мечом, но не успел, уж слишком близким было расстояние, зато инерция финта отклонила тело немного вбок и стрела пролетела мимо, содрав лишь кусок кожи над ухом.
Тем временем кусты снова зашевелились, и послышался грозный свист еще одного болта, перешедший в душераздирающий женский крик.
Абсолютно не задумываясь над возможными последствиями своего поступка, Дарк рванулся к краю оврага и "ласточкой" прыгнул вниз. Сильно ударившись о землю в конце полета, он еще долго катился кубарем по пологому скату, сшибая сучья деревьев и подминая под себя кустарники, пока не достиг дна. Немного отдышавшись и проверив целостность костей, медленно полез вверх. Раза три-четыре он падал и скатывался обратно, но все же вставал и упорно продолжал попытки выбраться, пока одна из них не увенчалась успехом.
Вновь оказавшись на поверхности, увидел поляну, усеянную телами амазонок. Во всех трупах, даже в голове Реи, торчали одинаковые как братья-близнецы арбалетные болты. Кусты больше не шевелились, видно, тайный доброжелатель пожелал остаться по каким-то причинам неизвестным. Тишину леса нарушали лишь пение птиц да успокаивающий шепот деревьев.
"Ну, вот и все. Я снова один, снова не знаю, куда идти и что делать, вертелось в его голове, - хотя нет, что делать я, пожалуй, знаю - немного поспать, часов двенадцать, не больше..."
Глава 6 Джентльмены удачи
Один, два, три, четыре... девять и еще три в палатке, итого двенадцать. Плохо, как плохо, - тихо шептали губы Дарка, внимательно следившего за перемещением амазонок по стоянке. Уже три часа он лежал посреди разросшегося до неимоверных размеров куста дикой смородины и наблюдал за отрядом, на который наткнулся совершенно случайно. Шансов обнаружить его у амазонок почти не было, уж больно крупным был куст, а снятый с одной из убитых стражниц маскировочный плащ делал его абсолютно невидимым посреди зелени.
Вначале он лежал без движения, боясь выдать свое присутствие малейшим звуком или треском сучьев, однако, хороший камуфляж и ветреная погода, постоянно приводившая в движение ветки, внушили Дарку мысль о полной безнаказанности его действий. Теперь он много возился, часто меняя положение затекших рук и ног, и даже прихлопывал порою назойливых комаров, пытающихся пировать на открытых участках его тела.
В принципе он мог уже давно и совершенно безнаказанно потихоньку выбраться из-под куста, отползти на безопасное расстояние и пойти своей дорогой. Однако лежать посреди колющейся смородины его заставлял не страх быть обнаруженным при отходном маневре, а иное, не менее важное обстоятельство.
Проснувшись после спокойного и продолжительного сна, он впервые за несколько дней почувствовал себя счастливым и отдохнувшим. Логика подсказывала вернуться на место боя и собрать амуницию с убитых; и он решил последовать гласу рассудка, несмотря на полную темень вокруг.
Обшаривать трупы пришлось впотьмах, почти на ощупь. Стащив с Реи свою же когда-то черную куртку, он прихватил лук с полным колчаном стрел, а затем собрал полупустые фляги с водой. Провизии, к сожалению, не было. Амазонки шли недалеко и рассчитывали обернуться всего за один день, так что тащить с собой лишний груз смысла не было. На следующий день, ощущая потребность утолить разбушевавшийся желудок, он пытался охотиться, но его старания скорее походили на подвиги слона в посудной лавке...
И вот он лежал под этим проклятым кустом в надежде украсть провизию. Начинать действовать можно было лишь с наступлением темноты, когда отряд заснет, а "на часах" останется лишь пара полудремлющих амазонок. Сейчас же он коротал время, наблюдая за происходящим.
Припасы были сложены прямо у костра, так что долгих поисков в потемках не предвиделось. Тюков с едой было много, значит, до конечной цели путешествия отряду было еще далеко. Возможно, это именно та экспедиция, к которой он должен был присоединиться по желанию Богорта. Если так, то ему крупно повезло. Украсть провизии надо немного, чтобы никто не заметил, затем можно было бы осторожно следовать за отрядом, прячась по кустам и оврагам. Они идут к горе Аль-Шар, что в Кодвусе, лучших проводников ему все равно не найти. Главное - действовать скрытно и не теряя бдительности.
Сомнения насчет цели экспедиции были внезапно развеяны. Вышедшая из палатки амазонка откинула капюшон плаща, и он увидел длинные русые волосы с кудряшками на концах. "Ильза... ну конечно же, такую важную и рискованную экспедицию должен был возглавить кто-то, кто пользуется личным расположением и доверием Агнеты. Они точно идут к Аль-Шар!" - обрадовался Дарк, одновременно морщась от очередного укуса представителя семейства комариных.
Небо в эту ночь было на удивление ясным, и звезды ярко мерцали в просветах между густыми кронами деревьев. Ничто не нарушало полный спокойствия сон лагеря. Караульных было всего трое: одна амазонка сидела у костра, подкидывая дров, а две другие прохаживались вокруг палаток, изредка подходя к своей более удачливой подруге и обмениваясь парой слов о чем-то о своем, "о женском"... Смена троицы подходила к концу, стражниц уже клонило в сон, и они потеряли бдительность. Наступило самое удачное время для "ночных деяний".
Осторожно передвигая конечностями и прижимаясь как можно плотнее к земле, Дарк медленно выполз из всего колючего укрытия. Глаза неусыпно следили за воительницами, мирно беседующими у костра, ловили каждый их жест, пытаясь предугадать их дальнейшие поступки. И вот, двое снова ушли на обход палаток, медлить было нельзя. Стараясь не шелестеть травой и не задевать особо трескучих сучьев, он прополз метров пять и скатился в неглубокую яму, где и застыл, внимательно вслушиваясь в тишину.
Казалось, что первая перебежка удалась, по крайней мере со стороны часовых не последовало никаких действий. До заветных мешков с провизией оставалось еще пять-шесть шагов, то есть еще один короткий бросок. Перегруппировавшись и собравшись с духом, Дарк начал медленно ползти, прислушиваясь к приглушенным голосам часовых после каждого неловкого, как ему казалось, движения.
Порой излишняя осторожность еще хуже, чем беспечная невнимательность. Боясь быть обнаруженным, он двигался слишком медленно и не успел пробраться к мешкам до прихода стражницы.
Она была всего в шагах десяти и ничего пока не заметила, но шла точно в его направлении и через несколько секунд обязательно увидела бы распластанный на земле силуэт вора.
И снова голову осенил извечный вопрос: "Что делать?" Отползти назад он уже не успел бы. Чтобы спастись, надо было быстро принять не какое-нибудь, а единственно верное решение, сделать правильный выбор. К счастью, решение приняли за него.
Когда силуэт часового приблизился почти вплотную, сзади него неожиданно выросла тень. Она схватила амазонку за голову и резким движением переломила шею, до Дарка донесся тихий хруст позвонков. Осторожно опустив тело часового на землю, тень быстро проскользнула к нему и легла рядом, прошептав офицеру в ухо: "Лежи тихо... и без глупостей". Видя как "тень" шустро расправилась с недругом, глупостей совершать не хотелось, шуметь было тоже не в его интересах.
Вскоре из-за ближайшей палатки к костру выскользнула такая же тень в черном плаще с глухим капюшоном, быстро обхватила сзади сидевшую стражницу и вонзила кинжал в сердце.
Амазонка повалилась назад, издав приглушенный предсмертный крик. Операция по ночному захвату лагеря была сорвана. Палатки тут же зашевелились, что-то внутри пришло в движение, и на поляну начали выскакивать полуголые, но вооруженные амазонки. Двое девиц из ближайшей палатки тут же накинулись на неудачливого диверсанта. Третья напасть не успела, свалилась наземь прямо на бегу. Чуть ниже левой лопатки торчал черенок стрелы с ярко красным оперением.
"Тень", лежавшая рядом с Дарком, быстро вскочила и кинулась на подмогу своему товарищу. Выбора не было. Втянутому в конфликт волею судьбы и своими неумелыми действиями, ему оставалось лишь прийти на помощь неизвестным союзникам.
Застигнутые врасплох амазонки были обречены. "Тень" у костра быстрым движением откинула полы плаща и выхватила два длинных остроконечных кинжала. Лихо крутя ими, она умело защищалась от наседавших противников. Вскоре к ней подоспела помощь: бойцы в черных плащах тут же заняли самую выгодную в данных условиях позицию "спина к спине" и отчаянно отбивались от превосходящего по численности противника. Изредка то один, то другой делали выпады, благодаря которым ряды врага редели. Тем временем невидимый стрелок продолжал "класть" одну за другой выбегающих из палаток воительниц.
Дарка теснили двое: одна с боевым шестом, а в руках другой с изумительной быстротой сверкал легкий топор. Наверное, они обе хорошо владели оружием, но после упражнений с Реей, он этого не заметил. Резкий низкий выпад, сопровождаемый прямым уколом в грудь, уложил на землю девицу с шестом. Амазонка, ударившая сбоку топором, промахнулась, потеряла равновесие и повалилась на землю. Добить ее было несложно и не заняло много времени.
Выскочившая на поляну Ильза тут же оценила ситуацию. Отбив маленьким круглым щитом выпущенную в нее стрелу, кинулась в кусты на поиски лучника. Вернувшись буквально через минуту с окровавленным мечом в руках, она кинулась в гущу боя на помощь своим, что, однако, никак не повлияло на общий ход событий.
Расправившись с последней из нападавших, Дарк увидел, как двое незнакомцев атакуют единственную оставшуюся в живых, Ильзу. Вмешиваться было бессмысленно. Все трое одинаково искусно владели оружием, но "тени", имея численный перевес, легко расправлялись с жертвой. Говоря проще, они уже давно могли бы прикончить ее, но по каким-то непонятным причинам пытались взять живьем. Тот, что был справа, отвлек внимание девушки на себя, и в тот же миг его напарник кинулся, сбил с ног и прижал ее к земле грудью. "Бои в партере" видимо не входили в программу обучения свободных воительниц. Через пару минут все было кончено, пленница лежала крепко связанной.
"Тени" поднялись с земли и откинули глухие капюшоны. Как и предполагал Дарк, они оказались мужчинами. Голова ближнего к нему была густо покрыта растительностью. Незнакомец сильно вспотел, видимо, сильно устав после ночного веселья, его длинные черные волосы, борода, усы и даже брови были обильно покрыты капельками пота. Отерев лицо, он обратился к своему товарищу:
– Профессор, сколь те говорить, чтоб с ножичком не выпендривался. Брось чудаковать - башку ломай, вернее будет! А уж если руки к ножу боле привыкли, так бей точно в сердце!
Профессор оказался щуплым, низкого роста мужиком с маленькими, хитренькими глазками и с седыми, коротко стрижеными волосами. Существо смотрело на мир сквозь линзы узких продолговатых очков в бесцветной оправе, нацепленных на самый кончик носа. Как догадался Дарк, прозвище было получено благодаря не только странным очкам, но и заумной манере разговора.
– Да я ж точно, в сердце... - запыхавшись, бормотал псевдоученый-муж, пытаясь оправдаться перед компаньоном, - но это ж фемина обыкновенная, вид от человека конструктивно отличающийся. На груди, значит, у нее большие отложения жировых тканей имеются, которые и смягчили удар.
– Какие еще ткани, ты чего несешь, плесень очкастая?!
– Ну, груди... груди, по-простому, значит. Вот они-то удар и смягчили. Он у меня на мужиков поставлен, а баб, значит, сильнее бить надоть...
– Ох мудрый, ох мудрый, зараза! Ты мне из-за своей мудрености чуть ли все дело не споганил, заморыш. А ну, сгоняй-ка лучше в кусты, посмотри, что там Серафим застрял? А мы тут пока с незнакомцем чуток потолкуем.
Отослав профессора, бородач развернулся к Дарку и, снимая черный, застегивающийся до груди плащ, задал неожиданный вопрос: "Водку бушь?" Получив утвердительный ответ, достал из бездонных пол балдахина плоскую железную флягу, немного отпил и протянул ее собеседнику.
– Кто таков и куда прешь, коль не секрет?
– Человек божий, а иду в Кодвус... - в свете последних событий называть свое имя как-то не хотелось. Незнакомцы могли оказаться охотниками или просто недолюбливать имперских офицеров.
– Угу, ясно дело. А меня вот, человек божий, Гаврием кличут и направляемся мы прямехонько в Кодвус, то бишь, значит, нам с тобой по пути. Коль с нами идти хошь, так хоть как-нибудь, да назовись, а то кликать трудно...
На поляне вновь появился профессор, подойдя к Гаврию, он угрюмо опустил голову, чтобы не смотреть в глаза старшему: - Серафим мертв... зарезан... сзади по горлу...
Оцепенение продлилось недолго. Крепко стиснув зубы и сжав кулаки, Гаврий с остервенением набросился на связанную Ильзу. Успокаивая душу пинками в живот пленной, бородач не произнес ни слова, лишь потом, уже отойдя от тела, тихо процедил сквозь зубы: "Курва, мать твою..."
* * *
Маг нервно постукивал сухими костяшками изящных пальцев по подлокотнику замысловатого кресла, обтянутого, если верить россказням пропойцы-мастера, кожей предводителя орков, погибшего лет сорок назад при очередном неудачном штурме Великой Стены. В принципе ему было абсолютно безразлично, была ли это действительно кожа свирепого Урс-Хора или обычной свиньи, украденной из соседского хлева. Главное, что в это свято верил сам мастер, его многочисленные подмастерья, а следовательно, и половина населения Кодвуса. Такие нелепые слухи были чародею весьма на руку.
Мантия мага-некроманта обязывала к всевозможным чудачествам и непонятным действиям, создающим вокруг него загадочную атмосферу таинственности и страха. Если он заказывал кресло, так из кожи орков, стулья - из костей мифического урдона, который вряд ли вообще существовал на самом деле, а камин - только из панциря гигантской черепахи-людоеда. Маг уже давно устал пускать пыль в глаза окружающим, но, к сожалению, обман был суровой необходимостью.
Долгая жизнь привела его к весьма парадоксальному заключению: люди, в большинстве своем, уважают лишь грубую силу и то, чего боятся, что непонятно и внушает отвращение на грани с ужасом. Итак, основными ингредиентами зелья нормальных взаимоотношений с людьми являлись: сила, загадочность, страх и непредсказуемость поступков. Отсутствие или малая доля любой из составляющих в этой гремучей смеси могли привести к летальным последствиям в буквальном смысле слова. Недавно, лет так двадцать назад, гильдия магов была потрясена известием о массовом сожжении ученых мужей королем Эдвином в далекой Виверии. Не вдаваясь в отвратительные подробности сего акта первобытного вандализма, можно сказать лишь, что тамошние маги поплатились за чрезмерную доверчивость к светским властям, немного приоткрыв завесу таинственности над истинной сущностью своих деяний. Зелье успеха потеряло всего один компонент, а маги - свои головы, как, впрочем, и остальные части тела.
С другой стороны, когда нет страха и силы, загадочность переходит в непонимание, затем в отторжение и наконец-то входит в заключительную стадию плачевной метаморфозы - костер, огонь, уничтожающий все непонятное, чужеродное и потенциально опасное.
Наглядным примером сего утверждения был благородный барон фон Вильд, как раз сидевший сейчас напротив. Еще полгода назад он кричал, что уничтожит цитадель сатаны, воздвигнутую бесовским отродьем на его землях, что очистит именем Божьим и силой Святой Веры это проклятое место от скверны. В пламенных речах необузданного по молодости лет и невежественного с рождения барона цитаделью естественно называлась башня мага, а скверной, наверное, сам некромант.
Однажды юный ревнитель Истинной Веры даже решился на штурм, но после легкой демонстрации возможностей прикладной магии святое войско разбежалось, а праведный гнев властителя местных земель поутих. Побочным и совершенно неожиданным эффектом действия магических чар явилось истинное расположение феодала к своему "ученому, мудрому, снизошедшему до общения с ним другу", которое выражалось в частых дружеских визитах с нижайшими просьбами о мелких одолжениях.
– Благородный барон, к сожалению, не могу удовлетворить вашу просьбу и оживить умерших в прошлом году во время мора крестьян. Да, я прекрасно понимаю, что у вас трудности со сбором урожая, что половина мужиков перемерла, а оставшиеся разбежались, но давайте не будем превращать великое таинство смерти в неиссякаемый источник бесплатной рабочей силы. К тому же, не противоречит ли сама эта мысль вашим святым помыслам?
– Но мэтр, я как истинный верующий готов везде и всяко бороться с любыми деяниями сатаны, биться насмерть за правое дело веры! Но в данном случае мною движет лишь желание помочь семьям усопших. Если вы не сочтете возможным удовлетворить мою просьбу, то урожай может остаться неубранным, и крестьянам зимой нечего будет есть. Задача всякого истинно верующего состоит в том, чтобы заботиться прежде всего о благе живых, а потом уже о спокойствии усопших и прочих этических вопросах.
– Сожалею, но я вам действительно откажу. Мне не хотелось бы портить отношения с вашей церковью и другими ее преданными вассалами, которые, скорее всего, истолкуют назначение моих чар совсем по-иному. Некому убирать урожай - наймите батраков! Придется раскошелиться, но ничего, думаю, ваша бездонная казна выдержит потерю нескольких десятков динаров. А сейчас прошу простить стариковскую бестактность, мой юный друг, но меня ждут дела. Я не успел завершить пару важных экспериментов для герцога Уильфорда.
Маг откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, давая понять пронырливому феодалу, что разговор завершен. Наконец-то услышав долгожданный скрип тяжелой скамьи и тяжелую поступь удаляющихся шагов, маг снова открыл глаза. Некромант достал из потаенного шкафа со снадобьями и приворотными зельями небольшой хрустальный шар и начал быстро тереть его, тихо бормоча непонятные заклинания. Шар засверкал, по гладкой поверхности побежали голубоватые искры, послышался какой-то странный булькающе-шуршащий шум.
Осторожно положив шар на стол, маг подвинул поближе кресло, сел в него и, закрыв глаза, начал монотонно повторять один и тот же загадочный призыв: "Люпус, отзовись!" Так прошло минут пять, а может быть, десять, прежде чем шуршание в шаре прекратилось, и до мага донесся тихий, но отчетливый голос: "Если это ты мне, то с каких это пор, ершь твою медь, я стал Люпусом?!" Маг открыл глаза и облегченно вздохнул. Не удававшийся в течение последней недели сеанс наконец-то состоялся.
– Уже давно, с тех пор, как ты пропал, а у моих добрых соседей-магов появилась дурная привычка без устали болтать по переговорным каналам. Спасу нет, какой белиберды только не наслушаешься. Некоторые бездельники торчат там целыми сутками, так что давай говорить осторожно, без имен и конкретных фактов.
– И как же мне тебя величать: Ваше могущество, великий и ужасный, или еще как?
– Да как хочешь, лишь бы никто ничего не понял.
– Ну, тогда будешь "Фабулес"...
– А это еще почему?
– Трепаться уж больно любишь, сказки рассказывать, да морды загадочные строить, пока настоящие мужики делом заняты и по лесам комарье кормят.
Неясно, что так сильно разозлило мага в вольных речах его собеседника, наверное, замечание о комарах, но тон беседы сразу перестал быть дружеским. Насупившись и по-детски оттопырив нижнюю губу, маг раскраснелся как рак и заорал в шар, потряхивая при каждом вздохе щуплой козлиной бородкой:
– Эй ты, мужик деловой! Совсем обнаглел? Чем сам месяц назад занимался, гад?! По борделям мотался да собутыльникам рожи от скуки бил, дармоед, пока я тут в поте лица зельями травился, деньги зарабатывая!
– Ух ты, ух ты, как разошелся. Жаль не видно, поди, и пар из ушей уж валит, и морда от натуги красная?!
Маг посмотрел в зеркало и с ужасом заметил, что полностью, за исключением пара, соответствует описанию. Тем временем собеседник продолжил:
– Ну чо, остыл, что ли, говорить-то можно? Палку-то не перегибай, я свое дело знаю... и делаю. А что насчет борделей, так да - мотаюсь. Я человек простой, приходится общественными, так сказать, девками пользоваться. Это вы, Ваше могущество, с герцогами да баронами якшаетесь и от них баб в дар принимаете. Сколько у тя там сейчас в гареме? Десять али двадцать?
– Не важно. Ладно, давай к делу, потом наши облики моральные сравним.
– Ну к делу, так к делу.
– Надеюсь, ты с ним?
Возникшая в разговоре пауза, казалось, тянулась целую вечность.
– Я знаю, где он и с кем он, знаю, куда и зачем идет. Пока что все складывается хорошо.
– Ты что, обалдел? Неужели с ним еще не говорил?
– Пока нет, еще рано.
– Люпус, у нас мало времени. Колесо уже завертелось, я почувствовал. Скоро дойдет до тебя и остальных. У нас очень мало времени!!!
Последняя фраза нарочно была произнесена по складам и медленно, чтобы донести до собеседника всю серьезность происходящего. Несмотря на убедительность голоса мага, его партнер "по шару" был абсолютно спокоен.
– Знаю, мой друг, знаю, но говорить пока все равно не буду.
– Что-то не так?
– Возможно, пока еще не понял. Развитие чрезвычайно замедлено, никаких существенных проявлений. Он до сих пор смотрит на мир прежними глазами. Поспешное вмешательство может только все испортить, натворить много бед.
– Ты думаешь, что он не успеет?
– Кто знает, но нужно быть готовым к самому худшему - бороться с бедой собственными силами.
– А может быть, все-таки рискнуть?!
– Не иметь сильного союзника гораздо лучше, чем получить слабого, но врага. Пока не могу ничего сказать точно, буду ориентироваться по ситуации. Готовьтесь к худшему и... на связь больше не выходи, у меня тут тоже соседи не сахар...
Связь прервалась так же неожиданно, как и началась. Мерцание шара погасло, оставив некроманта в полной темноте посреди большой пустынной зады. Где-то выл ветер, играя с оконными ставнями, как мир с человеческой судьбой. Маг чувствовал, как что-то движется и уходит из его понимания, как меняется жизнь, а он остается прежним, обреченным на вымирание. Грядущая смерть его не страшила, пугало лишь бессилие и незнание, как сопротивляться наступающим событиям. В ту ночь он впервые за пятьсот лет своей долгой жизни во сне не увидел будущего. Ему явились лишь призраки прошлого...
Ильза крутилась по земле, конвульсивно содрогаясь от удушья. Засунутый ей в рот кляп и так уже сильно затруднил дыхание, а удары Гаврия довершили дело, приведя к спазмам дыхательных путей. Возможно, она бы совсем задохнулась, если б не молниеносная реакция Дарка, успевшего вовремя подскочить и вытащить кляп. Агония прекратилась, рот девушки жадно, глубокими шумными вдохами глотал воздух. Оклемавшись, девушка не придумала ничего лучше, как разразиться изысканной бранью, так что кляп был поспешно возвращен на свое законное место.
Осмотр пострадавшей полностью удовлетворил даже такого опытного спеца в военной травматологии, как Дарк. На груди и животе выступали красные пятна, пара ссадин и пара отеков.
Парни были профессионалами. Буря эмоций, бушевавшая в их сердцах из-за смерти боевого товарища, с которым они, наверное, прошли бок о бок много миль, много боев, не ввергла их в пучину безумного бешенства и не заставила выместить гнев на связанной женщине. Пара пинков и куча оскорблений не в счет, это пустяки, от этого не умирают.
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Чернецов Андрей