По расстоянию, оставленному за хвостом, приближался Алтуп - скорость в
МИГаре понятие относительное...
Герман выключил прибор невидимости, запросил посадку, встал на радиопривод
и через пару минут уже катился по бетонке с распущенным хвостом - тормозным
парашютом. Согласно инструкции, он не имел права покидать кабину, потому
поздний и обильный ужин запросил на борт и теперь, сдвинув фонарь, дышал
вольным, чистым воздухом - самолет загнали на дальнюю стоянку и поджидая,
когда соотечественники и монгольские братья заправят и обслужат "левую"
машину, с удовольствием и тигриным аппетитом пожирал какое-то мясо с
овощами и еще с чем-то, что в темноте не разглядеть. Пища была тоже левая,
наверняка из солдатской столовой, не совсем прожаренная, и потому самую
лучшую косточку он догрызть не успел. В кабину засунулся русский техник (а
может, и сам секретный резидент, обеспечивающий перелет), сказал
полушепотом:
- Полный порядок, запускайся и выруливай без команды.
Шабанов отдал ему судки из-под ужина, однако недоеденную косточку завернул
в пакет и спрятал в карман.
- Ну, тогда - хоп!
И опять взлетел в ночное, непроглядное от туч небо. Пробив сплошную
облачность и оказавшись под звездами, он положил машину на курс, включил
"Принцессу" несколько раньше, чем полагалось - резко исчезать с экранов
хоть и гражданских локаторов, значит, вызвать тревогу или подозрения - и
решил довершить начатый ужин, а уж потом забираться в ледяную синеву. Он
благополучно догрыз косточку, засунул ее в карман и напился: аккуратные и
запасливые пустынные жители - монголы заправили питьевой бачок. И внезапно
опять увидел летающую тыкву!
Она неспешно выписала круг перед МИГарем, скользнула вниз и, почти касаясь
обшивки, проплыла к хвостовому оперению и там застряла. Тут уж стало не до
разговоров с мнимыми инопланетянами, отчего-то детский знобящий страх
охолодил затылок и стянул кожу на макушке.
Шабанов опустил стекло гермошлема и закряхтел от перегрузки - так легче
переносилась тяжесть в теле. Не зря рожениц заставляют кричать...
Через двадцать секунд глаз, привыкший постоянно считывать показания
приборов, вдруг зацепился за бортовой компас.
Взлетая с бывшего советского аэродрома в Алтупе, он взял курс строго на юг,
на Гуйсан, а тут обнаружил, что летит в обратную сторону, то есть на север
- на Орог. Не веря такому чуду, Шабанов протестировал исправность прибора,
убрал тягу и сделал боевой разворот. Маршрут был абсолютно новым, не
изведанным, и все равно подобного просто быть не могло, даже если учесть,
что увлекся ограблением НАЗа. Естественно, он не засек время, сколько летел
обратным курсом, посчитал, что минут пять, и чтобы исправить положение, он
запросил собственные координаты через спутниковую систему ГПС -
автоматическую службу космической ориентации, короче, круизконтроль в
земном понимании, и через минуту получил подтверждение, что движется в
пространстве куда надо с незначительным отклонением.
Пересечение рубежей следовало проводить на должной высоте, то есть на
условленных двадцати восьми тысячах, и Шабанов, подбросив газу, взял ручку
на себя. МИГарь был хорошо обкатанным, новые движки тянули отлично, и
вообще машина ему нравилась, если бы конечно, не запах в кабине, от
которого спасала лишь кислородная маска. Через две-три минуты, не будь
"Принцессы", его должны были обнаружить наши локаторщики ПВО, оставленные в
Монголии, затем китайцы, однако небольшой по размерам прибор укрывал его
так надежно, что земля хранила полное молчание. Шабанов включил станцию и
стал слушать эфир: что там говорят доблестные защитники воздушных рубежей?
Минуты эти проскочили быстро, зарево заката угасло, и небо заискрилось от
крупных звезд - земля молчала: похоже, противовоздушный щит дружественных
стран был дырявым как решето. Герман выдержал паузу еще в пять минут и
вышел в эфир. Грубо дразнить этих гусей было не безопасно, поэтому он
схулиганил осторожно, не называя своего позывного, поприветствовал
доблестных и недремлющих стражей мирного неба на английском - пусть
поломают головы!
Стражи не отвечали, возможно потому, что в тот час начиналась гроза -
огненные сполохи высвечивали поверхность туч, иногда надолго зажигая
негаснущие, как дуговая сварка, молнии. На земле шел дождь, а здесь, под
звездами было минус шестьдесят два. Перед тем как войти в коридор и махнуть
через китайское воздушное пространство, он еще раз сверил курс с
"круизконтролем" и, удовлетворенный, расслабился. До гражданского аэродрома
в Гуйсане оставалось час двадцать две минуты, а топлива еще на час сорок
две, так что полет в обратную сторону обошелся безболезненно.
Дружественная и невоинственная Монголия, укрытая облаками, пасла своих
лошадей и овец на свежей зелени и было ей наплевать, кто там над ней летит;
китайцы все поголовно спали в своих фанзах, и им снились вкусный рис,
Конфуций и Великая Китайская стена. С земли не доносилось ни звука, эфир
казался чистым и непорочным, как строгая дева на выданье. Скоро гроза
осталась позади, внизу немного развиднелось, однако в малонаселенных
первозданных степях не было ни огонька - одно удовольствие лететь над
спящими самодостаточными странами.
Шабанов летел по прямой и отдыхал над страной овец и резвых скакунов,
однако перевалив условную границу Монголии, начал делать первые петли.
Мудрые китайцы, видимо, следовали древней истине, что прямой путь не всегда
бывает самым коротким, и задавали коридоры более чем странные. Желтые
братья давали коридор над своей территорией для перегона авиатехники и даже
гарантировали заправку в воздухе, однако Шабанов был предупрежден: ни под
каким предлогом не принимать помощи ни в каком виде, не отвечать на
возможные провокации, а двигать своим курсом и ни на что не обращать
внимания и обязательно с включенной "Принцессой". Даже если рядом появятся
самолеты сопровождения и начнут диктовать новые условия полета или вовсе
попытаются посадить. Герману не объяснили логику такого поведения китайских
властей, но скорее всего, она в подобных действиях присутствовала. Восток -
дело тонкое...
А посадка и дозаправка только в Гуйсане, в особом, Тибетском автономном
районе, где есть какие-то договоренности, такие же люди, как в Алтупе, и
где, по уверению маркитанта из Росвооружения, никто не посмеет пальцем
тронуть.
По другим маршрутам вообще можно было схлопотать "стингера" в задницу...
Если бы не эти заячьи скачки, топлива хватило бы до места и не было нужды
еще раз садиться. После семидесяти минут полета он снизил машину до девяти
тысяч метров, выключил "Принцессу" и стал повторять мысленно фразы на
китайском - его МИГ уже должен был появиться на экранах гражданских
локаторщиков Гуйсана, где ситуацию контролирует свой человек.
Прошло три минуты, пять, восемь - земля не хотела говорить ни на русском,
ни на другом языке. Внизу справа проплыли огни Бат-Арла - населенного
пункта, лежащего почти точно по курсу, и, отметив его по времени, Герман
решил еще раз проверить точность маршрута: через три с половиной минуты на
горизонте должны возникнуть огни Орум-Па. И они возникли - значит, все
правильно! Теперь доворот на пятнадцать градусов и он выходит точно на
Гуйсан.
А он молчит! И становится смешно и тревожно...
Ладно, пропустили ПВОшники из-за грозы, но где наш человек, отвечающий за
прием на земле?
И где сам Гуйсан?...
Герман во второй раз сделал поправку на пять минут по расчетному времени,
однако гражданский аэродром так и не объявился. Эфир по прежнему хранил
свою девственность...
Еще через полторы минуты Шабанов уже был над территорией сопредельного
государства, если верить расчетам бортового компьютера. Он-то не врет!
Считает себе своими электронными мозгами и считает, и ему все равно, что ты
чувствуешь.
Надо было выходить из коридора, ведущего в никуда и снижаться: ему вдруг
пришло в голову, что внизу, возможно, сплошная облачность и потому не видно
огней, а тучи в ночном полете имеют обманчивую форму. Герман уронил машину
почти в пикирующий полет до состояния невесомости - хоть снова принимайся
грабить НАЗ - и чем ниже падал, тем явственнее ощущал, что небо здесь
чистое, безоблачное и что под ним действительно открытая земля, только
темная, необжитая, чего быть не могло! На высоте полутора тысяч он вывел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Курылев Олег
Перумов Ник
Глуховский Дмитрий
Лукьяненко Сергей