Чтение 3–й страницы книги ~На полголовы впереди~

- Ну-ну, - задумчиво произнес Миллингтон. - Когда выясню что-нибудь про этот номер, позвоню.

Машина, где сидел худой мужчина, направлялась прямиком к автостраде, ведущей в сторону Шотландии. Я решил ехать за ней по крайней мере до тех пор, пока Миллингтон не позвонит снова, что он сделал на удивление быстро и сообщил, что машина зарегистрирована на имя некоего А. Дж. Хорфица, проживающего в Донкастере по такому-то адресу.

- Хорошо, - сказал я, - еду до Донкастера.

Еще час с небольшим, подумал я. Вполне успею вернуться.

- Эта фамилия - Хорфиц - вам что-нибудь говорит? - спросил Миллингтон.

- Абсолютно ничего, - уверенно сказал я. - И кстати, вам знаком тот молодой ученик из конюшни Пита Шоу, который подает большие надежды? Ну, тот многообещающий талант? Так вот, этот юный идиот что-то передал на словах одному неизвестному типу, который мне на ипподроме до сих пор не попадался, а тот, оказывается, заправляет Колли Гудбоя. Для Колли Гудбоя это была какая-то приятная новость.

- А что это была за новость, вы знаете?

- У Пита Шоу во втором заезде скакала лошадь-фаворит, а пришла она чуть ли не последней. Этот ученик знал результат заранее, хоть сам и не ехал.

- Хм, - произнес Миллингтон. - Ну, я покажу им, что такое страх божий: и Питу Шоу, и владельцу, и жокею, и ученику, и Колли Гудбою. В порошок их сотру. Да, - вспомнил он, - фотографий вам, наверное, сделать не удалось? Так что прямых доказательств у нас нет?

- Пожалуй, нет. Я один раз снял этого ученика, когда он разговаривают с человеком Колли, но они стояли ко мне спиной. Еще снял человека Колли вместе с Колли. И еще доску, где Колли написал свою выгодную ставку.

- И то лучше, чем ничего, - сказал он рассудительно. - Я их пугну так, что надолго запомнят. Те, кто ни в чем не виноват, обозлятся и выгонят тех, кто виноват. Они всегда так делают. Наводят порядок в своем доме. Нам меньше работы остается. И мы будем постоянно присматривать за этим болваном учеником. Позвоните мне, когда приедете в Донкастер.

- Ладно. И я еще кое-что снял. Нервного молодого человека с портфелем, его же с худым мужчиной... ну, с тем, который, возможно... как его?..

А. Дж. Хорфиц, и еще Филмера с портфелем, хотя я не уверен, что снимок выйдет хороший, я едва успевал и был довольно далеко, а снимал аппаратом в зажигалке, он не такой заметный.

- Хорошо. Нам нужно будет забрать у вас эту пленку до вашего отъезда. Хм... э-э... позвоните-ка мне на обратном пути, я подумаю, где нам встретиться вечером. Ладно?

- Ладно, - ответил я. - Этот тип, Хорфиц, как он выглядит?

- Худой, пожилой, в темном плаще и черной фетровой шляпе, в очках. Как будто собрался на похороны, а не на скачки.

Миллингтон что-то проворчал - мне показалось, что он узнал этого человека.

- Вы его знаете? - спросил я.

- Это было еще до вас. Да, знаю. Айвор Хорфиц. Не иначе как это он. Пять лет назад мы лишили его допуска на скачки навсегда.

- За что?

- Длинная история. Потом расскажу. И я думаю, что вам, пожалуй, не стоит терять столько времени и ехать в Донкастер. Мы всегда его найдем, если понадобится. Развернитесь на ближайшей развязке и возвращайтесь в Лондон. Я буду ждать вас в том пабе около вокзала Виктория. Не в закусочной, а в пабе.

- Хорошо. Увидимся через... через два с половиной часа, если ничего не случится.

Через два с половиной часа я нашел Миллингтона в темном дальнем углу шумного бара за его любимым занятием - перед ним стояли кружка пива и пирог со свининой. Я отдал ему отснятую, но не проявленную пленку, которую он сунул в карман, с заметным удовлетворением сказав:

- Вы мои глаза на затылке.

- Кто такой Хорфиц? - спросил я, утолив жажду после долгой езды полпинтой бочкового пива. - Вы знали, что он знаком с Филмером?

- Нет, - ответил он сначала на второй вопрос. - И Филмер не хотел бы, чтобы его с ним видели и вообще чтобы знали, что они общаются.

- Из ваших слов получается, - медленно произнес я, - что тот посыльный, нервный молодой человек, тоже известен в лицо распорядителям... а возможно, и вам самому... потому что если бы он был незнакомцем, которого нельзя опознать, то почему Филмер так бурно реагировал на то, что его увидели с ним, что видели, как он что-то у него берет?

Миллингтон покосился на меня.

- Кое-чему научились за время работы, верно? - Он похлопал себя по карману, где лежала пленка. - Вот посмотрим и увидим, знаем мы его или нет. Как он выглядел?

- Такой полноватый, довольно бестолковый. Потный. Жалкий. Червяк между двух ястребов.

Миллингтон покачал головой:

- Это может быть кто угодно.

- А что такого сделал Хорфиц?

Миллингтон не спеша откусил кусок пирога, а потом заговорил, роняя крошки:

- У него была небольшая конюшня в Ньюмаркете и собственный тренер, который, естественно, делал то, что ему говорили. Не слишком на виду, но очень неплохие результаты. Поразительные результаты. Впрочем, это бывает, есть владельцы, которым постоянно везет. А потом тренер раскололся - он думал, что мы вышли на него, чего на самом деле не было, мы и не думали, что он мошенник. Так или иначе, он все выложил, сказав, что у него нервы не выдержали напряжения. Он сказал, что все лошади в этой конюшне, так сказать, взаимозаменяемые. Их выставляли на все скачки, где, как считали тренер и Хорфиц, они имели шанс выиграть. Трехлеток - на заезды для двухлеток, много раз побеждавших - на скачки для начинающих, и так далее. Хорфиц постоянно покупал и продавал лошадей, конюшня обновлялась каждую неделю, и помощники конюхов менялись как перчатки - ну, так обычно и бывает. Жокеев они нанимали самых разных. И никто ни о чем не догадывался. У Хорфица было несколько победителей, которые приносили ему крупные куши, но ни один букмекер ничего не заподозрил. Конюшня была маленькая, малоизвестная, понимаете? В газетах про нее никогда не писали. Потому что они не совались на большие скачки - только на второразрядные, на такие ипподромы, куда репортеры не ездят, но выиграть в тотализаторе там можно ничуть не меньше, чем на любых других. Все делалось тихо, но мы обнаружили, что Хорфиц сколотил буквально сотни тысяч - не только в тотализаторе, но и продажей своих победителей. Только он всегда продавал подлинных лошадей, тех, чьи клички были в программках, а не тех, которые выступали на самом деле. Тех он придерживал, и выпускал снова, и продавал тех, под чьим именем они выступали, и так далее. Все было очень хитроумно задумано.

- Да уж, - согласился я: энергия и организаторские способности, вложенные в это предприятие, произвели на меня впечатление.

- Так вот, когда этот тренер раскололся, мы с его помощью расставили кое-какие ловушки и поймали Хорфица, можно сказать, с поличным. Он был лишен допуска пожизненно и поклялся убить своего тренера, но пока что этого не сделал. Тренера дисквалифицировали на три года и сделали ему строгое предупреждение, но два года назад он получил лицензию снова. Такая была договоренность. Так что сейчас он снова в деле, но мы всех его лошадей держим под микроскопом и каждый раз, когда они выступают, проверяем их паспорта. Теперь мы вообще стали гораздо чаще устраивать выборочные проверки паспортов, что вам, конечно, известно.

Я кивнул.

И тут Миллингтон буквально разинул рот. Увидев этот классический признак крайнего изумления, я спросил:

- В чем дело?

- Господи! - воскликнул он. - Как дело-то оборачивается! Представьте себе: Пол Шеклбери, тот помощник конюха, которого убили, - он же работал у прежнего тренера Хорфица!

Я оставил Миллингтона погруженным в глубокое раздумье с новой кружкой пива - он ломал голову над тем, как это понять, что у прежнего тре-ера Хорфица работал помощник конюха, которого убили, потому что он слишком много знал про Филмера. "Что такого знал Пол Шеклбери?" - в сотый раз повторял он про себя прежний риторический вопрос. И еще несколько вопросов, более свежих: что было в том портфеле и зачем Хорфиц передал его Филмеру?

- Займитесь тем потным посланцем, - посоветовал я, вставая, чтобы уйти. - Может быть, он расколется так же, как и тренер. Всякое бывает.

- Возможно, - сказал Миллингтон. - И вот что. Тор... Берегите себя в этом поезде.

"Все же в нем иногда пробуждается что-то человеческое", - подумал я.

На следующий день я улетел в Оттаву и в аэропорту Хитроу, не устояв перед искушением, поменял свой билет экономического класса, где колени упираются в грудь, на первый класс, где можно растянуться во весь рост. Кроме того, в Оттаве я попросил таксиста, который вез меня в город из аэропорта, найти мне приличный отель; он окинул взглядом мой костюм и новый чемодан и сказал, что отель "Четыре времени года" должен мне подойти.

Отель мне действительно вполне подошел. Мне дали небольшой уютный люкс, и я тут же позвонил Биллу Бодлеру по номеру, который мне сообщили в Лондоне. Он, к моему удивлению, сразу же взял трубку сам и сказал: да, он получил по телексу подтверждение, что я вылетел. У него был низкий бас, звучный даже по телефону, и мягкий канадский акцент.

Он спросил, где я буду через час, и сказал, что зайдет ко мне поговорить о нашем деле. Судя по тому, как осторожно он подбирал выражения, он был не один и явно не хотел, чтобы было понятно, о чем идет речь. Все точь-в-точь, как дома, подумал я с удовольствием, достал из чемодана кое-какие вещи, смыл в душе дорожную пыль и стал ждать дальнейших событий.

За окном оранжевый осенний закат ненадолго залил мерцающим золотом зеленые медные кровли башенок, украшавших правительственные здания. Глядя на них, я подумал о том, как мне понравился этот прекрасный город в прошлый раз, когда я здесь побывал. Меня охватило ощущение безмятежного покоя и довольства, о котором я потом несколько раз вспоминал.

Билл Бодлер пришел, когда небо уже потемнело и я включил свет. Удивленно подняв одну бровь, он оглядел номер:

- Я рад, что старик Вэл оплатил вам номер, подобающий богатому молодому лошаднику.

Я улыбнулся, но объяснять ничего не стал. Как только я открыл ему дверь, он, пожимая мне руку, окинул меня быстрым, пронизывающим взглядом человека, который привык мгновенно оценивать незнакомцев и этого от них ничуть не скрывает. Он был некрасив, но определенно симпатичен - крепкий мужчина намного моложе генерала, лет сорока, с рыжеватыми волосами, светло-голубыми глазами и белой кожей, испещренной рубцами от давних угрей. Мне пришло в голову, что достаточно лишь один раз увидеть это лицо, чтобы его запомнить.

На нем был темно-серый костюм, кремовая рубашка и красный галстук, который совершенно не шел к его волосам, и я подумал: либо он дальтоник, либо просто ему так нравится.

Он сразу прошел в дальний угол гостиной, уселся в кресло радом с телефоном и взял трубку.

- Отдел обслуживания? - произнес он. - Пожалуйста, пришлите сюда поскорее бутылку водки и... э-э-э?

Он взглянул на меня, вопросительно подняв брови.

- Вина, - сказал я. - Красного. Лучше всего бордо.

Билл Бодлер повторил мои слова, назвал предельную цену и положил трубку.

- Можете сказать, чтобы стоимость выпивки включили в ваши дорожные расходы, я подпишу, - сказал он. - Вам ведь оплачивают расходы?

- В Англии - да.

- Ну, пусть оплачивают и здесь. Как вы рассчитываетесь в отелях?

- По кредитной карточке. Своей собственной.

- У вас так принято? Ну, неважно. Представьте мне все счета, когда их оплатите, и отчет о расходах, и мы с Вэлом это уладим.

- Спасибо.

Вэла хватит удар, подумал я, но потом решил, что, пожалуй, нет. Он заплатит мне ровно столько, сколько было условлено, тут надо отдать ему должное.

- Садитесь, - сказал Билл Бодлер, и я сел в кресло напротив него, положив ногу на ногу. От центрального отопления в номере было непривычно жарко, и я снял пиджак. Он некоторое время разглядывал меня, с видимым сомнением нахмурив лоб.

- Сколько вам лет? - спросил он вдруг.

- Двадцать девять.

- Вэл сказал, что у вас большой опыт.

Это был не совсем вопрос и не проявление недоверия.

- Я проработал с ним три года.

- Он сказал, что вы будете выглядеть как надо. Так оно и есть. - Впрочем, в его голосе прозвучало не столько удовлетворение, сколько недоумение. - Вы так элегантны... Пожалуй, я ожидал чего-то другого.

- Если бы вы увидели меня на дешевых местах на ипподроме, - ответил я, - вы бы тоже подумали, что я провел там всю жизнь.

На его лице промелькнула едва заметная улыбка.

- Ну хорошо. Допустим. Так вот, я принес вам множество разных бумаг.

Он взглянул на большой конверт, который положил на стол радом с телефоном.

- Все подробности про поезд и про кое-кого из тех, кто на нем поедет, и все про лошадей и про то, как они будут устроены. Это грандиозная затея. Всем пришлось немало потрудиться. И очень важно, чтобы все от начала до конца выглядело прилично, солидно и безупречно. Мы надеемся, что после этого весь мир будет больше знать о канадском скаковом спорте. Хотя мы, конечно, попадем в мировую прессу в июне или июле, когда будем разыгрывать Приз королевы, но мы хотим привлечь больше лошадей из других стран. Мы хотим занять свое место на скаковой карте мира. Канада - огромная страна. Мы хотим играть по возможности важную роль в международном скаковом спорте.

- Да, понимаю, - сказал я и после некоторого колебания спросил: -У вас этим занимается какая-то рекламная фирма?

- Что? Почему вы об этом спросили? Да, занимается. А какое это имеет значение?

- Да, в общем, никакого. Они отправляют в эту поездку своего представителя?

- Чтобы свести к минимуму нежелательные инциденты? Нет, если только не... - Он умолк и повторил про себя то, что только что сказал. - Черт, я уже перешел на их жаргон. Надо следить за собой. Это легче всего - повторять то, что они говорят.

В дверь постучали, и появился сверхвежливый неторопливый официант, который знал, что в хо-лодильнике есть лед. Он не спеша откупорил вино, и Билл Бодлер, сдерживая нетерпение, сказал, что нальем мы сами. Когда официант черепашьим шагом удалился, он жестом предложил мне налить себе самому, а в свой стакан со льдом щедро плеснул водки.

Он предложил генералу, чтобы наша первая встреча состоялась здесь, в Оттаве, потому что у него здесь есть срочные дела. Они оба решили к тому же, что так будет легче сохранить встречу в тайне, потому что все остальные пассажиры поезда соберутся в Торонто.

- Мы с вами, - сказал Билл Бодлер, отпив глоток водки, - летим в Торонто завтра вечером разными рейсами, а до этого вы весь день будете изучать материалы, которые я вам принес, и задавать мне вопросы, если они возникнут. Я загляну к вам сюда в два часа - устроим последний инструктаж.

- А потом я смогу связываться с вами без особых хлопот? - спросил я.

- Я хотел бы иметь такую возможность.

- Да, конечно. Я не поеду на этом поезде, что, разумеется, вам известно, но я буду на скачках в Виннипеге и Ванкувере. И, естественно, в Торонто. Я все написал, вы найдете это в конверте. Нам нет смысла о чем-то говорить, пока вы это не прочитали.

- Хорошо.

- Правда, есть одна неприятная новость, про которую там ничего нет, потому что я узнал об этом слишком поздно и не успел вписать. Похоже, что Филмер вошел в долю с одним из владельцев лошадей, которые поедут на этом поезде. Сделка была зарегистрирована сегодня, и мне только что сообщили о ней по телефону. Контрольная комиссия провинции Онтарио очень этим обеспокоена, но мы ничего не можем поделать. Никаких нарушений не было. Покупать лошадей не имеют права только те, кто был осужден за такие преступления, как поджоги, мошенничество или запрещенные азартные игры, но Филмера ни за что такое не осуждали.

- Какая лошадь? - спросил я.

- Какая лошадь? Лорентайдский Ледник. Неплохая лошадь. Вы прочитаете про нее здесь. - Он кивком указал на конверт. - Проблема в том, что мы установили такое правило: входить в вагон для лошадей, чтобы посмотреть на них, имеют право только владельцы. Нельзя, чтобы там крутился кто угодно, - и из соображений безопасности, и чтобы не беспокоить лошадей. Мы считали, что у нас осталось единственное утешение - пусть Филмер и попадет на поезд, но доступа в этот вагон у него не будет. А теперь оказывается, что будет.

- Неудачно получилось.

- Просто возмутительно! - Он долил свой стакан, и по его резким движениям было видно, в каком он бешенстве. - Ну почему этот проклятый жулик должен был обязательно сунуть сюда свой нахальный нос? Если он где-то появляется, значит, дело нечисто. Все мы это знаем. Он что-то замышляет. Он нам все испортит. Он почти так и сказал напрямик. - Билл Бодлер взглянул на меня и покачал головой. - Не обижайтесь, но как вы намереваетесь не дать ему этого сделать?

- Зависит от того, что он собирается сделать.

На его лице снова промелькнула та же едва заметная улыбка, что и раньше.

- Ну да. Что ж, поживем - увидим. Вэл говорил: вы мало что упускаете. Будем надеяться, что он прав.

Через некоторое время он ушел, а я с большим интересом вскрыл конверт и, углубившись в его содержимое, обнаружил, что это просто захватывающее чтение - с начала и до конца.

Организация рейса "Великого трансконтинентального скакового поезда с таинственными приключениями", как значилось красными буквами на глянцевой золотой обложке проспекта, действительно потребовала гигантской работы. Если говорить вкратце, владельцам скаковых лошадей всего мира была преложена возможность участвовать в скачках в Торонто, переехать на поезде в Виннипег и участвовать в скачках там, провести двое суток в отеле высоко в Скалистых горах, а потом продолжить путешествие поездом до Ванкувера, где они снова смогут участвовать в скачках. Поезд вмещает одиннадцать лошадей и сорок восемь пассажиров первого класса.

В Торонто, Виннипеге и Ванкувере предусмотрены ночевки в лучших отелях. По заявкам пассажиров их будут обеспечивать транспортом от поезда в отель, оттуда на ипподром и обратно на поезд. Все путешествие начнется в субботу обедом на скачках в Торонто и закончится специальным заездом в Ванкувере десять дней спустя.

В поезде имеются специальные спальные вагоны, специальный вагон-ресторан, два повара и большой запас хороших вин. Владельцы собственных железнодорожных вагонов могут в обычном порядке подать заявки, чтобы их прицепили к поезду.

По желанию пассажиров им будут предоставлены любые особые удобства, и кроме того, для их развлечения в дороге, во время движения и на стоянках, будет разыграно увлекательное детективное представление, и пассажирам будет предложено самим разгадать тайну сюжета.

Прочитав этот пункт, я слегка поморщился: присматривать за Филмером и без того будет нелегко, а тут еще вокруг него будут твориться всякие вымышленные злодейства. Мне вполне хватило бы и одного таинственного преступника.

Я стал читать дальше. В обычные программы ипподромов "Вудбайн" в Торонто, "Ассинибойя-Даунз" в Виннипеге и Выставочного парка в Ванкувере включены специальные заезды. Они задуманы так, чтобы представлять возможно больший интерес для состоятельной публики. Для владельцев лошадей предусмотрены богатые призы. На всех ипподромах владельцам лошадей и всем пассажирам поезда обеспечен прием по самому высшему разряду, включая обед с председателями правлений ипподромов.

Предполагается, что вряд ли кто-нибудь из владельцев захочет три раза за такой короткий промежуток времени выставить на скачки одну и ту же лошадь, которая будет ехать на поезде. Любую из них разрешено заявить только в одном заезде. Но каждый владелец имеет право доставить для участия в скачках какую-нибудь другую свою лошадь в Торонто, Виннипег или Ванкувер наземным или воздушным транспортом. Все путешествие станет прекрасной увеселительной поездкой для гостей, настоящим праздником канадского скакового спорта.

После всех этих фанфар шла напечатанная мелким шрифтом информация. На каждую лошадь разрешается взять с собой одного конюха. Если владелец сочтет необходимым взять большее число сопровождающих, его просят сообщить об этом заранее. Конюхи и другие сопровождающие будут иметь в своем распоряжении отдельный спальный вагон и салон-ресторан, для них организуются развлечения по отдельной программе.

В Торонто, Виннипеге и Ванкувере для лошадей забронированы места в конюшнях, и на всех трех ипподромах они будут иметь возможности для нормальной тренировки. Кроме того, на время поездки пассажиров в горы лошадей разместят в Калгари и также дадут им возможность тренироваться. Хорошему уходу за лошадьми придается первостепенное значение, и если в промежутке между предусмотренными стоянками потребуются услуги ветеринара, он будет немедленно доставлен к поезду вертолетом.

Дальше я обнаружил в конверте карандашную записку от Билла Бодлера: "Все одиннадцать мест для лошадей были распроданы за две недели после первого объявления в прессе.

Все сорок восемь мест для пассажиров первого класса были распроданы за месяц.

На участие в специальных заездах подано несколько десятков заявок. Это настоящий успех!"

Дальше шел список на одиннадцать лошадей с указанием их прежних результатов, а за ним - список владельцев с указанием страны. Трое были из Англии (включая Филмера), один из Австралии, трое из Соединенных Штатов и пятеро из Канады (включая партнера Филмера).

Владельцы лошадей со своими мужьями, женами, родственниками и друзьями заняли двадцать семь из сорока восьми пассажирских мест. Еще четыре места достались другим известным канадским лошадникам (против их фамилий стояли звездочки), и в конце списка пассажиров Билл Бодлер приписал карандашом: "Прекрасный отклик на наш призыв к владельцам лошадей поддержать этот проект!"

В списке пассажиров я не обнаружил тренеров и действительно потом узнал, что они добираются до Виннипега и Ванкувера, как обычно, самолетом: вероятно, ехать поездом было бы слишком долго и дорого.

Дальше в конверте лежала пачка реклам каждого из ипподромов, Канадской железнодорожной компании и всех четырех отелей - брошюрки на глянцевой бумаге, где расписывались их достоинства. И, наконец, толстая брошюра с хорошими цветными иллюстрациями, составленная туристической фирмой - организатором поездки, из которой следовало, что такая работа ей вполне по плечу, поскольку ей уже приходилось устраивать сафари в северные провинции, походы к полюсу и туры везде, куда только будет угодно клиентам. Кроме того, она занималась организацией развлечений - детективных представлений по вечерам, в выходные, на ходу поезда или на стоянках. По всему видно было, что там работают опытные специалисты.

А для Великого трансконтинентального скакового поезда с таинственными приключениями они, как было там сказано, подготовили нечто особенное. "Захватывающий детективный спектакль, от которого будет невозможно оторваться. Вы окажетесь в самой гуще событий. Вы сможете сами обнаружить нити, ведущие к раскрытию тайны. БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ!"

О господи, подумал я недовольно. Но это было еще не все. Дальше следовал последний залп:

"БЕРЕГИТЕСЬ! НЕ ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК НА САМОМ ДЕЛЕ ТОТ, ЗА КОГО СЕБЯ ВЫДАЕТ!"

ГЛАВА 4

- Как это можно поставить спектакль в поезде? - спросил я на следующий день у Билла Бодлера. - Никак не думал, что из этого может что-то выйти.

- В Канаде любят такие представления. Они сейчас в моде, - ответил он. - И потом, это не совсем обычный спектакль. Кое-кто из пассажиров окажется на самом деле актерами - они и будут разыгрывать сюжет. Я как-то был на обеде - вот на таком обеде с представлением, не так давно, и несколько гостей были актерами, и мы не успели оглянуться, как стали участниками событий, как будто все происходило на самом деле. Просто поразительно. Я пошел, потому что моей жене хотелось это увидеть. Никак не ожидал, что получу хоть сколько-нибудь удовольствия, но мне понравилось.

- Кое-кто из пассажиров? - медленно повторил я. - А вы знаете, кто?

- Нет, не знаю, - сказал он что-то уж слишком легкомысленным тоном, который мне не понравился. - В этом весь смысл - чтобы каждый старался угадать, кто актеры. Мне это нравилось все меньше и меньше.

- И конечно, среди остальных пассажиров тоже могут скрываться актеры, пока не наступит их очередь действовать.

- Каких остальных пассажиров? - с недоумением спросил я.

- Болельщиков. - Он заметил на моем лице удивление. - Разве об этом ничего не говорится в том конверте?

- Нет.

- Ах, вот что. - Он на мгновение задумался. - Видите ли, чтобы все путешествие было более экономичным, железнодорожная компания сначала предложила нам прицепить наши вагоны к обычному поезду, который отправляется каждый день из Торонто в Ванкувер, - он называется "Канадец". Мы не хотели этого делать, потому что тогда не смогли бы задержаться на два дня в Виннипеге и побывать в горах. Правда, можно было отцепить вагоны и оставить их на запасных путях, но тогда нам пришлось бы как-то решать проблемы безопасности. Однако получалось, что отправить свой собственный поезд будет для нас крайне дорого, почти невозможно. Поэтому мы объявили, что будет организована отдельная экскурсия - тур по ипподромам, и благодаря этому у нас теперь собственный поезд. Но пришлось добавить к нему еще три-четыре спальных вагона, еще один вагон-ресторан и один-два сидячих вагона - смотря по тому, сколько всего билетов будет продано. На объявление откликнулось множество людей, которые не хотят платить столько, сколько платят владельцы лошадей, но хотят прокатиться по канадским ипподромам во время отпуска. Они покупают билеты на поезд по обычной цене, а на стоянках будут устраиваться сами... Для удобства мы называем этих пассажиров болельщиками.

Я вздохнул. Наверное, в этом был смысл.

- А что такое сидячий вагон? - спросил я.

- Вагон с откидывающимися креслами, без спальных купе.

- И сколько всего человек поедет на этом поезде?

- Трудно сказать. Прежде всего сорок восемь владельцев лоша-

дей... Мы называем их владельцами, чтобы отличать от болельщиков... и их

конюхи. Потом актеры и представители туристической фирмы. Потом поездная

бригада, проводники, официанты, повара и так далее. Если прибавить всех болельщиков - ну, человек двести наберется. Точную цифру мы узнаем только к отправлению. А может быть, и позже, когда всех пересчитаем.

Среди двухсот человек мне будет легче затеряться, чем среди сорока восьми, подумал я. Может быть, это и к лучшему. Но владельцы будут гадать, кто здесь актер, - кто не тот, за кого себя выдает.

- Вы спрашивали, как можно будет со мной связаться, - сказал Билл Бодлер.

- Да.

- Я поговорил кое с кем из нашего Жокейского клуба, и мы решили, что вам лучше всего будет просто звонить нам со станций.

Я с некоторым беспокойством спросил:

- А сколько человек в вашем Жокейском клубе знают, что я еду этим поездом?

Он как будто удивился:

- Ну, я думаю, всему руководству известно, что мы отправляем своего человека. Они точно не знают, кого. Во всяком случае, не знают фамилии. Пока не знают. До тех пор, пока я не встречусь с вами и не дам своего согласия. А как вы выглядите, они не знают и не будут знать.

- А не могли бы вы не сообщать им моего имени?

Это его удивило и отчасти даже обидело.

- Но у нас в Жокейском клубе сидят разумные люди. И осторожные.

- Но ведь случаются утечки информации, - сказал я.

Он задумчиво посмотрел на меня, позвякивая кубиками льда в своем стакане.

- Вы это серьезно? - спросил он.

- Вполне.

Он нахмурился: