запечатленной на ней пигалице саму себя. Да, это была та самая Галка
Генералова образца тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, с дурацкой
короткой челочкой и выражением безмятежной, ничем не замутненной
доверчивости на простоватом личике, та Галка, которую отбывающий в
ульяновский политех Парамонов бросил за ненадобностью вместе со старыми
стоптанными тапками и побитой молью полосатой безрукавкой.
слезливые послания Парамонову, эпистолярные вариации на тему ?Вернись - я
все прощу?? Выходит, тот их сохранил? Конечно, я давно и не понаслышке
знала, что Парамонов подлец и вырожденец, но масштабы этого самого
вырождения оказались новостью даже для меня.
ничего не поделаешь.
пыль с мебели перед приходом голубоглазого майора. Он сказал ?нам
пришлось?, ?нам? (!!!), судорожно соображала я. Хотела бы я знать, сколько
бездельников копалось в моих письмах? Может, вся Петровка, 38, ими
зачитывалась? Представляю себе! Ну да, они ведь делали это не из праздного
любопытства, а исключительно по долгу службы, им можно, они почти как врачи,
черт бы их! побрал, а вместе с ними и Парамонова!
пригоршню соли на мои свежие раны:
швабру, с грохотом опрокинула ее на пол, подняла и снова прислонила к
стене... Боюсь, что великий и могучий русский язык не предусмотрел слов,
подходящих для описания обуревавших меня в тот момент страстей.
и подошла к окну, за которым беспечно звенели трамваи. - А-а... А как вы
находите мой стиль? Ну, всякие там метафоры и гиперболы?
голубоглазого майора мои письма к Парамонову были всего лишь вещественными
доказательствами, или, как там они говорят, - вещдоками, а для меня -
осколками розовых очков, которые никому и никогда не склеить. Нет такого
средства, технический прогресс до этого не дошел. Космонавты на земную
орбиту летают, как к себе на дачу, а состав для склеивания разбитых розовых
очков все еще не изобретен. Не сомневаюсь, тому, кто его откроет,
Нобелевская премия автоматически обеспечена. Впрочем, это так, лирическое
отступление.
поправил носком ботинка завернувшийся край недочищенного мною ковра и
вздохнул:
посторонние читают твои письма, но что же делать? Работа у нас такая.
Давно это было, десять лет назад. Кажется, весной, в мае.
моей воли врезалась мне в память, я бы и желала ее забыть, ан нет. Совсем
неромантичное было рандеву, по большому счету. Мы стояли в подворотне возле
университетского общежития, я крутила пуговицу на его куртке и шмыгала
носом, Парамонов смотрел поверх моей головы куда-то в туманную даль,
автомобильные выхлопы забивали нежный запах сирени, а еще где-то поблизости
какой-то неумеха нещадно рвал струны гитары. Господи, какая живая картинка,
даже страшно! Уж лучше не вспоминать.
встретились. Была только записка в почтовом ящике.
землей и торжествующе объявила:
бросившего меня любовника? В мусоропроводе и только в мусоропроводе!
ней было написано?
что там было вспоминать, когда я злосчастную записку наизусть вызубрила.
Только не желала это демонстрировать, а то майор, начитавшийся моих писем к
Парамонову, возьмет да и решит, будто я до сих пор по нему сохну. - Н-ну...
Там было всего несколько слов. Что-то типа:
меня не было, я ведь с работы раньше семи не возвращаюсь.
знаете, как все было на самом деле: я полдня проторчала дома, поджидая
Парамонова. Но ведь в главном я не соврала - он ко мне так и не пришел.
майор. - Ну а день, когда вы обнаружили в почтовом ящике эту записку,
надеюсь, не до конца стерся из вашей памяти?
повнимательнее, однако его смазливая физиономия оставалась непроницаемой.
Сейчас точно скажу. - Я сходила в прихожую полюбоваться настенным
календарем, а вернувшись, отрапортовала:
назначила акцию возмездия. Теперь мои ?томагавки? заржавеют, не иначе. А
если серьезно, то все это как-то.., нереально, что ли. Словно Парамонов
только для того и вынырнул из глубин затянутого тиной прошлого, чтобы тут же
бесследно раствориться в тумане неизвестности. Думайте что хотите, но от
всей этой истории попахивало виртуальностью, что ли... Хм, если
виртуальность имеет запах, цвет и так далее.
размышления майор Сомов. - Я хочу знать о Парамонове все, что знаете о нем
вы. Все.
через десять лет.
это вас так интересует и раз уж вы этого не поняли из моих писем, то я вам
скажу, я вам скажу, что нас связывает. Горячая любовь во времена дешевой
колбасы, вот что! Если вы еще помните, какие цены были в восемьдесят девятом
году. - Выпалив эту глупость, я уставилась на голубоглазого, чтобы не
упустить его реакции.
когда Парамонов жил у меня, он был гол как сокол и сидел на моей шее, свесив
ножки. Он самозабвенно корпел над своей диссертацией, имея за душой
аспирантскую стипендию, вылинявшие джинсы да ту самую безрукавку, от которой
я избавилась, разгребая завалы старого тряпья.
представление, о ком мы говорим? Мы ведь говорим о Парамонове, а он и деньги
- вещи несовместимые, как гений и злодейство! - Я саркастически
расхохоталась, по крайней мере, мне очень хотелось в это верить. - Да когда
он вошел в эту дверь, - я театрально указала перстом на прихожую, - у него
носки были дырявые, как.., как дуршлаг!
поскольку наш непродолжительный роман протекал вне этих стен, а точнее, в
той квартире, которую я оставила своему бывшему супружнику, просто меня
захлестнули эмоции.) - В таком случае с тех пор в его жизни очень многое
переменилось, - загадочно обронил в ответ голубоглазый майор, которого моя
патетическая эскапада нимало не тронула. - Теперь, он весьма состоятельный
человек, даже по американским масштабам.
обыденно, словно речь шла о чем-то таком, что случается с каждым и буквально
на каждом шагу:
Флинт Эрик
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Куликов Роман