Люся уже протягивала маленький планшетик на длинном ремне.
сообщила стрелочница, - я сразу поняла, что это вы потеряли, когда к этой
психопатке побежали. Вещичка-то дорогая, не ширпотреб.
было, скорей всего штучка принадлежит покойной. Отнесу следователю.
Вероятно, там найдутся документы.
летом здесь мужика убило, пьяного. Сошел с электрички и лег вон там, у
столбика, спать. Во сне, видно, и скатился с насыпи, да прямо под скорый
угодил. А три года назад Катька под дрезину попала, но жива осталась...
правда, по мне, так лучше б ее убило. Ноги ей отрезало. Ни жить, ни
помереть.
воспоминаний. По-хорошему, следовало сразу уйти, но тогда Люся обидится, а
мне не хочется этого. Она славная, несчастная женщина, вытаскивающая на
своих плечах мужа-алкоголика и двоих детей-школьников.
захаживала. Думаю, из санатория.
расположился Дом творчества писателей, упорно называемый местными жителями
санаторием. Была там раз-другой у знакомых. Номера хорошие, с просторными
комнатами и комфортабельными ванными, телевизор, телефон, холодильник... Но
вот кормят отвратительно, бесконечными люля-кебабами и харчо, потому-то
литераторы - частые гости местных торговых точек. В толпе их сразу видно -
дамы независимо от возраста все как одна засунуты в белые брюки и увешаны
невероятными драгоценностями - янтарными бусами, серьгами с пудовыми
уральскими самоцветами, серебряными браслетами и цепочками. Мужчины
поголовно в джинсах и жилетках. Издали они похожи на престарелых подростков.
Но если покойница и впрямь из этой тусовки, то в администрации должны
иметься ее паспортные данные. Не говоря уже о том, что там небось полно
женщин, знающих про несчастную всю подноготную.
сидела зареванная бабища.
паспорта, ни косметики, ни кошелька, даже носового платочка или расчески.
Только небольшой, аккуратно сложенный лист бумаги. Руки сами собой его
развернули.
сбросила оковы. Понимаю, молить о сострадании глупо, но не пробуй искать
Верочку. Да, ты прав, моя дочь жива, но тебе никогда, слышишь, никогда, не
достать ее. Пусть лучше она умрет голодной смертью, что скорей всего и
произойдет после моей кончины, девочку просто некому будет кормить, она
заперта одна. Так что сжалься, оставь ее погибать своей смертью, только не
уродуй, как меня. Но, если не послушаешься и начнешь поиски, знай - вернусь
с того света, чтобы отомстить тебе. Мне нечего терять, руки и так по локоть
в крови невинных жертв.
аккуратным, почти детским почерком. Так пишут девочки-отличницы, гордость
школы, мамина отрада. Только содержание записки вызывает дрожь.
разношенными сапогами, двинулась к выходу.
потом вздохнул и спросил:
настаивала я.
мент, - тоже мне свидетельские показания!
эту жуткую предсмертную записку. Скорей всего за самоубийством стоит что-то
страшное, какие-то смерти, преступления... Да и девочка осталась одна,
Вера...
самоубийца: ни подписи, ни числа... Тут рядом писатели проживают, кто-нибудь
рукопись и посеял...
Капитан рассуждал дальше:
поврежденную дорогую кожу.
неделю?
на место, подняв пыль.
дознание по факту шаганья из окна, а не прыганья под поезд, - такого дела
нет. А в открытом деле все ясно, сама совершила суицид. Так что уже его и
закрыл. Нужна родственникам - начнут искать. Нечего тут вопить и меня
виноватить...
сей Цицерон пытался сказать. Ясно одно - больше всего ему хочется спихнуть с
глаз долой неожиданную докуку. И никакого расследования проводить не станут,
через месяц оформят неопознанный труп к погребению, и все... финита ля
комедия.
нет!
поезда выталкивала. Станете отбирать, живо свидетелей приведу!
Тоненько задрожали стекла. Нет, все-таки ужасно, что в милиции работают
подобные субъекты!
наступившей весне. Две маленькие дворовые собачки, тихонько повизгивая,
осуществляли у забора процесс продолжения рода. Никому нет дела до
трагически погибшей женщины. Нет, она не сумасшедшая. Такое письмо мог
написать только доведенный до крайности человек. Кто такой Коля? Где искать
Веру? Почему предсмертная записка оказалась в сумочке? Взяла с собой? Но как
она рассчитывала передать ее адресату? Ни телефона неизвестного Николая, ни
фамилии. И впрямь подумаешь, будто страничка из какого-то детектива...
для себя превратились в "новых русских". Только не подумайте, что состоим в
какой-нибудь криминальной группировке или озолотились, незаконно торгуя
энергоресурсами. Все намного проще и интересней.
"хрущобе". Преподавали обе французский язык в богом забытом институте,
бегали по частным урокам и пытались совместными усилиями поставить на ноги
двоих детей - Аркадия и Машу. Денег не хватало всегда - в холодильнике часто
звенели пустые полки. И мои, и Наташкины родственники давно приказали долго
жить, помощи ждать неоткуда. К тому же бывший Наташкин супруг ухитрился
каким-то левым путем выписать ее из квартиры, и Наталья осталась буквально
на улице. Я тоже к тому времени успела четыре раза сбегать в загс, имела
детей и кучу домашних животных. Естественно, Наталья переехала к нам. Мы
давно считаем друг друга сестрами.
реформ, но Наталья неожиданно побежала под венец с французом и укатила в
Париж. Следом события понеслись с курьерской скоростью. Не успели мы все
приехать к ней в гости во Францию, как ее супруга, барона Жана Макмайера
убили. Наталья оказалась единственной наследницей. А получать было что:
трехэтажный особняк в элитном предместье Парижа, коллекция уникальных
картин, которую начал собирать еще прадедушка Макмайер, отлично налаженный
бизнес и такой счет в банке, что домашние сбивались, пересчитывая нули.
подданство республики. За небольшую мзду мне в одном из московских загсов
выдали метрику, подтверждавшую наше кровное родство. Подлог сильно облегчало
смешное обстоятельство - мы обе по отчеству Ивановны и носили в девичестве
одну фамилию - Васильевы. Из сестер по жизни превратились в родственниц по
крови. Требовалось только изменить отчество моего отца и данные матери. Что
и было проделано сотрудницей архива, жадно поглядывавшей на коробочку, где
посверкивали красивые бриллиантовые сережки. Теперь у каждого в нашей семье
по два паспорта: синий - французский и красный - российский. Капиталы
размещены за границей. Бизнес управляется рукой профессионалов. Мы
неожиданно оказались на гребне благополучия. Жизнь теперь состоит из
разъездов, вернее перелетов: Москва - Париж, Париж - Москва. Маша ухитряется
посещать одновременно два колледжа. Один - в Дегтярном переулке, другой - на
Лукин Евгений
Быков Василий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Майер Стефани
Орловский Гай Юлий