Чтение 3–й страницы книги ~Тайна желтых нарциссов~

пять тысяч фунтов в год, в то время как ваше жалование, как мы все хорошо
знаем, составляет только девятьсот фунтов?

Только на одну секунду Мильбург потерял самообладание. Его рука,
которою он погладил лоб, задрожала. Тарлинг, все время наблюдавший за его
лицом, увидел, какие усилия он употреблял, чтобы не выйти из состояния
равновесия.

- Да, сэр, это было бы во всяком случае очень странно, - сказал
Мильбург на сей раз уже твердым голосом.

Лайн все более и более взвинчивал себя и, хотя его резкие слова были
обращены к Мильбургу, но мысленно он обращался к гордой высокомерной девушке
с гневными глазами, которая так презрительно обошлась с ним в его же
собственном бюро.

- Было бы очень странно, если бы вас присудили к тюремному заключению,
потому что я якобы открыл, что вы в течение долгих лет обманывали фирму, -
возбужденно продолжал он. - Я убежден, что все служащие фирмы сказали бы то
же, что и вы!

- Это я тоже хочу сказать, - заявил Мильбург со своей обычной улыбкой.
Он снова сделал любезное лицо и потирал руки. - Это звучало бы очень
странно, и никто не был бы более поражен, чем сама несчастная жертва. -
Сказав эти слова, он расхохотался во все горло.

- Может быть, и нет, - холодно сказал Лайн. - Я хочу сейчас в вашем
присутствии повторить несколько слов, прошу вас, слушайте внимательно. Вы
уже месяц тому назад жаловались мне, - Лайн произносил каждое слово с
ударением, - что в кассе не хватало мелких сумм.

Утверждать такую вещь было большой смелостью, это было даже в известной
степени рискованно. Успех этого, наскоро импровизированного плана зависел не
только от вины Мильбурга, но и от нежелания его признать свою вину. Если его
управляющий ничего не возразит против неверного утверждения, то тем самым
признает собственную вину. Тарлинг, которому разговор этот сперва казался
непонятным, теперь начал смутно догадываться, куда клонит Лайн.

- Я жаловался вам, что за последний месяц была недохватка денежных
сумм? - с изумлением спросил Мильбург.

Он не улыбался более, и на его лице внезапно показалась растерянность.
Его загнали в тупик.

- Да, я говорю это, - ответил Лайн, наблюдая за ним. - Это
соответствует действительности?

После продолжительной паузы Мильбург кивнул головой.

- Да, это так, - слабым голосом ответил он.

- И вы же сами сообщили мне, что вы подозреваете мисс Райдер в
совершении этой растраты?

Снова наступила пауза, и снова Мильбург кивнул головой.

- Вы слышите это? - торжествуя спросил Лайн.

- Да, - спокойно ответил Тарлинг. - Но что же мне делать, ведь это
касается обыкновенной полиции? Лайн сдвинул брови.

- Мы должны сперва подготовить заявление для полиции. Я посвящу вас во
все подробности, дам вам адрес молодой дамы, а также все данные о ее
личности. Тогда вашей задачей будет доставить нам такую информацию, чтобы мы
были в состоянии передать этот случай Скотланд-Ярду.

- Понимаю, - сказал Тарлинг и улыбнулся. Но потом он покачал головой. -
Я не могу заниматься этим делом, мистер Лайн.

- Почему же нет? - удивленно спросил Лайн.

- Потому что я не занимаюсь подобными вещами. Когда вы писали мне, у
меня было чувство, что благодаря вам в мои руки попадает один из
интереснейших случаев, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело;
Очевидно, первое впечатление может быть иногда обманчивым, - он взялся за
шляпу.

- Что вы хотите этим сказать? Вы таким образом отказываетесь от ценного
клиента.

- Я не знаю насколько вы ценны, но в данный момент дело выглядит не
очень радужным. Я не хотел бы заниматься этой историей, мистер Лайн.

- Вы полагаете, что дело недостаточно значительно для вас? - неприятно
пораженный, спросил Лайн. - Я готов уплатить вам за труды пятьсот фунтов.

- Даже если вы мне уплатите пять тысяч, даже пятьдесят тысяч фунтов, я
должен буду отклонить предложение заняться этим делом, - ответил Тарлинг.
Его ответ звучал решительно и категорически.

- Тогда разрешите спросить, почему вы не хотите заняться этим делом? Вы
знакомы с этой девушкой? - излишне громко спросил он.

- Я никогда не видел этой молодой дамы и, по всей вероятности, никогда
ее и не увижу. Я хочу только установить, что не желаю, чтобы мне надоедали
подобными искусственно построенными обвинениями.

- Искусственно построенными обвинениями?

- Я полагаю, вы хорошо знаете, что я думаю, но я хочу сказать это вам в
более ясной и понятной форме. В силу какой-нибудь причины вы злы на одну из
ваших служащих. Я могу распознать ваш характер по вашему липу, мистер Лайн.
Мягкая форма вашего круглого подбородка и ваш чувственный рот показывают
мне, что вам не доставляет угрызений совести ваше обращение с дамами,
которые у вас работают. Я не знаю, но предполагаю, что какая-нибудь
порядочная девушка дала вам как следует по носу, что вас очень рассердило,
и, обуреваемый жаждой мщения, вы сочиняете совершенно необоснованные
обвинения против нее.

- Мистер Мильбург, - он снова обратился к управляющему, - имеет
основания идти навстречу вашим подлым желаниям. Он ваш служащий и, кроме
того, на него оказывает действие скрытая угроза, что вы собираетесь упрятать
его в тюрьму, если он откажется действовать заодно с вами.

Лицо Торнтона Лайна было искажено яростью.

- Я уж позабочусь, чтобы ваше подлое поведение получило широкую
огласку. Вы здесь в самой оскорбительной форме бросили мне в лицо обвинение,
и я подам на вас в суд за клевету. Дело, очевидно, в том, что вы чувствуете,
что мое задание вам не по силам и ищете повода отклонить его.

Тарлииг вынул из кармана сигару и откусил кончик.

- Моя репутация слишком хороша, чтобы я должен был впутываться в
подобные грязные дела. Мне очень не хотелось бы оскорблять других, и я
неохотно выпускаю из рук возможность хорошо заработать, но я не хочу
зарабатывать деньги, совершая подлости, мистер Лайн. И если вы позволите
дать себе хороший совет, то оставьте этот вздорный план действия, который
вызван только вашим задетым самолюбием. Замечу мимоходом, что это наиболее
неудачная форма поднять дело. Пойдите лучше и попросите у молодой дамы
извинения, потому что, как я предполагаю, вы ее, должно быть, грубейшим
образом оскорбили.

Он кивнул свому спутнику китайцу и медленно вышел из помещения. Лайн
наблюдал за ним, дрожа от гнева. Он сознавал свое бессилие, но когда дверь
уже наполовину закрылась, он вскочил с подавленным криком, широко распахнул
дверь и подскочил к сыщику.

Тарлинг схватил его обеими руками, поднял, отнес обратно в комнату и
посадил на стул. Потом добродушно посмотрел на него сверху вниз.

- Мистер Лайн, - сказал он слегка саркастически, - вы сами подаете
дурной пример преступникам. Хорошо, что ваш приятель-преступник еще сидит в
тюрьме! Не говоря больше ни слова, он покинул комнату.
III

Два дня спустя Торнтон Лайн сидел в своем большом автомобиле, стоявшем
на краю тротуара, недалеко от Уондворт-Компона и смотрел по направлению к
воротам тюрьмы..

Он был поэт и актер, редкая помесь для делового человека его типа.

Торнтон Лайн был холост. Он выдержал университетский экзамен и получил
отличие за научную работу. Был он также автором-издателем тоненького томика
стихов. Качество его стихов было не особенно выдающееся, но книга была
украшена очень красивыми заставками и переплетена в старинном вкусе.

Он был купец, и это ему в некоторых отношениях было далеко не
неприятно. Тем более, что его профессия давала ему возможность вести
роскошный образ жизни. Он владел несколькими автомобилями, деревенским
поместьем и домом в городе. Отделка и мебель для обеих квартир поглотили
такие крупные суммы, на которые он смело мог бы скупить большое число мелких
магазинов.

Джозеф Эмануэль Лайн основал эту фирму и поднял ее на значительную
высоту. Он выработал специальную систему продажи, согласно которой каждый
клиент обслуживался сейчас же, как только он успевал войти в магазин. Этот
метод основывался на старом принципе - держать постоянно наготове
достаточные резервы.

Торнтон Лайн должен был перенять управление делом в тот Момент, когда
выход в свет его маленького томика возвысил его в сонм непонятых
знаменитостей. В своих стихотворениях он пользовался совершенно необычной
пунктировкой, перевернутыми запятыми, восклицательными и вопросительными
знаками, чтобы выразить свой гнев и презрение человечеству. Несмотря на то,
что томик был очень тонкий, его все-таки не покупали, но Лайн сумел добиться
известного уважения у тех мужчин и женщин, которые точно так же писали
стихи, и книги которых никто не читал.

Ничто в этом мире не казалось этой непонятой знаменитости более
надежным, чем то, что наивысшая степень благородства выражается в презрении.
При других обстоятельствах Торнтон Лайн мог бы добраться и до дальнейших
степеней непонятости - на такую высоту, где можно чувствовать себя
возвышенным над браком, мылом, чистыми рубахами и свежим воздухом. Лишь то
обстоятельство, что внезапно умер его отец, было виной, что он не достиг
этой степени совершенства.

Сначала он почти уже был готов продать всю фирму, чтобы поселиться
где-нибудь во Флоренции или на Капри, в какой-нибудь уединенной вилле. Но
потом его соблазнило противоречие, можно сказать, комизм его положения.
Ученый человек, важный барин, непонятый поэт должен был засесть в купеческой
конторе. И, ко всеобщему изумлению, он стал продолжать работу своего отца,
вернее говоря, он подписывал чеки и получал доход. Действительное
руководство фирмой он передал тем людям, которым доверил это уже сам старый