белью. И человек, который восседал во главе письменного стола, тоже
смотрелся начальником. Хорошо за пятьдесят, жесткие глаза, грузная фигу-
ра.
представился я, пытаясь справиться с недоумением.
в сторону.
изошло какое-то недоразумение. На кителе я увидел полковничьи погоны,
которые с равным успехом могли принадлежать и начальнику управления, и
любому из его заместителей. Правда, вход в кабинет был из коридора, а не
из приемной, и это позволяло надеяться, что я попал все-таки не к на-
чальнику, а к комуто из замов.
из Москвы в связи с убийством Ольги. Вероятно, поэтому он и направил ме-
ня к руководству, так сказать, представиться и доложиться по команде. А
руководство, естественно, ни сном ни духом ни про какого сыщика и знать
не знает.
занимаются убийством Ольги Доренко.
Где ты, воспетое в книгах и фильмах чувство локтя, дружеская помощь и
своевременная поддержка! Полковник вел себя так, словно ему было глубоко
наплевать на сам факт убийства актрисы, и больше всего его заботит воп-
рос о том, чтобы в светлые ряды городских милиционеров не проник мос-
ковский шпион с его грязным разлагающим влиянием.
довании убийства. Я хорошо знал потерпевшую.
об убийстве и пришел.
втереться в процесс расследования, преследуя свои темные интересы.
лось бы долго объяснять ему про Лилю и про Ритины педагогические экзер-
сизы.
Видимо, его недоброжелательность оказывала на меня гипнотическое воз-
действие.
вы можете поделиться ею со мной, - холодно произнес полковник, занимаю-
щий так и не установленную мною должность. - Я не сторонник подключения
посторонних лиц к работе, это часто мешает и создает дополнительные
трудности.
детелем, и в этом смысле вы, безусловно, посторонний. Мы используем вас
в качестве свидетеля. Пожалуйста, я готов выслушать все, что вы знаете о
Доренко. Но привлекать вас к работе я не позволю. Вы находитесь в данный
момент не на службе, и как профессионал вы для меня не существуете.
боте?
ное, я закоренелый эгоист, но у меня никогда не бывает потребности вле-
зать в чужое дело и помогать изо всех сил. Каждый должен тянуть свой
воз. Мой визит сюда был продиктован не стремлением подключиться к работе
по разоблачению убийцы, а единственно желанием поговорить помужски с
оперативниками, объяснить им, что Гарик Литвак не имеет к убийству ни
малейшего отношения, потому что его связь с убитой является чистейшей
воды плодом воображения. Вот и все. Мои благие намерения не шли ни на
сантиметр дальше. Но мне стало любопытно, отчего этот полковник, воссе-
дающий в роскошном кабинете, так меня невзлюбил и почему он не хочет до-
пускать меня к расследованию убийства. У него больное самолюбие? Он не
любит, когда ему приказывают? Его приводит в бешенство само слово "Моск-
ва"?
указание из Главного управления уголовного розыска МВД России, - четко
ответил он. - Я подчиняюсь только им. Руководство управления внутренних
дел столицы ко мне никакого отношения не имеет, мы с ними равны по ран-
гу, и они могут только просить меня.
Ваши коллеги только путаются под ногами и вносят сумятицу в нашу работу.
Если в министерстве принимается решение о создании следственно-оператив-
ной группы совместно с ГУВД Москвы, тогда другое дело. Будет решение -
будем разговаривать. Я вас больше не задерживаю, господин Стасов.
вежливо. Но я не обидчивый. Вернее, обидчивый, но привычный и умеющий не
обращать внимания. Поэтому я не заплакал горючими слезами, но злобу за-
таил. Я поднялся на третий этаж, где все было как-то попроще: и дорожки
на полу не было, и стены не обшиты деревом, как на втором этаже, а пок-
рыты масляной краской, и двери не обиты дерматином. Прислушиваясь к го-
лосам, доносящимся из-за дверей, я выбрал комнату, в которой, судя по
шуму, народу было много.
связи с убийством актрисы Доренко, а я забыл, в какую комнату.
сидят те, кто занимается ночным убийством, то все эти люди вызваны для
дачи объяснений. Занять очередь означало бы добраться до нужных мне сот-
рудников не раньше, чем в конце дня. Объясняться же с этой очередью,
рассказывая им, что я "свой" и "мне по делу надо", мне не хотелось. Мож-
но было бы, конечно, просто войти в кабинет, никому ничего не объясняя,
но была реальная опасность нарваться на такого же поборника суверените-
та, с которым я только что общался в комнате 12. Врываться в чужой каби-
нет посреди допроса, требовать к себе внимания - и можно вылететь из
родной милиции в пять секунд. Вылететь-то не жалко, но на мне камнем ви-
сел долг перед Игорем Литваком, и выполнить свою задачу я должен был во
что бы то ни стало.
рывающем крупные веснушки на молочно-белой груди.
ку, вырвал листок и нацарапал: "Стасов, МУР. Срочно".
помертвел. Это был Игорь Литвак, и лицо его было перекошено до полной
неузнаваемости. Похоже, я опоздал. Но с другой стороны, я пришел как
нельзя вовремя, потому что если меня прямо сейчас пригласят в заветный
тридцатый кабинет, то я все успею объяснить, и тогда сыщики не будут за-
давать всем следующим посетителям вопросы, из которых те сделают вполне
определенный вывод о имевшем место романе убитой актрисы с председателем
кинематографического жюри.
полдень. А тут какойто хмырь без очереди лезет...
хотя за столом я увидел только одного симпатичного паренька. Вид у него
был усталый, глаза - голодные, но волосы почему-то оказались идеально
уложенными, как будто он только что причесался. Может, и вправду привел
быстренько себя в порядок, прочитав записку. Если это так, то мне повез-
ло: к МУРу у мальчика еще сохранилось некое подобие уважения.
янно тренирующегося спортсмена.
твоего кабинета вышел Игорь Аркадьевич Литвак. Тебе сказали, что он был
любовником Ольги?
валюту ввести и границы установить. Республика Курорт. Все с ума посхо-
дили.
сиделка у постели тяжелобольного. - Я нахожусь здесь на отдыхе, а на ки-
Адамов Григорий
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Перумов Ник
Распопов Дмитрий
Афанасьев Роман