Чтение 3–й страницы книги ~Успеть, чтобы выжить~

- Прости, дружище, - расплылся в улыбке парень и отошел в сторону.

Баданов продолжил свой путь, но через два шага он побледнел, а еще через
шаг пошатнулся. Внезапно его тело пронзила судорога, и, схватившись за
сердце, он со стоном рухнул на ковер. Тут же к нему бросились два отзывчивых
молодых человека.

- Господину стало плохо!.. - раздался чей-то голос.

- Вызовите "скорую"...

Поднялась обычная в таких случаях суета. Какой-то джентльмен буквально
выхватил из-под носа портье телефон и принялся накручивать номер вызова
экстренной помощи. Видимо, от волнения это у него не получалось, потому что
он яростно чертыхался и принимался набирать номер заново. А между тем два
отзывчивых молодых человека ловко подхватили русского дипломата и
стремительно перенесли его в комнату портье. Причем один из них постоянно
приговаривал:

- Я студент-медик. Разойдитесь, ему нужен воздух...

Самого портье молодые люди в комнату не пустили под тем же предлогом, что
и всех остальных. Им не нужны были свидетели, поскольку в комнате молодые
люди тут же обыскали не подававшего признаков жизни Баданова. Но кассету им
обнаружить не удалось, и тогда один из них выскользнул прочь.

У ближайшего зеркала его поджидал невозмутимый Глоттер.

- У него ничего нет, сэр, - тихо сообщил молодой человек.

- Вы уверены?

- Да, сэр. У нас мало времени. Через несколько минут прибудет "скорая".
Надо успеть вколоть ему противоядие...

- Не надо, - спокойно ответил майор.

- Но, сэр!.. - молодой человек отпрянул в замешательстве.

- Все, уходим, - жестко бросил Глоттер. - Выполняйте.

Через минуту все молодые люди как-то незаметно покинули отель вместе с
джентльменом у телефона, который в раздражении пододвинул телефон портье,
сказал:

- Сами вызывайте! Не можете нормальный аппарат поставить.

И тоже направился к выходу. А рядом с неподвижным Бадановьм уже суетился
врач отеля, пытаясь сделать искусственное дыхание, и где-то на улице завыла
сирена "скорой помощи"...

Майор Глоттер в отвратительном расположении духа сидел на заднем сиденье
"мерседеса".

- Перкинс, предупредите голландцев, чтобы они не проявляли излишнюю
прыть, - приказал он человеку на переднем сиденье. - И еще. Этот русский
кому-то передал кассету. Это плохо, чертовски плохо. Она ни при каких
обстоятельствах не должна попасть в Москву. Необходимо проверить всех
участников симпозиума.

- Но, сэр, там было не меньше ста двадцати человек.

- Вот и займитесь этим.

Лето во Флоренции обычно бывает не столько жарким, сколько душным. Прошли
времена, когда это место в долине реки Арно славилось мягким климатом и
военный лагерь легионеров великой Римской империи быстро превращался в
чудесный "Город цветов". Увы! Флоренция давно уже перестала оправдывать свое
название - каждое лето, вместе со всеми своими мощеными улочками,
черепичными крышами и мраморными соборами, она превращалась в настоящее
пекло. Зажатый в отрогах Апеннинских гор, город медленно, но неумолимо
раскалялся под палящим итальянским солнцем, тщетно дожидаясь хотя бы легкого
дуновения ветра.

Но все это было бы еще терпимо, если бы не выхлопы тысяч мотороллеров,
автомобилей, автобусов и если бы не два миллиона туристов, пожирающих все
вокруг глазами и объективами своих фотоаппаратов. Вот что сделало древний
город окончательно непригодным к проживанию. Поэтому местное население, не
задействованное в обслуживании туристов, попросту уезжает из Флоренции на
лето, оставляя город на откуп любознательным зевакам и богатым бездельникам,
поток которых неистощим. Впрочем, это неудивительно - едва ли найдется в
мире еще один город, где каждый камень связан с именами Микеланджело и
Джотто, Леонардо да Винчи и Данте Алигьери.

Флоренция была переполнена с утра до вечера, и в этом сонмище туристов
можно было встретить кого угодно.

Маленькие шустрые японцы в ярких шортах и майках как заведенные щелкали
своими картонными одноразовыми "кодаками", снимая все, что попадало в поле
их зрения, будь то статуя фонтана Нептуна, синий фургон карабинеров или
просто южная облезлая кошка. Их энтузиазму можно было только позавидовать. С
одинаковым интересом жители Страны восходящего солнца глазели на бронзового
Гермеса работы Бенвенуто Челлини и на устройство сигнализации в галерее
Уффици.

Американцы, как правило пожилые леди с розовыми волосами и молодцеватые
ветераны среднего и мелкого бизнеса в гавайских рубахах, передвигались
группами и ежеминутно сверялись с проспектами, словно постоянно подозревая,
что этот лоснящийся гид-итальянец им все время врет.

Встречались и русские. Но теперь это уже были не те опасливые советские
туристы, которых встречали с неподдельным интересом (Ха! Во Флоренции не
только Микеланджело! Я там видел живого русского, представляешь?), и даже не
"красные пиджаки", которым все одно где пить - на фоне Эйфелевой башни или
египетской пирамиды, эти нынче обретают душевный покой на модных курортах:
там больше ресторанов и меньше бесполезных памятников. Современный русский
турист мало отличается от прочих, ну разве что подсознательная тяга к
магазинам его все еще выдает да любовь к выпивке...

Особенно бывает переполнена туристами всех мастей площадь Сеньории,
центральное место Флоренции. И в этот час - душный солнечный полдень 15 июля
- на площади Сеньории можно было заметить, если очень постараться, именно
такого русского туриста новых времен. Это был молодой мужчина крепкого, но
не вызывающего сложения, одетый, несмотря на жару, в черные джинсы и майку с
изображением Пизанской башни, перечеркнутой надписью по-английски: "Не пора
ли ей упасть?" На шее у русского туриста висел положенный по статусу
автоматический "кодак", которым он, впрочем, практически не пользовался.

Одним словом, если этот молодой человек и отличался от остальных двух
миллионов своих коллег по отдыху, то только лишь едва заметным выражением
озабоченности на лице. Не чувствовалось в нем блаженного умиротворения или
полной отрешенности. Русский турист был настороже.

С видом человека, коротающего время между проводами жены и встречей с
любовницей, он рассеянно рассматривал окружающие дома и дворцы. На несколько
секунд его взгляд задержался на монументальном здании древней ратуши с ее
мрачной башней, громоздящейся над площадью, а потом скользнул в сторону
колоссальной очереди в картинную галерею Уффици. По губам русского пробежала
легкая усмешка. Мол, и у вас, господа европейцы, не без этого... Закончив
беглый осмотр достопримечательностей, турист вздохнул, посмотрел на часы и
не спеша двинулся в сторону одной из улочек, разбегающихся прочь от площади
Сеньории.

Неожиданно оказалось, что этот русский был не единственным человеком,
которого мало интересовали чудеса архитектуры: два подтянутых джентльмена со
здоровыми американскими лицами внимательно следили за его перемещениями и
даже пару раз сфотографировали молодого человека. Теперь же, как только
русский турист сдвинулся с места, один из джентльменов поднес запястье
правой руки ко рту и тихо произнес:

- Ковбой направился в сторону Виа Калзадоли.

И, соблюдая безопасную дистанцию, оба американца двинулись следом. Им
блестяще удавалось ничем не выдать своего присутствия - в самом деле, мало
ли людей шатается летом по Флоренции? А объект их внимания тем временем
медленно брел в потоке ленивых туристов по узкой тенистой улочке. Но тень
совершенно не спасала от жары, разве что солнце здесь не так яростно пекло.

Явно утомленный жарой и оттого рассеянный, молодой человек не торопясь
вышел по Виа Калзадоли к величественному собору Санта Мария дель Фьоре,
нависавшему над всем городом. Остановившись перед входом, он вдруг вспомнил
о своем бесполезном фотоаппарате, болтавшемся на шее.

Фотографировать русскому туристу, кроме себя, было нечего, ибо видами
Флоренции он уже обзавелся, приобретя открытки и проспекты. Но не щелкать же
свою физиономию, держа фотоаппарат на вытянутой руке? Оглядевшись, молодой
человек выбрал брата туриста поприличней и обратился к нему на английском:

- Не может ли сеньор сделать один снимок?

Сеньор, оказавшийся почтенным немцем, с радостью согласился и немедленно
сфотографировал молодого русского. Получив желаемый снимок для семейного
альбома, объект внимания двух американцев сдержанно поблагодарил за помощь и
вошел в собор.

Американские джентльмены переглянулись. Потом один из них, тот, что с
фотокамерой, последовал за Ковбоем в храм, а другой, снова пробормотав
что-то в рукав, отправился за немцем.

Через десять минут к собору осторожно подрулил "мерседес", а спустя еще
три минуты из храма вышел джентльмен с фотоаппаратом и остановился рядом с
машиной, не отводя глаз от ворот собора.

- Сидел десять минут, потом поставил свечи, пять простых и две красные, -
сообщил кому-то негромко американец в открытое окно автомобиля и вдруг
встрепенулся: - Вот он...

Человек в "мерседесе" кивнул и включил рацию.

- Внимание! Ковбой поставил у алтаря семь свечей. Это похоже на сигнал.
Всем усилить наблюдение!..

- На ковбоя он не очень-то похож, а?

- Примерно так переводится фамилия этого русского... Все! Он собирается
уходить. Двигай за ним, а я разберусь со свечами.

- Понял.

Джентльмен с фотоаппаратом оторвался от машины и направился вслед за
объектом.

Ковбой, он же Сергей Пастухов или просто Пастух, медленно брел в потоке
ленивых туристов. В сотый раз он отругал себя за то, что не надел шорты, как
все вокруг, - джинсы, да еще черные, не очень подходящая одежда для города,