Чтение 3–й страницы книги ~Свадьба колдуньи~

- Погоди, погоди! - Вериги возмутило, что он так по-хозяйски распоряжается ее временем. - Забудь о завтра! Сегодня я быстренько осмотрю остров, а завтра полечу обратно.

Люк спокойно выдержал ее рассерженный взгляд.

- Creo que по, - мягко усмехнулся он. - Думаю, что нет. Успокойся, Вериги. В память об Эдварде мы должны быть друзьями, забыть о прошлом...

- Интересно, как это ты пришел к такому... хитрому заключению? - дрожащим голосом спросила она, вскочив на ноги и совершенно забыв о намерении держать себя в руках. - У меня нет ни малейшего желания забывать о прошлом. Прошлое преподнесло мне очень ценный урок! Я до сих пор стыжусь того, что произошло между нами в марте прошлого года.

- Совесть неспокойна? - мягко спросил Люк, сузив глаза. Ей даже захотелось пнуть его ногой - таким он был спокойным и так хорошо владел собой.

- А у тебя она вообще есть?! - парировала она низким от ярости голосом, задетая за живое легкой издевкой в его тоне. - Насколько я понимаю, все это внимание к моей персоне, которого я, кстати, не просила, - результат несколько искаженного чувства долга по отношению к Эдварду, который был твоим другом. Якобы другом. Но, думаю, ему было бы лучше без твоей так называемой дружбы, да и мне тоже!

- Так в чем же ты себя считаешь виноватой? В том, что не оказала мне должного сопротивления, - жестко настаивал Люк, - или в том, что вдруг поняла: тебе нужна моя любовь, хотя помолвлена ты с Эдвардом?

- Это неправда!

- Разве? - Люк медленно поднялся и приблизился к Верити. От его загорелого мускулистого тела исходила такая сила, что у нее перехватило дыхание.

Когда наконец ей удалось вдохнуть, она почувствовала запах горячей от солнца кожи Люка. От него пахло морской солью, медом и еще чем-то неопределенным. Почувствовав, что ее начинает трясти, Вериги попыталась отступить назад, но натолкнулась на свой же стул. И тогда Люк решительно притянул ее к себе. Она непроизвольно прикрыла грудь рукой - всепобеждающая жажда забивала ее злость, соски напряглись под тонкой тканью бикини и платья.

- Нет, это неправда! - вскрикнула она в отчаянии. - Да, Богу было угодно наградить тебя такой внешностью, что ты приводишь в экстаз толпы женщин. И потому ты считаешь себя неотразимым! Думаешь, стоит тебе захотеть, и любая женщина бросится в твои объятья...

- Ты действительно так считаешь? - пробормотал Люк, пристально гладя на ее губы. - Забавные фантазии.

- В тот вечер ты застал меня врасплох! Вот и все! - лепетала она, дрожа, как тростинка, в его руках. - Я тогда вообще ничего не чувствовала к тебе, как и сейчас.

- Значит, если я тебя поцелую, на тебя это не произведет ровно никакого впечатления? - Глаза его засверкали, точно у льва, готовящегося к прыжку.

- Именно! Точно так же, как и на тебя! - подтвердила она, едва дыша.

- Таким образом, чтобы покончить со старыми призраками, надо только на практике проверить эту теорию, так? - спросил он с хрипотцой в голосе, что еще больше испугало ее.

- Не надо, Люк! В этом нет никакой необходимости...

- Нет?

И он сильнее прижал ее к себе. Но вместо того чтобы склониться над ней и поцеловать, он просто смотрел на ее полураскрытые губы, и зрачки у него расширились от едва сдерживаемого желания. Вериги казалось, что она умирает: нервы были напряжены до предела, сердце сумасшедше билось. Она окаменела в его объятиях, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции, едва не теряя сознания от захватившей ее страсти.

Когда наконец их губы соединились, ощущение, которое она испытала, потрясло ее. Он умел целовать, его губы пробовали ее, искали ее, вызывая в ней дрожь, волнами прокатывавшуюся по всему телу от головы до пят. Чтобы не раствориться в нем окончательно - а этого ей больше всего сейчас хотелось, - пришлось сделать над собой такое усилие, как никогда в жизни.

- Удовлетворен? - внезапно охрипшим голосом спросила она, едва он ослабил свои объятия, не отпуская, однако, ее рук.

- Больше чем удовлетворен, - проговорил он мягко, растягивая слова, и взгляд его был столь же многозначителен, сколь и его слова. Он медленно осмотрел ее с головы до ног: миниатюрные выступы груди, плавный изгиб бедер, стройные длинные ноги и высокий подъем. Взгляд его был столь обжигающим, что даже ногти на ногах, покрытые персиковым лаком, почувствовали его.

Вериги открыла было рот, чтобы бросить ему еще один вызов, но тут из сочно-зеленых пальмовых декораций, окружающих ее домик, появился официант в белом пиджаке, неся в руках поднос с высоким серебряным кофейником, чашками и приятно пахнущими тостами.

Люк отпустил ее, и она так резко от него отстранилась, что едва не налетела на стол.

- Buenas dias, senor, senorital... (Доброе утро (исп.) - Молодой человек улыбнулся им ослепительной белозубой улыбкой.

Почувствовав глубокое облегчение. Вериги улыбнулась ему так, как не сделала бы в обычной ситуации, и официант остался страшно доволен.

- Gracias, (Спасибо (исп.) Паблито, - резко сказал ему Люк. И Вериги злорадно подумала: даже не мог скрыть свое недовольство!

Когда официант ушел, она села за стол и приподняла кофейник, сердясь на свои руки: как бы Люк не заметил, что они дрожат!

- Кофе? - вежливо поинтересовалась она.

- Черный и без сахара.

Она протянула ему чашку, а себе налила с молоком. Люк тоже уселся за стол, наблюдая за

- Раз уж мы только что доказали друг другу наше безразличие... причем самым убедительным образом, - сказал он наконец язвительно, - давай оставим в стороне истерики и всякие комплексы. Забудь об оскорбленной гордости, оставь свои обиды. Завтра ты никуда не полетишь, потому что, помимо испорченного отдыха, ты лишишь меня возможности воспользоваться твоими профессиональными способностями... надо будет организовать очень важный вечер.

- Я полечу домой тогда, когда захочу, черт побери! Раз уж ты занимаешься гостиничным делом, то у тебя должна быть целая дюжина профессионалов. Все это просто фарс!

Люк допил кофе и встал, совершенно безучастный к ее возмущению, и это еще больше ее задело.

- Ты останешься, - подытожил он самонадеянно, - ты никуда не поедешь. Этот остров очарует тебя. - Он медленно поднял руку и показал на белый песок и бесконечную синь океана. Уже уходя, он бросил: - Заканчивай завтрак, и через полчаса жду тебя на пляже. Я покажу тебе коралловый риф. К концу недели ты не захочешь отсюда уезжать!

Кипя от возмущения, Вериги молча смотрела ему вслед, а он неторопливо и уверенно, как будто они расстались лучшими друзьями, шел среди пальм.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

- Сама не понимаю, почему позволяю втягивать себя в эту историю, - сказала Вериги Люку, выбравшись на отмель после первого путешествия в подводный мир. - Если уж мне суждено здесь задержаться, то я бы предпочла экскурсию на тропический базар. Новые рецепты мне не повредят.

- Опять о делах, - насмешливо заметил Люк, не сводя глаз с ее крепкого тела в желтобелом купальнике. И вдруг сдвинул в сторону бретельку на ее плече.

Вериги вздрогнула и резко отстранилась.

- Что с тобой? Я просто хотел посмотреть, не сгорела ли ты, - мягко пояснил он, удивленно приподнимая бровь. - Под водой тоже можно сгореть. Твой лосьон для загара водой не смывается?

- Нет! Я все-таки не такая дура, как ты думаешь...

- Возможно. Ты бываешь достаточно разумна, - сиронизировал он с безжалостной улыбкой. - Твоя беда - в неумении расслабляться. Именно поэтому ты здесь. Помнишь, что я тебе говорил?

- Ты только об одном и говоришь!

- Что не мешает тебе постоянно о нем забывать.

- Сегодня после обеда я найму машину и поеду осматривать остров и наберу столько оригинальных рецептов, что, когда вернусь домой...

- Не так споро, Вериги! Это земля de manana - завтрашнего дня. Здесь никто никуда не торопится, здесь все ходят спокойно. К тому же осмотреть всю Доминиканскую Республику за один день тебе не удастся. Ведь это вторая по величине страна Вест-Индии. Ни больше ни меньше как сорок девять тысяч квадратных километров.

Они вышли на мягкий белый песок. Люк остановился и, взяв ее за руку, усадил возле себя. И опять волнами в ней стало нарастать беспокойное, сосущее чувство, и она осторожно, так, чтобы он этого не заметил, совсем чуть-чуть от него отодвинулась. Мелкий, прилипший к бедрам песок был таким горячим, что купальник у нее почти тут же высох.

Большое мускулистое тело Люка в одних узких голубых плавках было так близко от нее, что ей стало не по себе, и было трудно сохранить душевное равновесие. Она напряженно смотрела на мерцающий океан, пытаясь подавить в себе и эти нежелательные мысли, и даже удовольствие, только что полученное от первого визита в тайный подводный мир, - ей вовсе не хотелось выглядеть восхищенным ребенком. Достаточно было того, что она терпела его присутствие.

- Я и не собираюсь изучать этот остров! Просто хочу быстренько проехать по близлежащим районам. Надо будет взять напрокат машину.

- Брать машину напрокат нет никакой необходимости. Я к вашим услугам, senorita. Гид и шофер.

- Спасибо, но я предпочитаю поехать одна. Не хочу быть обузой.

- Глупости! Я хорошо все здесь знаю. Это моя вторая родина, мои корни восходят еще к первым испанским колонистам. - Он говорил, растягивая слова, и в голосе слышалась легкая насмешка. - Так куда мы поедем? На запад, в Пуэрто-Плата, или на юг, на мое ранчо? Там у меня есть поле для игры в поло.

- Лучше в Пуэрто-Плата, - только и смогла выдавить она, отказавшись от дальнейшего спора: ей вовсе не хотелось смотреть, как Люк будет играть в поло. Со дня смерти Эдварда она даже слышать не могла об этой игре.

- Что ж, Пуэрто-Плата, так Пуэрто-Плата. А сегодня вечером мы ужинаем в отеле.

Верити слегка нахмурилась, поняв, что ей придется терпеть компанию Люка целый день.

- Люк, разве у тебя нет других дел?

- Нет, - улыбнулся он ласково все с той же легкой иронией. - Я полностью в вашем распоряжении, сеньорита Лейси.

В его тоне был прямой вызов. Он хочет поставить ее в полную зависимость! Бросив на него усталый, затравленный взгляд, Верити отвернулась, чтобы он не прочел ее мысли.

- Какое счастье! - пробормотала она саркастически.

Но, даже изо всех сил сопротивляясь опеке Люка, она не могла не пересмотреть свое представление о счастье. День тек так неспешно, они купались, и загорали, и ныряли в теплой, как парное молоко, воде... К тому же, благодаря наставлениям Люка, ныряние оказалось таким приятным занятием! Постепенно она отдалась беззаботному, медленно текущему времени, влажная жара тропиков растопила ее напряжение. Да и Люк оказался приятным собеседником - раскованный, с широким кругозором и хорошим чувством юмора, к тому же он прекрасно знал остров и был умелым инструктором.

Обедали в Пуэрто-Плата. Люк угостил ее catifritos - хорошо прожаренными булочками с начинкой из острого рубленого мяса. Она вежливо отказалась от куриных ножек и фаршированных потрохов, побаиваясь новизны. Но catifritos были просто восхитительны, и она сказала об этом Люку, добавив, что ей хотелось бы получить рецепт.

Они сидели на террасе ресторана прямо на берегу залива под тенистым опахалом из бамбука и пальм. Справа поблескивал серебром океан, слева возвышалась гора, на которую Люк собирался подняться.

- Разговоры о делах запрещены, - торжественно напомнил он ей.

Закинув ногу на ногу, она задумчиво разглаживала пальцами ткань бермуд и потягивала напиток.

- Если ты думаешь, что я не воспользуюсь возможностью пополнить арсенал "Верити Лейси Кэйтеринг", то ты сильно ошибаешься, - упрямо возразила она. - Например, я хочу получить лицензию на импорт этого удивительного кокосового молочка! - И, качнув стаканом в его сторону, продолжала: - Мое дело - это моя жизнь. Точно так же, как поло для тебя.

Люк приподнял черную бровь.

- Поло - это всего лишь часть моей жизни, Вериги, к тому же небольшая.

- Разве? - Она пожала плечами. - Если не считать отеля, поло, мне казалось, составляет всю твою жизнь. Ты целый год путешествуешь и играешь на разных континентах. Даже ранчо тебе, видимо, нужно только для разведения лошадей. Ах да, понимаю, у тебя, наверное, есть и другие хобби - ну, например, кружок твоих воздыхательниц!

- Какую же скучную, серую жизнь ты для меня сочинила, - пробормотал он с кривой усмешкой. - Будешь что-нибудь на десерт? - И позвал официанта.

- Только фрукты. И кофе. Кстати, сегодня плачу я.

Люк посмотрел на нее с такой свирепостью, что сердце у нее ушло в пятки.

- Ты мой гость, - коротко сказал он.

- Да, но если ты не разрешаешь мне работать, то по крайней мере я буду сама за себя платить!

- Что ты предлагаешь? - вызывающе спросил он, и глаза его на фоне темно-синей рубашки для игры в поло и белых шорт казались ослепительно синими. - Хочешь подработать у меня в отеле? Поваром? Горничной?

- Я вообще не уверена, что здесь задержусь. Но если уж задержусь, то не буду возражать против места помощника твоего шеф-повара, как, впрочем, и любого другого, - шутливо ответила она.

- Да что ты говоришь? - Он откинулся на спинку стула, постукивая длинным загорелым пальцем по белой скатерти. - Хочешь помочь мне разбогатеть? А как ты смотришь на то, чтобы временно поработать... в качестве моего личного помощника?

Верити почувствовала, как щеки ее стали пунцовыми, она с трудом выдерживала его взгляд.

- Я бы не возражала против более полного списка имеющихся вакансий, - ледяным голосом парировала она.

- Помнишь, что я тебе говорил? Расслабься, - медленно произнес Люк после долгой паузы. - Ты слишком напряжена, Верити. Слишком серьезно все воспринимаешь. Где твое чувство юмора?

- Я его забыла в Лондоне, - согласилась Верити, опуская глаза под его проницательным взглядом и переводя их на чудесный вид за террасой.

Люк неожиданно сменил тему разговора:

- А может, у тебя в Лондоне остался мужчина? Может, я, сам того не желая, оторвал тебя от сердечных дел?

Понять, что он имел в виду, было просто невозможно. Голос его звучал ровно, почти безразлично. Верити больше не могла сносить такое беспардонное вмешательство в свою личную жизнь. Она никак не могла понять, что это: альтруизм или игра в кошки-мышки? Как бы то ни было, ее личная жизнь его вовсе не касается!

- Скажем, я считаю, что мы еще не настолько близкие друзья, чтобы ты получил право копаться в моей личной жизни, - произнесла она ровным голосом. - Да, тебе удалось выманить меня сюда на полное содержание, но это еще не основание для того, чтобы совать свой нос в мои дела...

Она была совершенно права, но почему-то вдруг почувствовала угрызения совести. Слегка встряхнув головой, она с неуверенной улыбкой посмотрела на Люка.

- Извини, сегодня такой хороший день. Я вовсе не хотела быть... бабой. Может, поговорим о чем-нибудь другом?

- Ради Бога. Заключим еще одно перемирие, - сказал он язвительно. - Тебе понравилось нырять?

- Еще как! - согласилась Вериги, сердясь на себя за то, что ей так приятно об этом вспоминать. - Я и не подозревала, что там такая красота. Мне очень понравились те желтые и фиолетовые веточки... как, ты говоришь, они называются?

- Веер Венеры.

- Веер Венеры... - повторила она с серьезным лицом, вспоминая других подводных обитателей, о которых он ей много рассказывал. Там были и морские ежи, и морские огурцы, и морские звезды - "живые ископаемые", как назвал их Люк, не претерпевшие никаких изменений за миллионы лет. А все эти рыбы самых невероятных расцветок: от малюсеньких пескарей до морских ангелов, плавающих парами, и косяки рыб-хирургов, и похожие на палку хищные рыбы-трубачи, и огромные страшные барракуды...

Люк много знал о подводном мире. И колкость относительно его преданности поло была, видимо, неуместной. Она прикусила губу, но не стала возвращаться к этой теме. Лучше уж болтать о ничего не значащих вещах, решила она, не переходя на личности.

- Следующий шаг - акваланг, - сказал Люк с кислой усмешкой, заметив, как она обрадовалась смене темы. - Благодаря аквалангу можно увидеть намного больше. После нескольких часов в подводном мире невесомая, как рыба, наблюдая за игрой солнечных бликов на дне океана и забыв обо всех земных проблемах, ты станешь настоящей амфибией, как я. А пока - на фуникулер и на гору, - бодро закончил он.

Люк оплатил счет прежде, чем она успела раскрыть рот, и, обойдя стол, положил руку на ее обнаженное плечо. Верити вздрогнула, как от электрического тока, и отстранилась, старательно избегая его взгляда. В конце улицы Люк остановил ее, взял за руку и притянул к себе.

- Верити... ведь мы уже договорились, что между нами совершенно ничего нет, даже тени взаимного влечения, - заявил он безжалостно. - А ты всякий раз дергаешься, как нервная лошадь, стоит мне до тебя дотронуться. Неужели я настолько отвратителен?

- Отвратителен? - неожиданно для себя переспросила она и тут же смолкла, почувствовав на себе его пристальный насмешливый взгляд. Щеки ее зарделись, и она даже перестала дышать, желая только одного: чтобы он выпустил ее руку.

- "Отвратителен" звучит несколько мелодраматично, - в тон ему ответила она. - Но мне бы хотелось, чтобы ты не очень-то давал волю рукам!

Люк медленно разжал пальцы и поднял руки, сдаваясь.

- Очень постараюсь этого не забыть, Вериги, - сказал он с откровенной насмешкой.

Вероятно, есть какое-то физическое объяснение тем эмоциям, которые он в ней пробуждает, думала она в смятении, пока они поднимались на фуникулере и наслаждались поразительным видом: зеленые, теряющиеся в дымке холмы и бесконечная бирюзовая гладь океана. Как магнит, который то притягивает, то отталкивает... Но если она поддастся этому воздействию, то всю жизнь будет страдать от унижения...

Домой они вернулись далеко за полдень. И когда Люк отлучился по своим делам, она вдруг почувствовала огромное облегчение, смешанное со страшной усталостью.

Оставшись наконец одна, она попыталась скинуть с себя изматывающее напряжение. Для начала - в бассейн, затем она поваляется на солнышке и подремлет в кровати, а уж после всего этого - душ и подготовка к ужину. Первую часть плана она выполнила без труда, а вот со второй получилась заминка: незаметно для себя она уснула в шезлонге под пальмой и проснулась, только когда Паблито осторожно коснулся ее плеча и сказал, что солнце здесь быстро садится и очень скоро станет совсем темно.

Вечер был полон каких-то загадочных звуков. Вдыхая пьяняще-ароматный воздух, Вериги направилась к своему домику. После душа она почувствовала себя освеженной и в прекрасном настроении, несмотря на труднейший день в компании Люка и на предстоящую пытку за ужином вдвоем. Может, все дело в особой атмосфере Гаити? По крайней мере в одном она не сомневалась, надо обязательно освободиться от своего напряжения и не отвечать на колкости Люка. Просто не обращать на них внимания. Если ей удастся продержаться и не разругаться с ним, то она выполнит свой долг перед Сарой, так переживающей за их фирму...

Именно поэтому надо надеть что-то такое, что придаст ей уверенности в себе, поможет выдержать постоянные холодные насмешки. Шифон с рисунком из роз и тонкими золотыми бретельками - это то, что надо, решила она наконец, извлекая платье из чемодана и встряхивая его. Оно несколько risque, (Рискованный, вызывающий (франц.) но что делать, надо же оправдать представление Люка о ней как о femme fatale (Роковая женщина (франц.) к тому же сегодня день ее рождения. Уже этого достаточно для того, чтобы надеть то, что хочется, и не обращать никакого внимания на Люка Гарсию...

Было настолько жарко, что она решила не сушить только что вымытые волосы феном, а оставить их сохнуть на воздухе. Обув на босу ногу золотые босоножки на высоком каблуке, задумчиво и критически осмотрела свою тоненькую фигурку в зеркале - и не узнала саму себя. Откуда этот воздушный вид? От сказочной обстановки на острове, от ощущения, что она далеко от всех проблем? Волосы у нее блестели больше обычного, а линии тела казались четче выделенными. А может, она просто тоньше стала чувствовать свое собственное тело, особенно после того, как провела полдня почти нагишом, плавая под водой и загорая на солнце?

Втерев в щеки немного персиковых румян, она слегка подвела губы коричневато-коралловой помадой. Тонкий слой золотистых теней на веки и коричневой туши на ресницы - вот и весь макияж. Набросив на плечи прозрачную золотистую шаль, она медленно пошла по звеневшему от цикад саду, проводя боевую перегруппировку своих эмоций.

Люк в легком бежевом смокинге и голубой бабочке сидел возле стойки бара, держа в руке стакан и прижимая плечом к уху телефонную трубку. Но тут раздался новый звонок, и Паблито опять протянул ему трубку. Машинально ее приняв. Люк не сразу поднес ее к уху, глядя на Верити прищуренными глазами. И под этим пристальным взглядом Верити странным образом ощущала каждую клеточку своего тела. Ей вдруг показалось, что шифоновое вечернее платье, стало прозрачной ночной сорочкой, и она с трудом подавила в себе желание проверить, все ли на ней в порядке и достаточно ли она хорошо одета для ужина.

- Hola, buenas noches, Верити, - пробормотал он слегка охрипшим голосом. Сердясь на себя за собственную стеснительность, она одарила его одной из самых своих ослепительных улыбок, надеясь укрыться за ней, как за щитом.

- Добрый вечер, Люк, - беспечно ответила она, усаживаясь на ближайший к нему табурет. - Продолжай, продолжай, не буду тебе мешать...

Она улыбнулась и Паблито, который тут же расплылся в широчайшей улыбке и даже прекратил на какое-то мгновение вытирать бокал большой белой салфеткой, очарованный исходившим от нее золотистым теплом.

- Buenas noches, senorita. Que quiere? (Добрый вечер, сеньорита. Чего желаете? (исп.)

- Hola, Паблито. Можно попробовать то же самое? - и она показала на стакан Люка.

Люк с некоторым, как ей показалось, раздражением еще несколько секунд поговорил по телефону, повесил трубку и решительно сказал:

- Сегодня вечером меня больше ни для кого нет, Паблито. - И повернулся к Верити, с удовольствием потягивавшей напиток. - Нравится?

- Ммм... чудесно! Что это?

- Это сауэр: ром, лимон, яичный белок, мускатный орех и лед.

- Прекрасный коктейль! - Она сделала еще один глоток и с довольным выражением лица огляделась: на террасе за столиками, освещенными свечами, уже начали собираться элегантно одетые гости, официанты плавно скользили среди них, раздавая меню.

Люк задержал на ней долгий таинственный взгляд и наконец сказал:

- Ты прекрасно выглядишь.

- Спасибо!

Она тут же склонила голову, пытаясь скрыть мгновенно залившую ее щеки краску и хваля себя за то, как лихо разыгрывает веселое безразличие.

Люк вытащил из внутреннего кармана смокинга длинный узкий пакетик из золотистой бумаги и с непроницаемым лицом вручил его Верити.

- Я хотел сделать это во время ужина, но не могу больше ждать. С днем рождения, Верити.

В его глазах было что-то такое, от чего у нее на секунду перехватило дыхание: саднящий, голодный взгляд, от которого у нее тут же засосало под ложечкой. Но уже в следующее мгновение, когда взгляд его опять стал непроницаемым, она решила, что ей показалось.

Люк наклонился и сдержанно чмокнул ее в щеку твердыми холодными губами; сердце у нее затрепетало.

Держа пакетик дрожащими пальцами, она неуверенно рассматривала его.

- Люк, это... То есть, я хочу сказать, незачем было это покупать...

- Открой.

- О'кей. Но я не могу принять этого.

- Можешь, - сказал Люк холодным, не терпящим возражений голосом.

Пожав плечами, Верити глубоко вздохнула и развернула пакетик. В длинной коробочке из черной кожи лежал тонкой работы овальный кулон из желтого камня, окруженный мелкими сверкающими белыми камешками, вспыхивающими огнем в лучах электрического света.

В горле у нее пересохло. Она посмотрела прямо в полуприкрытые глаза Люка. Уже подарки! Драгоценные камни, стоящие, наверное, целое состояние... Второй этап его плана? Аванс за ожидаемые услуги? Видимо, он так плохо о ней думает, что уже начал питать какие-то надежды. Неужели он надеется, что в благодарность она забудет обо всем на свете? Как же теперь выйти из этой игры, не разругавшись с ним в пух и прах?

С натянутой улыбкой она встала и чмокнула его в щеку, но, стоило ему взять ее за руку, она тут же запаниковала.

- Чудесный кулон, но я не могу его принять, Люк! - повторила она с беззаботным видом, пытаясь освободиться.

- Он твой. Надень его прямо сейчас, он очень подходит к твоему платью, - глухо сказал Люк.

Он настаивал, и она судорожно глотнула воздух, чувствуя, как от плотно сжавших ее запястье пальцев по руке у нее бегут мурашки.

- Люк, я не могу...

- Но ведь мы же старые знакомые, - напомнил он ей терпеливо, с довольным видом. - А знакомые имеют право дарить друг другу подарки. Ты тоже можешь мне что-нибудь купить на день рождения, это в августе. И будем квиты, no es verdad? Не так ли?

Он медленно повернул ее к себе, вытащил кулон из коробочки и застегнул на ее шее, скользнув пальцами по еще влажным волосам. Уверенность, с какой он все это проделал, заставила ее подумать о бесконечной череде женщин, с которыми он приобрел этот опыт.

От злости и собственного бессилия у нее даже перехватило дыхание, и она опустила голову. Тяжелый камень светился на ее коже как раз над самой ложбинкой груди. Она поднесла его к свету и с любопытством повертела, сразу забыв о своем раздражении.

- Так и быть, принимая во внимание все твои труды: надо же было его купить, а потом силой нацепить мне на шею - ладно, поношу его сегодня, - согласилась она с нервным смешком, наблюдая за игрой света на гранях камня. - Очень красиво. Люк. Но что это?

- Желтый камень - янтарь. Этот берег известен как Costa de Ambar. Здесь добывают янтарь.

- Янтарь... - Она всмотрелась в сверкающую, волшебную глубину.

- Он мне очень нравится. Пожалуй, это самый красивый кулон из всех, что я когда-либо видела, но я действительно не могу его принять...

- Ты уже приняла. Виепо! Пойдем за стол.

- Si, patron! - сухо подхватила она и позволила ему препроводить себя к столику в увитой зеленью беседке рядом с бассейном и рощицей ярко освещенных пальм.

В дальнем конце танцплощадки появились музыканты с гитарами и саксофоном: четверо мужчин и две женщины. Заиграла мягкая ритмичная музыка, но Верити готова была побиться об заклад, что к концу вечера она станет зажигательной. Сверкающие золотые пиджаки приковывали к музыкантам всеобщее внимание. На женщинах с обнаженными гибкими животами были лифы с оборками и многослойные ярких цветов юбки.

Разговор с Люком тек так мирно и гладко, что она готова была приписать эту гармонию сауэру и неотразимому очарованию Люка, которое таки взяло над ней верх.

Они говорили о Лондоне, о ее делах, о друзьях Люка, которые теперь вот уже регулярно прибегали к ее услугам, едва ли не предпочитая ее фирму всем остальным.

Выпив пару бокалов вина, она уже не могла сказать, играет ли она роль или ведет себя естественно. Она рассказывала ему о том удовольствии, что получала от аранжировки праздничных вечеров и обедов для своих клиентов. За изысканным ужином - мясо крабов и раков, а затем филе, гордо поданное самим шеф-поваром, - их взаимоотношения стали почти теплыми. Они говорили о литературе, отыскивая общие привязанности - например, Умберто Эко и Агата Кристи, - о кинематографе и театре. Люк имел слабость к двум противоположным жанрам: с одной стороны, полные действия приключенческие комедии, а с другой - в высшей степени элитарные фильмы мировых знаменитостей.