Чтение 3–й страницы книги ~Кинжал и пудреница~

согласился. По дороге мы обговорили самый важный для меня вопрос -
гонорарный. Он хотел заплатить по принципу: вечером - пудреница, утром -
деньги, но я заартачился и не соглашался ни в какую. Все-таки я вырвал у
него два банкнота и согласие раскошелиться еще на два перед началом дела.
Остальные я должен буду получить после того, как верну пудреницу. Чтобы
показать, что мое доверие к нему не слишком велико, я сунул вырванные с боем
казначейские билеты в конверт, написал на нем адрес директора моего банка и,
выйдя на улицу, опустил в почтовый ящик. Что ж, если он попытается надуть
меня, хоть эти два билета согреют мне душу.

На улице стоял восьмицилиндровый "паккард". Единственное, чем он мог
похвастать, так это своей высотой. Я ожидал, что лимузин будет черный,
блестящий, как бриллиант Германа, и железный, неказистый таз оказался для
меня полной неожиданностью.

Я терпеливо ждал, пока Герман протиснется на заднее сиденье. Он не
садился в машину, а напяливал ее на себя. Теперь я надеялся, что все четыре
шины лопнут, но все обошлось благополучно. Удостоверившись, что сзади места
для меня не осталось, я устроился рядом с шофером.

Проехав Оушн-авеню, мы двинулись по дороге, которая вела к подножию
возвышенности, окружавшей город. Я не смог как следует рассмотреть шофера по
той причине, что ловкач пригнулся к баранке, а его фуражка была надвинута на
глаза. Пока мы катили в темноте, он не обмолвился ни единым словом.

Мы немного поплутали, потом свернули в ущелье и продолжили путь по
неровной, поросшей кустарником с обеих сторон дороге. Время от времени нам
попадались дома. Ни в одном из них не было освещенных окон.

Через непродолжительное время я оставил попытки запомнить дорогу, по
которой мы ехали, и оставил всякую надежду на дополнительный гонорар плюс к
тем двум бумажкам, которые я так предусмотрительно отослал в банк. Если бы
толстяк снова пришел в мое бюро, я предпочел бы прелести банкротства, чем
все это. Ни от кого, кроме него, я не слышал такой наглой и дурацкой лжи.
Мне предстояло ограбить сейф. Для этого состряпан весь этот винегрет.
Бедная, маленькая, голая женщина боится большого, злого миллионера,
ха-ха-ха.

Я не поверил ни единому его слову. Просто Герман желает получить нечто из
сейфа Бретта. Может, это и была пудреница, я не мог знать этого, но какая бы
вещь там ни лежала, она была очень ценной для Германа. Вся эта история
представлялась мне настолько опасной, что если выпутаюсь, то смоюсь без
оглядки" У него хватило наглости предложить ограбить сейф Бретта за тот
мизер, который он мне пообещал? Да, я взял деньги, но это еще не означало,
что, поумнев, я не откажусь от этой авантюры. Он утверждает, что я -
пройдоха. Возможно, но я не такой простофиля, каким кажусь с первого
взгляда, и не собираюсь таскать каштаны из огня чужому дяде.

Вот что говорил я себе, и был уверен в правильности своих суждений.

Мы катили по дну ущелья. Стемнело. Сырость забралась даже в салон
"паккарда". Свет фар рассеивался в тумане и затруднял видимость. Иногда из
темноты и мрака доносилось кваканье, сквозь запотевшие окна машины луна
казалась лицом покойника, а звезды - бриллиантовыми бусинками.

Внезапно машина свернула в сторону и углубилась в узкую аллею, с обеих
сторон которой возвышалась каменная ограда. Еще через мгновение она
остановилась, и я увидел освещенные окна, словно висящие в темноте. Все
вокруг было спокойно, недвижимо и бездыханно, как в камере смертника тюрьмы
Сан-Квентин. Свет фар брызнул на входную дверь, на каменных львов, присевших
на задние лапы и, казалось, готовых прыгнуть в любую секунду. Входная дверь
была усеяна головками медных гвоздей и выглядела достаточно прочной, чтобы
выдержать прямой удар античного тарана, который я видел в каком-то
псевдоисторическом боевике.

Шофер, подбежав к задней дверце, помог Герману выбраться. Свет упал на
лицо, и мне удалось внимательно рассмотреть его. Что-то в этом крючковатом
носе и толстых губах показалось мне знакомым. Я уже несколько раз видел
этого человека, но не мог вспомнить где.

- Отведите машину, - приказал Герман, - и принесите сандвичи, да не
забудьте предварительно вымыть руки, прежде чем хвататься за хлеб.

- Хорошо, мсье, - сказал шофер, бросив на Германа взгляд, полный
ненависти. Я счел это полезным. Когда играешь в такие игры, необходимо
знать, кто против кого.

Герман открыл входную дверь, и она проглотила его.

Я последовал за ним. Мы прошли через холл, в конце которого располагалась
лестница. Двойная дверь вела в большой зал. Нас не встречала прислуга -
никто, казалось, не заметил нашего прихода. Герман снял шляпу и сбросил
пальто. И даже без этих атрибутов он имел достаточно внушительный вид.

На макушке у него наметилась лысина, а волосы были подстрижены так
коротко, что их почти не было заметно.

- Входите, мистер Джексон, и чувствуйте себя как дома. Я вошел в большой
зал за Германом. Когда мы шли с ним рядом, я походил на буксир,
сопровождавший океанский лайнер.

Комната была обставлена двумя глубокими кожаными креслами, стоявшими
перед камином. На вощеном паркете лежали персидские ковры. Вдоль стены,
перед окном, стоял длинный резной стол с батареей початых бутылок и кучей
немытых фужеров. Худощавый, элегантно одетый мужчина неожиданно возник из
кресла.

- Доминик, это мистер Джексон, - сказал Герман. - А это - мой компаньон,
мистер Паркер.

Мое внимание было приковано к бутылкам, но я кивнул, чтобы показаться
любезным.

Паркер ответил мне тем же. Он изучал меня, и недовольная гримаса явно
свидетельствовала, что мой вид ему не по душе.

- Ах да, детектив! - сказал он с усмешкой и посмотрел на свои ногти, как
это делают женщины, когда посылают вас.., погулять.

Я устроился в кресле и тоже принялся изучать его в свою очередь. Он был
высок. Волосы цвета меди прилизаны назад. Длинное, узкое лицо, блеклые синие
глаза и нежный подбородок, который скорее подошел бы женщине. Морщины у глаз
и кожа, свисающая с подбородка, говорили, что ему давно перевалило за сорок.
Те, кто предпочитают холеных щеголей, нашли бы его привлекательным. На нем
был костюм из фланели жемчужного цвета, шелковая бледно-зеленая рубашка,
бутылочного цвета галстук и туфли ему же в тон. Белая гвоздика украшала его
бутоньерку. В тонких губах дымилась сигара с золотым ободком, Герман
расположился перед камином. Он смотрел на меня отсутствующим взглядом.

- Хотите выпить? - спросил он и посмотрел на Паркера, словно ожидал от
него разрешения. - Как вы думаете, дать ему виски?

- Сам себя обслужит, - сухо заметил Паркер. - Я не обслуживаю слуг.

- Вы имеете в виду меня? - поинтересовался я.

- Вас бы здесь не было, если бы не зелененькие, а тот, кого покупают, -
слуга.

- Точно.

Я подошел к столу и обслужил себя таким количеством жидкости, в котором
можно было утопить лошадь. В данном случае - белую <Намек на известный сорт
виски "Белая лошадь".>.

- Закройте рот, когда вас не спрашивают, - отозвался Доминик, и лицо его
перекосилось.

- Не горячитесь, Доминик, - сказал Герман. Хриплый, резкий голос возымел
действие на Паркера, и он успокоился.

Наступила пауза.

Я взял стакан, отсалютовал Герману и выпил содержимое.

Виски было того же качества, что и бриллиант.

- Когда займемся делом? - внезапно спросил Паркер, не поднимая глаз.

- Завтра вечером, - ответил Герман. - Введите его в курс дела, а я пойду
лягу.

Потом он обратился ко мне, подняв толстый, как банан, палец:

- Мистер Паркер расскажет вам, что надо делать. Спокойной ночи.

Я пожелал ему того же.

Подойдя к двери, он повернулся и посмотрел на меня еще раз.

- Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили с мистером Паркером. Я ему
доверяю. Он объяснит вам все, что нужно, и каждое его слово равносильно
моему приказу.

- Идет, - согласился я.

Мы слышали грузные шаги Германа, поднимающегося по лестнице. Комната,
казалось, опустела.

- Ну что ж, - сказал я, - мое доверие тоже куплено.

- Мы здесь не развлекаться собрались, мистер Джексон. Паркер сидел в
кресле выпрямившись, словно аршин проглотил.

- Вам заплатили за работу и заплатили хорошо, так что не потерплю
наглости с вашей стороны. Понятно?

- Я пока получил лишь двести долларов, - сказал я улыбаясь. - Если я вас
не устраиваю, отправьте меня обратно. Задаток, полученный мною, возместит
время, которое я потерял, приехав сюда. Выбирайте.

В дверь постучали, и это дало ему время подумать. Он сказал "войдите"
злобным голосом и спрятал сжатые кулаки в карманы.

Шофер в белой куртке, на пару размеров больше, чем требовалось, внес
блюдо, на котором лежали сандвичи, нарезанные толстыми кусками.

Теперь, когда на нем не было фуражки, я его узнал. Он работал в порту.
Коротыш с печальными глазами. Он был таким же новичком в своей работе, как и
я. Войдя, он бросил на меня быстрый взгляд, и на его лице промелькнуло
удивление.

- Что это значит? - спросил Паркер, указывая на блюдо.

Голос его был сухим, как стук бревна.

- Мистер Герман приказал принести сандвичи, сэр. Паркер встал и
исследовал закуску, пренебрежительно приподняв один из ломтей с видом
крайнего отвращения.

- Уж не думаете ли вы, что мы будем есть всякую дрянь! Почему вы не
можете уяснить, что сандвичи должны быть тонкими, как бумага, темный вы
кретин. Убирайтесь и принесите другие.