квартировал 8-й Ангальт-Цербстский пехотный полк. Этим полком командовал
отец, которому в ту пору было уже под сорок. Матери принцессы исполни-
лось только семнадцать. А разница в возрасте дополнялась различием в ха-
рактерах.
набожный лютеранин, любил быт казармы, обожал прусских королей и был до-
волен судьбою потсдамского генералмайора.
жалкою судьбой генеральши в прусской провинции, ей хотелось славы и пок-
лонения, чтобы страждущие мужчины толпою теснились в роскошных апарта-
ментах.
ке - ангальтцы снимали квартиру в частном доме господина Грейнфейгейма
на углу Большой Соборной улицы.
ред нею окном спальни, в котором виднелась церковь святой Марии, и там
звонили колокола... Иногда появлялась мать - гибкая и вертлявая, бойко
стрекочущая каблуками красных туфель. Она дарила дочери мимолетный поце-
луй и с яростью раздавала нянькам искрометные пощечины:
моседа-мужа, было везде хорошо (только не дома!). Сейчас юную ветреницу
манил Гамбург, где ее поджидал любовник - русский аристократ Иван Бец-
кой.
новой беременности она относилась с предельным отвращением, будто муж
дал ей выпить невыразимой гадости.
принца, шнуруя талию в тиски корсетов. - Теперь я лишена возможности от-
быть в Берлин, дабы своим присутствием украсить прием у нашего доброго
короля...
сала Дидро: "Взрослые не всегда знают, что думают дети, и трудно узнать
им детей, особливо когда доброе воспитание приучило их слушать взрослых
с покорностью... Бывши ребенком, я часто плакала, когда меня обманыва-
ли!")
бург, желая повидать свою любимую бабушку и мою высокочтимую мать - гер-
цогиню Голштинскую...
ездку в Гамбург, чтобы я могла повидать бабушку.
слетело белое облачко дешевой солдатской пудры:
лившись. - Я совсем не желаю снова тащиться по грязи в Гамбург на полу-
дохлых клячах наших нищенских конюшен.
нием взрослых. Девочка рано научилась угадывать, когда они говорят прав-
ду, а когда лгут. Из частых поездок по Германии Фике вынесла верное суж-
дение: ее мать, такая недоступная дома, в Берлине становилась провинци-
альной дамой нижайшего ранга, а отец, всесильный в Штеттине, - лишь нич-
тожный вассал прусского короля, с почтением лобызающий фалды его запы-
ленного мундира. Между тем Иоганна Елизавета, словно бездомная кукушка,
подкидывала своих детей к родственникам, отсылая их от себя подальше,
чтобы не мешали развлекаться. Желая раз и навсегда избавить себя от хло-
пот о Фике, она приставила к ней гофмейстерину, француженку Кард ель,
обязав ее (заодно уж!) служить и наставницей в делах суровой нравствен-
ности... Фике не однажды спрашивала Кардель:
скрипку и слушать музыку, которую я не выношу?
дитесь, что у женщин вашего круга очень много обязанностей перед светом.
А сейчас поиграйте в куклы...
шайкою уличных мальчишек, устраивая между ними побоища. Совсем неподоба-
юще для принцессы Фике ловко обчищала соседские яблони от недозрелых
плодов. Коленки ее были исцарапаны, движения порывисты - как у мальчика.
Родители наряжали ее лишь в самые дешевенькие платья, рваные чулки тут
же штопали, никаких украшений она не знала, и потому в дни народных гу-
ляний, смешавшись с толпою, девочка-принцесса ничем не отличалась от де-
тей штеттинских горожан.
ревенских петухов будили русского мальчика.
со шведами и политические союзы, которые он торопливо закреплял брачными
связями, раздавая по герцогствам своих царевен и великих княжон. Фике
была поражена, когда мать сказала, что они дальние родственники дома Ро-
мановых:
Карла Двенадцатого, воевавшего с Петром Первым. Но зато дочь царя Анна
Петровна была выдана отцом за сына вашего деда, и кровь шведской динас-
тии смешалась с романовской. А муж Анны Петровны, герцог Карл Фридрих,
приходится мне двоюродным братом...
Штеттина (Щецина) иногда звучала древнеславянская речь, не угасшая в
бурных событиях европейской истории. С малых лет Фике жила под очарова-
нием рассказов о русских людях (о России часто рассуждали родители, хотя
ни отец, ни мать там не бывали). В семье помнили принца Карла, влюблен-
ного в цесаревну Елизавету Петровну; приехав в Петербург, он умер в ка-
нун свадьбы.
брели вдоль Одера к морю, чтобы на штеттинских кораблях плыть дальше.
мечтают стать богатыми и счастливыми в России.
той жалкой роли, какая предназначалась ей в истории: быть супругой мел-
кого немецкого князька, который по утрам станет гонять по плацу свою ар-
мию в 15-20 солдат при двух доморощенных генералах, а унылые вечера ее
будут посвящены вязанию чулок в кругу скучнейших фрейлин... Для этого не
слишком и учили! Немножко танцев, чуточку морали с религией. Фике не
утомляли и грамматикой: на уроках учитель рисовал буковки карандашом, а
девочка была обязана обвести их чернилами.
ны, всегда торопливые, сделанные наспех и потому вдвойне обидные для
детского самолюбия. Время от времени мать внушала девочке, что она нико-
му не нужна, что ее стыдно показать приличным людям, что чулок на нее не
напастись, и - наконец - она выпаливала самое ужасное:
амурных упоений, могла произвести такое чудовище?..
дочерью пригласил епископ Адольф Любекский, чтобы ангальтские родствен-
ники полюбовались на его воспитанника - герцога Карла Петра Ульриха. Са-
дясь в карету, мать предупредила:
объедаться за столом...
Ларссон Стиг
Мурич Виктор
Буркатовский Сергей
Каменистый Артем
Пехов Алексей
Акунин Борис