совать валидол, сначала себе, а потом трупу или наоборот.
по-моему, он помер.
лишиться чувств, - а ты сбегай за шефом. Он к юристам ушел. Ну, скорей,
скорей, шевелись!..
решительной, чем нынешним вечером под машиной вежливого Ивана
Александровича.
толклись любопытные - еще бы, такое неожиданное ?счастье?: средь бела дня в
офисе труп! Тут не один день, неделю никто работать не будет! Высокая дверь
открывалась и закрывалась.
плечи и толкала таких же любопытных, пытаясь рассмотреть, что такое там
происходит, на месте событий, а когда закрывалась, все поворачивались к
Варваре, придвигались к ее столу и смотрели на нее умоляюще, а она делала
строгое и немного печальное - ?подобающее? - лицо и многозначительно
помалкивала, зато Людка в коридоре в сотый раз повторяла, как она курила с
Варварой, а потом что-то грохнуло, и они бросились в кабинет, хотя они вовсе
не бросались, а он лежит, а рядом монитор, а он.., никакой. То есть совсем
мертвый. Окончательно и бесповоротно...
удовольствия не получила, и вкуса не заметила - а все из-за внезапной
кончины Петра Борисовича!
головного мозга?, сведения о котором моментально просочились ?в коллектив?
от приехавших на ?Скорой? мрачного вида громил, не имеет к его смерти
никакого отношения.
Просто так сказала, чтобы послушать, как это прозвучит. Прозвучало
неубедительно.
облаках витает! Что за девка! Беда с ней?.
одобрением. Варвара была ?фантазерка?, отец ?куркуль?, мама ?заноза?,
соседка ?Кабаниха?, ее сын ?бандит?, хотя розовый, очкастый, толстый Димка
на бандита тянул так же, как сама Варвара на ?Мисс Вселенная?.
которыми он стискивал Варварину ладошку, были самыми романтичными
воспоминаниями в ее жизни.
дело - по безумной любви. Некоторое время любовь продолжала быть безумной,
потом стала обыкновенной, потом не стало никакой. Осталась только морока с
опостылевшим, никуда не годным мужиком, который, как назло, за это время
стал ?своим и родным?, и бросить его на произвол судьбы у добросердечной
подруги не хватало совести. Сидел он на шее у нее и родителей, очень удобно
сидел, свесив ножки и помахивая кнутиком, ничего не делал, ни о чем не
заботился, не печалился ни о чем - почти десять лет. Татьяна превратилась в
пожилую бабищу пятьдесят восьмого размера - Варвара сочувствовала ей с
некоторым жалостливым женским высокомерием, ибо сама носила всего только
пятьдесят четвертый, - стала раздражительной, визгливой, волосы накручивала
на бигуди, короткие ногти красила ярко-алым лаком, ссорилась с родителями и
обожала сына Ваську, который от мамашиного обожания совсем одичал и перестал
правильно соотносить себя с окружающим миром.
хотите? Вы-то посиживаете себе в кресле в любимом халате, чаек потягиваете,
думаете о высоком, жалеете свои пятьсот рублей, а Танька, небось, одной
рукой картошку жарит, другой пол метет, одним глазом уроки проверяет, другим
кучу белья окидывает - когда гладить, уже сегодня или еще до завтра полежит.
комедии. Пришла под Новый год домой пораньше, три сумочки принесла, с
индейкой, мандаринами и подарками, а ?родной? посреди комнаты в одних трусах
мечется, а барышня на балконе без лифчика - и метель, метель, и барышнино
барахлишко неубедительной кучкой!..
хохотала, и судья вместе с ней. Развели их за пять минут.
такое про ссору.
невралгия и зарождающаяся язва желудка, у бывшего ?родного? пивное пузо,
одышка и ?сердечко шалит?, Васька среди ночи просыпается и плачет, боится,
что родители начнут орать друг на друга, - а потом пять минут, и жизнь ?с
чистого листа?, как говорили раньше в телепередачах про писателей.
вашему, что вас все это миновало. Немножко жалко, конечно, что никогда и ни
в кого не была влюблена, и что сына нет - уж она, Варвара, ни за что не
допустила бы, чтобы он ревел по ночам! - и сердце ни от чего не замирает, и
давешний нахальный водитель подумал, что она бабка, а ей до тридцати еще
целый год, полтора даже!
уверена, что его убили, как только шеф вышел за дверь кабинета. Кто-то
следил за ними, пока они разговаривали, и как только шеф вышел, прикончил
Петра Борисовича.
Почему он никогда не сидел в приемной, проходил, ни на кого не глядя, и с
шефом говорил как будто немного свысока, как если бы шеф был жокеем, а Петр
Борисович - владельцем породистого рысака.
примерно так выглядел Петр Борисович, когда говорил с шефом. Впрочем,
говорил в основном шеф, а Лиго слушал.
Галкина.
сухарные крошки, застрявшие в махровых остатках звезд и облаков, и зашлепала
на кухню, ставить чайник. Жалко, что все сухари вчера же и кончились.
не ест по вечерам сухари, да еще с изюмом, да еще с сахаром, и она. Варвара,
не станет.
крупинками коричневого сахара, хотелось уже почти невыносимо.
все равно нет.
оказалось, что заливается звонок у входной двери.
Чайник загрохотал, вода широко плеснулась, залила линолеум и халат спереди,
где облака и звезды были уж совсем ни на что не похожи.
гарнитура ?Хельга?.
знаю, что ты дома!
не дома? Или все белье перегладила?
руке она держала ботинки, а правой взбивала на темени кудри, приплюснутые
шапкой. - У меня неожиданно получились каникулы.
теперь свободна и независима, как бывшая братская Украина. Я привезла
сырокопченой колбаски и тортик.
маленького тортика! А? Ничего не будет?
не ест на ночь тортики, даже маленькие, не говоря уж о колбасе.
что-нибудь, а то будет лужа.
была курица, но я ее уже съела.
появляясь на пороге кухни, - я купила отбивные.
раз уж у меня каникулы!.. Поесть-то можно! Господи, я в последний раз
Перумов Ник
Андреев Николай
Самойлова Елена
Бажанов Олег
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий