За все годы, что она проработала в отделе у Гордеева, она занималась
почти исключительно аналитической работой, но зато по всем делам, по ко-
торым работали гордеевские сыщики. Это они бегали, стаптывая ботинки и
натирая мозоли, в поисках свидетелей и доказательств, это они осу-
ществляли хитроумные операции, внедрялись в преступные группировки,
участвовали в задержаниях опасных уголовников. Но всю информацию, добы-
тую в таких вот бегах, они, подобно муравьям, добросовестно тащили в ка-
бинет Каменской и, устало выдохнув, сваливали прямо у порога: Настасья
сама разберется, что к чему, какой факт на какую полочку положить и ка-
кой ярлычок к нему приклеить; она сама оценит весомость каждого кусочка
информации, надежность ее и достоверность, прикинет, нужна ли эта инфор-
мация для какого-нибудь дела, по которому сейчас работают, или ее можно
отложить "про запас", а если нужна, то можно ли ей доверять и как ее
проверить. Настасья включит свой компьютер, который работает у нее не от
электросети, а от кофе и сигарет, и завтра, ну, в крайнем случае после-
завтра расскажет, какие версии могут быть построены, кого нужно опро-
сить, что еще в процессе такой беседы выяснить и т.д. Каждый месяц Настя
изучала все дела об убийствах, тяжких телесных повреждениях и изнасило-
ваниях и составляла для Гордеева аналитическую справку. Благодаря этим
справкам Виктор Алексеевич видел не только типичные ошибки и промахи в
раскрытии тяжких преступлений, но и новые и оригинальные методы и приемы
сбора улик и изобличения виновных, а также, что было самым главным, все
новое в совершении самих преступлений: организацию, способы и даже моти-
вы.
спрашивая начальника о том, кто занимается делом об убийстве Виктории
Ереминой, она готовилась услышать два-три имени своих коллег, с которыми
она этим же вечером созвонилась бы. Она готова была услышать что угодно,
только не "ты".
кабинете у него кто-то был.
тот стоял, отвернувшись к окну и задумчиво постукивая по стеклу монет-
кой.
наших ребят нечестен. А может быть, их даже несколько. А может, и все.
Кроме тебя.
кое доверие?
не работаешь непосредственно с людьми. Ты можешь оказаться недобросо-
вестной, но это не спасет того, кто даст тебе взятку. Пусть ты якобы не
додумаешься до чего-то, не заметишь что-то важное, существенное для де-
ла. Где гарантия, что опер, который ведет дело, тоже не додумается и не
заметит? Нет, деточка, ты опасна тем, что делаешь. А бездействие твое,
даже умышленное, роли не играет. Для взяткодателя ты не фигура.
расчету, а не по любви. Что ж, ладно.
болью, что ей стало неловко.
до тех пор, пока мы со своей бедой не справимся, я должен забыть, какие
вы все у меня хорошие и как я вас всех люблю. Мне непереносима мысль,
что кто-то из вас двурушничает, потому что каждый из вас мне дорог и
близок, потому что каждого я лично брал на работу, обучал, воспитывал.
Вы все - мои дети. Но я должен вычеркнуть все это из своей души и зани-
маться только расчетом, чтобы любовь или просто хорошее отношение не
затмили мне свет и не застилали глаза. Уйдет беда - вернется любовь. Не
раньше. Теперь о деле.
почти совсем лысой головой. Подчиненные любовно звали его Колобком, при-
чем прозвище это накрепко приклеилось к Гордееву лет тридцать назад и
бережно передавалось его коллегами, а потом и преступниками из поколения
в поколение. Настя глядела на него и думала, что сейчас он совсем не со-
ответствует своему ласковому прозвищу, сейчас он весь налит болью и
свинцовой тяжестью.
убийстве Ереминой, кроме тебя. Поэтому я рад, что ты прерываешь отпуск.
Дело отвратительное, пахнет дурно аж за километр. Фирма, доллары, бан-
кет, иностранные партнеры, красотка секретарша, которую находят задушен-
ной и со следами истязаний, какой-то богемный любовник - все это мне не
нравится. Пока я не выясню, кто из наших берет деньги у преступников за
нераскрытие убийств, делом Ереминой будешь заниматься ты. Если ты его не
раскроешь, я, по крайней мере, буду уверен, что сделано все возможное.
Завтра с утра поезжай в горпрокуратуру к Ольшанскому, посмотри материалы
дела и приступай.
Где это видано, чтобы по убийству работал одинединственный оперативник?
есть милиция по месту жительства Ереминой, где и завели розыскное дело.
Есть сотрудники нашего отдела, которым можно давать поручения через ме-
ня, не открывая карт. Соображай, крутись. Голова у тебя хорошая, а опыта
пора набираться.
су вечера, решила поехать ночевать в квартиру родителей, которая находи-
лась от Петровки, 38, гораздо ближе, чем ее собственное жилье. Заодно
она рассчитывала на вкусный горячий ужин, ибо ее отчим, Леонид Петрович,
которого Настя за глаза называла просто Леней, был человеком, в отличие
от нее самой, неленивым и хозяйственным, и длительная загранкомандировка
жены, профессора Каменской, никак не повлияла ни на чистоту и порядок в
квартире, ни на наличие в ежедневном меню питательных и хорошо приготов-
ленных блюд.
на непростой и очень деликатный разговор с отчимом, которого, сколько
себя помнила, называла папой и искренне любила. Начать разговор, однако,
оказалось не легче, чем решиться на него в принципе. Настя оттягивала
момент, медленно поглощая жаркое, потом тщательно заваривала чай, долго
и методично мыла посуду, оттирая накипь с кастрюль и сковородок. Но Лео-
нид Петрович знал падчерицу достаточно хорошо, чтобы понять, что пора
прийти ей на помощь.
выпалила Настя, не глядя на отчима.
вился и спокойно взглянул на нее.
саться, а во-вторых, в этом нет никакой трагедии.
одноклассника. Ей тогда только-только исполнилось восемнадцать. Они по-
женились, потому что должна была родиться ты. Этот брак был обречен с
самого начала. Мама развелась с твоим отцом, когда тебе еще двух лет не
было. Двадцатилетняя студентка с малышкой на руках! Пеленки, детские бо-
лезни, отличная учеба, аспирантура, кандидатская диссертация, собствен-
ное направление в науке, статьи, конференции, командировки, докторская
диссертация, монографии... Не многовато ли для одной женщины? От меня
помощи было мало, я работал в уголовном розыске, уходил рано, приходил
поздно, а нас с тобой надо было кормить и обихаживать. Даже когда ты
стала достаточно большой, чтобы помогать матери по дому, она не застав-
ляла тебя ходить в магазин, чистить картошку и пылесосить ковры, потому
что видела, с каким удовольствием ты читаешь и занимаешься математикой и
иностранными языками, и считала, что дать ребенку возможность трениро-
вать мозги куда важнее, чем приучать к ведению хозяйства. Ты когда-ни-
будь задумывалась о том, какую жизнь прожила твоя мать? Сейчас ей
пятьдесят один год, она по-прежнему красавица, хотя один Бог знает, как
ей при такой жизни удалось сохраниться. Когда ей предложили поработать в
Швеции, она наконец-то получила возможность пожить спокойно и, если хо-
чешь, красиво. Да-да, красиво, не морщись, пожалуйста, ничего зазорного
в этом нет. Я знаю, ты расстроилась, когда мама согласилась продлить
контракт и осталась за границей еще на год. Ты думаешь, что она нас с
тобой не любит, о нас не скучает, и тебя это обижает. Настенька, ребенок
мой дорогой, да она просто устала от нас. Мы ей немножко надоели. Конеч-
но, в большей степени это относится ко мне. Но все равно, пусть она от-
дохнет от нас. Она это заслужила. И даже если у нее роман - пусть. Она и
это заслужила. Я был ей всегда хорошим мужем, но никудышным возлюблен-
ным. Твоя мама уже лет двадцать не видела от меня ни цветов, ни внезап-
ных подарков, я не мог предложить ей поездку в какое-нибудь интересное
место, потому что свободное время у нас с ней практически никогда не
совпадало. И если сейчас там, в Швеции, все это у нее есть - я рад. Она
достойна этого.
тики, но мы прожили вместе двадцать семь лет, так что сама понимаешь...
Мы друзья, а это в нашем возрасте намного важнее. Ты боишься, что наша
Шилова Юлия
Панов Вадим
Маккарти Кормак
Семенова Мария
Орлов Алекс
Шилова Юлия