пожарного по вызову, - сказал Уолтер, потянувшись к телефону. -
Сэкономлю вам пару долларов. Это не займет и минуты.
чувствовал, что обязан сделать что-нибудь для меня, чтобы как-то
возместить это.
брошюр, лежавших у него на столе, попросив прочитать за ночь, чтобы
завтра мы могли их обсудить.
левую руку, чтобы обменяться с ним рукопожатиями.
спросить у белокурой секретарши, как пройти к лифтам. Она с улыбкой
объяснила, и я ушел, У меня мелькнула мысль назначить ей свидание -
девушка была симпатичной, - тоненькая, в вашингтонском стиле, и,
вероятно, не старше двадцати двух лет, - но мне предстояло прочитать все
эти брошюры к утру, и к тому же поездка сюда в автобусе изрядно меня
утомила. Однако, спускаясь в лифте, я признался самому себе, что не
попытался познакомиться с девушкой потому, что у меня возникло ощущение,
будто она слишком стара для меня. Частично в этом был виноват Уолтер,
ведь при нем я почувствовал себя вдруг неловким юнцом, но он лишь
усугубил ощущение, свойственное мне и до встречи с ним. Когда после
окончания школы вы годик болтаетесь без дела, потом три года служите в
армии и поступаете на первый курс колледжа в двадцать один год, -
происходит некий временной сдвиг. Вы попадаете в компанию семнадцати -
девятнадцатилетней молодежи и постепенно начинаете подстраиваться под
них, вы невольно теряете два-три года в своем развитии. В армии судьба
свела меня с мужчиной, которому было двадцать пять лет. Он умудрился
уклоняться от военной службы достаточно долго, ради получения степени
магистра по американской истории. Как-то раз в разговоре со мной он
сказал, что армейская подготовка рассчитана на семнадцатилетних юношей с
двумя классами средней школы и что программа подготовки значительно
менее гибка, чем человеческий ум. "Абсолютно во всем, - сказал он, - я с
каждым днем становлюсь все моложе". Самому-то мне в ту пору было гораздо
меньше лет, чем ему, и я не мог в полной мере оценить справедливость его
высказывания, хотя и признавал, что во многом он ведет себя как ребенок,
а не как мужчина под тридцать со степенью магистра. И, только поступив в
колледж, я наконец понял, что он имел в виду, и не раз задавался
вопросом, можно ли вернуть эти два или три напрасно потраченных года.
регламентированной кондиционером прохлады в офисе Уолтера влажность
наружного воздуха, застывшего в неподвижности между белыми мраморными
стенами небоскребов, казалась непереносимой. С трудом передвигая ноги по
раскаленному асфальту, я внезапно осознал еще один результат своей
инфантильности. Я не поговорил с Уотером о зарплате. Я знал, что мне
обязаны платить пятьдесят три доллара и шестьдесят семь центов в неделю,
но не имел понятия, когда мне их заплатят, в то время как у меня за
душой оставалось всего тридцать четыре доллара. Надо будет сразу же
узнать о деньгах завтра утром, хотя в самом худшем случае я смог бы
попросить взаймы у Уолтера. Такой уж он человек.
Глава 2
сто одиннадцатому шоссе. Уолтер правил казенным автомобилем -
светло-серым "фордом" с пробегом менее шести тысяч миль - с завидной
легкостью и даже небрежностью. Сидя за рулем, он выглядел значительным,
солидным и уверенным в себе. Его светлые волосы отливали блеском на
солнце. Правую руку он держал на руле, локоть левой выставил в окно и
следил, как разворачивается перед ним серая лента шоссе. На заднем
сиденье лежал его желто-коричневый кожаный портфель и коробки, набитые
брошюрами, плакатами и листовками. В багажнике ехали наши чемоданы: три
одинаковых его и один сиротливый мой.
Литература оказалась двух типов: одна имела целью убедить независимых
рабочих в целесообразности вступления в этот профсоюз, а вторая -
поведать заинтересованным лицам историю и задачи АСИТПКР. Брошюры
второго типа оказались для меня более полезными, хотя все остальные -
благодаря своему стилю, полному энтузиазма, - более интересными.
тысяч членов, платящих профсоюзные взносы, в тридцати семи штатах.
Главной своей задачей профсоюз считал сокращение рабочего дня и
повышение заработной платы. При этом они все же ухитрялись не довести
эти требования до абсурда - не работать вообще, а получать много. И
достигалось это путем государственного контроля, а также благодаря
упорству управляющих за столом переговоров и реалистической позиции
руководящих деятелей союза. С 1940 года союз почти не прибегал к
забастовкам и полностью исключил из собственной практики такие
длительные стачки, как на мебельной фабрике Мелера.
перекрывают территорию друг друга, трудно найти хоть одного члена
АСИТПКР, несклонного вступить в один или даже несколько федеральных
профсоюзов. И точно так же, как большинство других, АСИТПКР представлял
собой объединение нескольких существовавших прежде профсоюзов, два или
три из которых почти не связаны с "Промышленными рабочими мира" 1920-х
годов. Но каковы бы ни были его идеологические предшественники, АСИТПКР
в наши дни незыблемо стоял на позициях капитализма, во всех своих
брошюрах недвусмысленно утверждая, что промышленность должна находиться
в руках частных владельцев, а не государства, возможно, по той причине,
что владелец завода, каким бы богатым и влиятельным он ни был, внушал им
меньший страх в качестве оппонента за столом переговоров, чем
правительство Соединенных Штатов.
собственный пенсионный фонд и фонд социальной защиты, он выступал за
социальное обеспечение и компенсационные выплаты рабочим, но этим и
ограничивался их социализм. Что же касается коммунизма, то последний
красный в части рабочего движения ушел в небытие еще в прошлом
поколении. "Сильнейшем оружием в борьбе с коммунизмом в условиях
свободы, - говорилось в одной из брошюр, - является мощное
патриотическое проамериканское рабочее движение".
за налоговые льготы для низкооплачиваемых рабочих, за установление и
гарантию фиксированной годовой зарплаты, за установление государственных
пособий и социальной защиты ветеранам корейской войны, за отмену
государственных ограничений на трудовые споры. В политических кампаниях,
как правило, но не всегда, выступал в поддержку кандидатов от
Демократической партии.
магистра экономики. Конечно, это означало, что я прослушал уйму лекций
по английскому, математике, истории, естественным наукам, иностранному
языку (французскому) и другим общественным дисциплинам, чтобы набрать
необходимое для получения степени количество баллов, но главное внимание
я уделял именно экономике.
почерпнул из брошюр АСИТПКР, я смог ознакомиться с мнением профсоюза о
нем самом, и постепенно некоторые теории и идеи, которые запомнились по
лекциям, обрели практический смысл. Этот профсоюз - как и любой
федеральный профсоюз - был могучей экономической силой. Основной ареной
его деятельности была экономика в целом, но, поскольку наше общество
устроено сложно, влияние и интересы АСИТПКР распространялись на другие
сферы общественной жизни, такие, как федеральная власть, власти штатов и
муниципальные, государственная политика и международные отношения,
причем позиция и убеждения союза в любом случае основывались единственно
на так называемом цивилизованном эгоизме. Взять хотя бы высокие тарифные
ставки. Как отражаются высокие тарифные ставки на экономике отдельно
взятой страны и даже всего мира - до этого профсоюзу нет никакого дела,
главное - что в высоких тарифах заинтересованы члены профсоюза,
поскольку они снижают конкурентоспособность иностранных товаров и
увеличивают количество рабочих мест в самой Америке. В то же время
крупные универмаги могут быть заинтересованы в низких тарифах, которые
позволяют приобретать товар по более дешевым ценам, а следовательно,
продавать его больше, способствуя тем самым дополнительным вливаниям в
экономику. В идеальном мире все граждане могли бы собраться вместе и
решить, что для них всего лучше, но в реальном мире разные группы
граждан спорят между собой, борются каждая за свои максимальные выгоды.
Между этими многочисленными группами, сосредоточенными исключительно на
собственных интересах и тянущими одеяло на себя, обычно устанавливается
некое зыбкое равновесие.
слышал в учебной аудитории, но ни одно из них никогда не было для меня
осязаемым. Теперь же я находился внутри одной из таких напористых групп
и смотрел на взаимосвязи и результаты с точки зрения ее членов, и догмы
учебников внезапно облеклись для меня в плоть. Я понял, что в жизни все
происходит именно так, как написано в учебнике, и пожалел бедных
магистров математики, которые не смогут увидеть, как выведенные ими
математические формулы претворяются в жизнь.
Лукин Евгений
Земляной Андрей
Курылев Олег
Шилова Юлия
Ларссон Стиг
Пехов Алексей