Чтение 3–й страницы книги ~Деньги для киллера~

Мысль эта как-то не приходила мне в голову, она вдруг придала
невероятные силы.

Сонька, видимо, тоже прониклась:

- Держи его сверху. Тяни. А я будуснизу подталкивать...

С пятого захода мы его вытащили, что меня, признаться, удивило. Он
опять застонал, отчетливо,хотя и тихо.

- Господи, что же это он никак не очнется, хоть бы помог, - причитала
Сонька, когда мы волокли его к машине. На мужчине было кожаное пальто, мы
ухватились за полы и кое-как втянули несчастного на заднее сиденье. Далось
это нам очень нелегко.

Мы совершенно выдохлись, несколько минут сидели опустошенные, не в
силах пошевелиться. Немного придя в себя, Сонька заняла водительское место
и повернула ключ. Слабо порычав, мотор заглох.

- Только не это, - взмолилась я. Со второй попытки машина завелась.
Кое-как сдав назад и развернувшись, мы поехали в деревню.

- Кто здесь из соседей? - спросила я.

- Никого. Я да Максимыч. Герасимовы были. Вчера уехали.

- Может, сразу в город, а?

- Спятила? Разве я доеду?

Сонька, конечно, права, водитель она никакой.

- Может, в село? - волновалась я.

- Сейчас его дома выгрузим, ты побежишь к Максимычу звонить, а я его
осмотрю, может, чем помочь сумею.

- Ага, - усмехнулась я, но ничего лучше предложить не смогла.

Тут мы подъехали к самому крыльцу.

Сонька в него бампером ткнулась и чертыхаться начала, но быстро
успокоилась. То ли мужчина стал легче, то ли мы малость поднаторели, но
вытащить его из машины и занести в дом оказалось не так уж сложно.

Вошли в кухню и положили его на пол. Голова его была как-то странно
запрокинута, мне это не понравилось, но размышлять об этом времени не
было. Я уже стояла у дверей, намереваясь бежать к соседу, когда Сонька
вдруг позвала:

- Гретка, он мертвый.

- Что?

- Мертвый, говорю.

- Да не может быть, - охнула я. - Он же стонал, ты же слышала.

- Слышала. Отстонался.

Я села рядом с ней. Пульса нет, и лицо...

Да, лицо у него было, в общем, смотреть на него не хотелось.

- Слушай, может, оя жив все-таки, много ты в таких делах понимаешь, -
ныла я.

Сонька убежала в комнату и вернулась с зеркальцем. Мы подставили его к
самым губам мужчины и стали терпеливо ждать.

Ничего.

- Говорю тебе, он мертвый, - сказала Сонька, устало откидываясь к стене.

- О, Господи, чего же теперь делать-то?

- Дверь запереть, вот что.

- Зачем?

- Не знаю. Жутко. И окна зашторь.

Мне вдруг тоже сделалось жутко, я торопливо заперла дверь, зашторила
окна и опустилась на пол рядом с Сонькой. Мы уставились на покойника. Из
одежды на нем, кроме кожаного пальто, ничего не было. Теперь, при свете,
мы могли его разглядеть и ужаснулись: кто-то над ним здорово поработал. На
пальцы рук и ног смотреть было невозможно, мне стало нехорошо, я зажала
рот рукой и бросилась в туалет.

Когда я вернулась оттуда, Сонька все еще сидела на коленях, прижавшись
ухом к его груди и щупая, как в американском кино, артерию на шее. Увидев
меня, подняла голову и сказала:

- Мертвее не бывает.

Верить в это не хотелось.

- Много ты понимаешь. Он ведь стонал.

- Стонал, - усмехнулась Сонька. - Сначала над ним всяко-разно
измывались, потом голову разбили, или наоборот, что, в общем-то, неважно.
Потом в землю зарыли, потом, правда, вырыли. Не выдержал человек, помер.

- Может быть... - начала я.

- Да заткнись ты. Это труп.

Я села рядом и заревела. Сонька тоже носом зашмыгала, потом спросила:

- Что делать-то будем?

Я пожала плечами:

- Пойду к Максимычу, в милицию звонить.

- Погодь. Торопиться некуда. Давай-ка покурим.

Мы закурили, поглядывая время от времени на труп, и Сонька предложила:

- Расскажи-ка мне эту историю, вроде как бы милиционеру.

Я рассказала. Сонька слушала внимательно, потом криво усмехнулась и
заявила:

- Полное дерьмо.

Я пожала плечами.

- Менты нас в гроб вгонят.

Я покосилась на обезображенное тело и заметила:

- Менты еще полбеды.

Сонька зябко поежилась.

- Чего ж тогда?

- Откуда я знаю?

Сонька стала хмуриться и наливаться краской.

- Все ты... вечно тебе больше всех надо.

Видишь, люди что-то зарывают, и шла бы себе дальше, уж, наверное, они
не рассчитывали на то, что какой-то придурок сразу вырывать начнет.

- Два придурка, - поправила я.

- Я не в счет. Это ты меня с толку сбила, вот спросонья и дала маху.
Сиди теперь с покойником. Оторвут нам башку, как пить дать, и поделом...
Ох, тяжко мне...

- Да заткнись ты! - прикрикнула я.

- Сама заткнись. Вляпались... ух, фашистское отродье! - буркнула Сонька.

- Жидовка недобитая... - парировала я.

Мы вздохнули и заскучали.

- Грет, - позвала через минуту Сонька.

- А?

- В милицию нельзя звонить.

- Тупому ясно.

- Что делать?

- Назад везти, - решилась я, - где взяли, туда и положим. И забудем.

- Не хочу я на кладбише, - запаниковала Сонька.

- Хорошо, давай у тебя в погребе зароем.

- Свинья ты все-таки, приволокла покойника...

- Да заткнись ты... Проверь у него карманы, может, узнаем, кто он.

- Зачем?

- А я откуда знаю?

- Вот всегда у тебя так, - проворчала Сонька.

Карманы были пусты. Я еще раз взглянула на покойника: цвет волос из-за
крови не определишь, лицо разбито, ухо разорвано, отпечатки пальцев
отсутствуют, тело в тех местах, где его можно было рассмотреть под
синяками и ссадинами, без особых примет.

Если таковые и были, то мы их не увидели.

Более или менее уверенно можно было утверждать лишь, что это молодой
мужчина.

Выходило, могила его останется безымянной.

- Ладно, - решилась я, - поехали.

- Может, попозже, - заскулила Сонька.

- Чем скорее мы от него избавимся, тем лучше.

- Ну и вляпались, ну и вляпались, - запричитала моя подружка и тут же
совершенно другим голосом спросила:

- Медальон заметила?

А я-то надеялась, что обойдется. Как же...

- Заметила, - ответила я зло. На шее покойника на толстой витой цепочке
висел медальон: в овале две сплетенные змеи. Работа тонкая, вещь
оригинальная, и если мои скромные познания со мной шуток не шутят -
дорогая.

- Надо снять, - сказала Сонька с легкой грустью.

- Спятила? Убийцы не сняли... Значит, причина была. Вещица заметная.

- Я бедная женщина, и как я, по-твоему, смогу золото в землю зарыть?

- Сможешь.

- Что я, дура какая? Спрячем. В конце концов его переплавить можно.
Золото, оно и в Африке золото, слышь, Гретхен? - не унималась Сонька -
Как-то мы должны компенсировать свои муки.

- У, крохоборка?- разозлилась я. - Что значит гены: за копейку
удавишься.

- Твои-то не лучше, у трупов зубы дергали.

- Коронки, - поправила я.

- Коронки что, не зубы? И кто бы говорил о копейках? Эта штука денег
стоит, слышишь? Мы ж не будем им на рынке трясти...

- Заткнись, - рявкнула я и замахнулась.

Сонька втянула голову в плечи и зажмурилась. Через несколько секунд
приоткрыла один глаз и, убедившись, что драться я не собираюсь,
расслабилась.

- Ладно, чего ты... - пробормотала она жалобно.

Я махнула рукой:

- Делай, что хочешь, только если тебя за этот медальон потом прирежут,
не стони.

- Ты мне еще спасибо скажешь, - обрадовалась Сонька, снимая цепочку. -
Мы еще....